Караджале - Илья Константиновский

Что, впрочем, не спасло книгу от множества опечаток, обнаруженных автором уже после ее выхода в свет.

Живя на Инсбрукерштрассе, Караджале не изменил и другим своим привычкам. Он часто выезжал в Лейпциг на концерты, замышлял и осуществлял новые поездки в Будапешт, в Трансильванию, в Румынию. Но уже не для того, чтобы агитировать за партию Таке Ионеску. В начале 1911 года предстояли новые парламентские выборы, но Караджале к ним равнодушен и в самой категорической форме отказывается поехать в Румынию для выступления на политических митингах. И в то же время он по-прежнему без долгих размышлений пускается во все новые и новые путешествия.

Вот его маршруты только за один 1910 год, восстановленные одним из его биографов: Берлин — Лейпциг — Берлин — Лейпциг (концерт) — Берлин — Лейпциг (концерт Гайдна) — Берлин — Лейпциг — Будапешт — Бухарест — Будапешт — Берлин — Лейпциг — Берлин — Лейпциг — Берлин — Будапешт — Бухарест — Плоешти — Синая — Будапешт — Берлин — Роман (Румыния) — Берлин — Эрфурт — Берлин — Хале (Гарц) — Берлин — Вайнбинниц — Травемюнде — Берлин — Лейпциг — Теплиц — Карлсбад — Бад Эльстер — Берлин — Лейпциг — Берлин.

Этот список, составленный по корреспонденции Караджале, вероятно, не полный. Для рассудительного человека такая страсть к постоянным разъездам таит в себе загадку. Но друзья Караджале знали, что его гонит отнюдь не тайный демон, не внутренняя тревога; к вечным путешествиям побуждает его жизнелюбие, жажда общения с друзьями, потребность поделиться своими мыслями и наблюдениями, врожденный актерский темперамент. Приезжая в Румынию, он в последние годы всегда посещал Яссы, где у него появились новые друзья в редакции журнала «Вяца ромыняска». Сохранился рассказ одного из редакторов этого журнала, критика Г. Ибраиляну, о последнем посещении Караджале. Ибраиляну пишет:

«Он сверкал остроумием и казался моложе, чем когда-либо. В течение шести часов подряд, ни на минуту не присаживаясь, он рассказывал разные истории, представляя в лицах то, о чем он рассказывал. Именно тогда я услышал из его уст самые блестящие литературно-критические «страницы», которые я знал когда-либо. И тогда же он сыграл несколько маленьких сцен и изобразил несколько характерных типов, которые сами по себе могли бы составить известность любому писателю. Этот человек создавал жизнь играя. Требовалось ли еще какое-нибудь другое доказательство молодости?.. В сущности, Караджале никогда не старится, потому что такая чистая душа «не ведает ни времени, ни пространства». Дух Караджале действительно не старился. Но сердце его уже тогда было в прескверном состоянии. Понимал ли он это? Этого мы не знаем. С уверенностью можно лишь сказать, что уже не в его власти было изменить свой всегдашний образ жизни, умерить постоянный и живой интерес к событиям и друзьям, перестать растрачивать свои силы в постоянных разъездах, отказаться от чрезмерной чувствительности, от самого себя.

ПОСЛЕДНЯЯ ВСПЫШКА

Так он жил, подчиняясь своим старым привычкам: частые путешествия сменялись коротким отдыхом в кругу семьи, шумные споры и дискуссии с друзьями чередовались с периодами одиночества и нервным напряжением бессонных ночей, проведенных за письменным столом. Ни одна из его страстей не угасла в последние годы жизни. Не угасла и политическая страсть.

Последняя вспышка произошла незадолго до кончины. Не помешало разочарование в партии Таке Ионеску. Не остановили Караджале и все чаще высказываемые им самим мысли о бесполезности растрачивания сил на политической арене, напоминающей цирковой манеж, и о том, что он не принадлежит к людям, могущим реформировать общество. Как только представилась новая возможность и появилась надежда, что его вмешательство будет иметь реальный вес, Караджале, недолго думая, снова ринулся в политическую борьбу.

Правда, это происходит уже не в Бухаресте. Караджале знает, что путь в политику на родине перед ним закрыт навсегда. И он понемногу дает себя втянуть в политическую жизнь румын, проживающих в Австро-Венгрии.

Конечно, здесь, за Карпатами, господствует совсем другая атмосфера, чем в румынском королевстве. Трансильванские румыны — угнетенная нация, их политические битвы носят серьезный, подчас драматический характер. Здесь нет почвы для политических водевилей типа «Потерянного письма». Среди румынских деятелей Трансильвании трудно найти Кацавенку, газетами здесь не управляет Рика Вентуриано. К тому же в Трансильвании нет румынских помещиков, в обществе господствует демократический дух. Автор «1907 года» хорошо это понимал.

Трансильванские румыны пришлись по сердцу Караджале своей серьезностью и бесхитростностью, чуждыми характеру бухарестского Митики. Молодежь, участвуя в национально-освободительном движении, рисковала тюрьмой. Поэтому она мыслила и действовала во многом иначе, чем бухарестская студенческая молодежь. Румынское студенческое землячество Будапешта встречало приезд Караджале с огромной симпатией. Неня Янку в Бухаресте и Яссах символизировал богемного писателя, остроумного комика, которому, пожалуй, не стоит придавать серьезного значения. Неня Янку в Будапеште, Араде, Блаже звучало уже иначе — это духовный вождь, один из идолов университетской молодежи и интеллигенции, принимавшей участие в национальной борьбе.

Связи Караджале с трансильванскими румынами были давними. Решив покинуть Бухарест, он дважды выяснял возможность обосноваться в Трансильвании. Когда это ему не удалось и он поселился в Берлине, дружба с закарпатскими румынами еще больше укрепилась. Во время своих частых поездок из Берлина на родину он почти всегда останавливался в Будапеште или в одном нз трансильванских городов. Дважды на протяжении одного года он ездил в Будапешт в гости к румынским студентам. Там же он вел переговоры об издании румынского литературного журнала «Моменте либере» («Свободные мгновенья»). Это должен был быть чисто литературный орган, распространяемый как в Румынии, так и в Трансильвании. Когда выяснилось, что такой журнал издать пока нельзя, Караджале принял приглашение сотрудничать в газете «Ромынул», выходящей в Араде. Это был официальный орган румынского национально-освободительного движения.

Итак, между Караджале и многими литературными и общественными деятелями Трансильвании существовали давние и сердечные связи. Трансильванского поэта Георгия Кошбука Караджале считал равным по таланту с Эминеску. Были другие трансильванские поэты и литераторы, которых он любил и уважал. Но, решив сотрудничать в трансильванской печати по чисто литературным мотивам, он поддался своему темпераменту и неожиданно послал в «Ромынул» политическую статью, наделавшую много шума.