Русская сказка. Избранные мастера - Коллектив авторов

Тода он межу етих, межу двых столбох, подвешиват яшшик и со́дит сестру в етот яшшик, и ставит по бочке на ету сторону. — «Вот, как ты, сестра, надо мной га́лилась, так вот тебе и казнь. Меня чужой старик спас, а ты — сестра, да изводишь!» Посадил сестру в яшшик и «вот», говорит: «бочку наплачь обо мне и бочку наплачь об етим леше́м, тогда опушшу тебя. Об ком же ты напереть плакать будешь: обо мне или вот о клыке?» — «Нет, братец, напереть о клыке буду плакать, потом об тебе». — Ну и уехал, оставил её тут.

Ну, выезжат. — «Не поеду я к отцу, поеду страмствовать, посмотреть чужи города». Приезжат с охотой етой в чужой город. В етим городу́ все осно́вано чорным троуром; он заезжжат, стает в гостинницу, и спрашиват: «Чо у вас в етим городу кроится?» — «Да в етим городу нешто у нас хорошего не получатся: змей народу поедат, и вот до царской дочере добился, завтре уж царскую дочь надо ему вести на съедание». Он говорит: «Я могу зашшитить». — Как он тут в гостинице переночевал, привезли царскую дочь змею на съедание. В корете её привезли, сидит она там. Пошел он со своей охотой к царевне етой. «Што же вы, царевна, так заунывно́ сидите́?» — «Как же мне не горевать, я единсвенного отца дочь, и сечас меня змей съест». — И привезёна она, сидит у моря уж.

Вот видит, море раздваиватся надвое. Вылазит змей трехглавой. А етот с ём и говорит: «Я есть защитчик царской дочере, не дам тебе её съись». — «Тогда давай, поборёмся». — «Как будем воевать: попросту голову рубить, или силу узнавать наперёд друг у дружки?» — «В етем лесу расчистим себе плошшедь и на етой плошшеде́ повоюем». — И змей своим посвистом свистнул — на двадцать верст лес, как метлой замёл. А Вася соловья заставил свистнуть, и соловей свистнул — на сорок верст лес размёл. Тогда стали они с ём воевать. Одну голову сам Вася ему ссек, а тут остальные — звери ему пахитили. Тогда пахитили змея, царская дочь приехала домой; нежданная даже, и царь весьма обрадовался: «Почему ты аста́вилась живая?» — «А вот из чужой земли появился тут новый зашчитчик и пахитил змея».

Послал царь за ём посланника, штоб к нему на лицо шел он. На посла́ной зов он не идет. Подымется царь сам искать его. Приезжат в гостиницу и берет его. Пошла у них по всему городу радость, пение, што пахитили етого змея. — «Чем же мы вас, каким топерь чинам, наградим за ето?» — «Никаких мне от вас наградох не надо — я, любя, вас спас». — Ну, царь, все-таки повенчал дочь свою, ондал за него.

Ну, как он повенчался, прожил несколько время, пала ему на ум ета сестра. Как она там, жива ли нет, сказнённая ета сестра. Ну и собрался, и поехал сестру смотреть в этом яшшике. Приезжат, а она ешо жива, едва дышит. — «Ну, што, сестра, наплакала ты обо мне и о клыке?» — «Нет, братец, ешо о клыке не могу наплакать не токмя́ о тебе». — Тогда сожалел он все-ж-таки сестру, взял, повез её к себе. Привозют домой, приставляют к ей горнишну, как ходить за ней. Как она мало-мало оздаравливать стала, справила она брату подушку. — «Как ты, братец, с молодой жаной живешь, мне тебя одарить нечем, вот тебе подушка».

Как братец легли спать на новую подушку, утре не может стать. Молода ево жана будит, будит. Пошла у их крик, плак. «Молодой наследник помер!» — Потом завесили ети зеркалы троуром, царь запечалился, што зять был у его любимый, и што ешо он защитчик был, и весь город запечалился. А сестра его ешо распоряжается. — «Вы хороните, как в нашем месте, а не по вашему». — «А как же у вас хоронют?»

Вот царь установил два столба на воде, гробницу вызолотил, украсил и повесил межу двых столбох. Ну, повесил. А про его охоту и забыли. Никто их не на́стовал, есть не давали. И они двери прогрызли, убежали, прибежали к хозяину и уташшили етот гроб на а́стров, с воды сняли.

Соловей-разбойник прислушался, он ешо совсем не помер. Вот они признали у него в ухе етот же самый клык. А она, сестра его, етот самый клык в подушку ему зашила. И не могут они етот клык вытаскавать. Соловей говорит: «Ежли мне вытаскавать, я шибко сильной, я ему голову расцапаю». А серый волк говорит: «А мне и вовсе нечем». Бежит заяц. — «Эй, косой, поди сюды!» — Прибежал заяц. — «Вот выташи у нашего восподина клык из уха, а то не выташшишь, пахитим тебя сейчас же, а выташишь — кормить будем».

Как ушкан отгрыз тоненькой пруточек, насторожил ему в ухо, и заставил волка тихонько поколачивать лапкой етыт пруток, — в друго ухо выскочил етот клык самый. — «Фу», грит: «как я долго спал!» — «Да, спали вы, вот ваш гроб, вот ваше всё. Вот как сестрица тебя подушкой наградила». — Приезжат на охоте домой, опять пошла у их радость. Потом сестру он привязал лошади ко хвосту, и лошади растарзали все её кости. А сами с царевной живут, да поживают, да добра наживают.

20. ПРО ПЕРФИЛА

(Солдат четырех попов хоронит)

Жил-был старик со старухою, старик занимался сапожничеством, а она пряла пряжу. Он был пьяница. Кака грош-копейка заведется, што заро́бит, то и пропьёт. Вот в одно время сидит он, шьёт, а старуха пряжу прядет, и смекнул он дело, што у старухи есть шесть гривен денег и умствует: «как мне их вывести у старухи?»

Вот сидел, шил, шил, бросат чиро́к, ругатся, по избёнке забегал. «Работай, работай, не поись, ни што!» — «Ну, што ты, старик, ошалел, заругался?» — «Да, што, толи захворал, толи отошшал, ись хочу, а ись нечего. Дай-ка, старуха, у тебя де-то шесть гривен есть, пойду-ка на базар, куплю што-набидь поисть». — «Ну да так-то тебе и дала! Подёш в кабак, да пропьёшь!» — «Тебе говорят, не пропью, а куплю што-набить. Давай!» Старуха достала шесть гривен свои, подала. — «Ну, ты, старуха, тут ладь горшок, я сечас приташшу, живо».

Побежал старик на базар. Забегат в кабачок. — «Ну-ка, восподин цаловальник, налей шкалик вина!»