Царь и Бог. Петр Великий и его утопия - Яков Аркадьевич Гордин

Государь мой Александр Иванович, многодетно и благополучно здравствуй на веки.

Доношу вашему благородию, после отъезду вашего из Астрахани на третей день или на четвертой Рентель прибыл в Астрахань и сказывал мне, что у них на Красных Водах людей померло гораздо много, а числом не сказал сколко померло и что живых осталось; токмо писал писмо полковник фон дер Виден, что у них осталось людей здоровых двести человек в обоих полках да болных семь сот человек, а те все померли. 〈…〉

При сем верный ваш, моего государя, слуга Михайла Чириков.

Последнея сказывал мне капитан Нейман, что к осени не будет никого.

Чириков понимал, что Кожину эти страшные сведения понадобятся в Петербурге для оправдания.

Это тот самый Чириков, который через три года отдаст Кожина под суд…

Стало быть, если верить этим сведениям, то у полковника фон дер Вейдена из двух тысяч человек осталось девятьсот, из которых семьсот больных.

Но крепости у Красных Вод грозили не только болезни. О ее судьбе беспокоился и хан Шергази.

30 декабря 1717 года казанский губернатор Салтыков доносил Сенату о положении Красноводского гарнизона: «…Хивинской же де хан посылал посланника к Текеюмутовцом с тем, буде де вы с нами служить хочете, и вы де подите на Красные Воды на Руских людей войною и возьмите город 〈…〉 и они де Трухменцы с ними не пошли, и Текеюмутовцы, розделясь надвое, били боем на Красные Воды одни на утренней заре и взъезжали де в город Текеюмутовцов тритцеть человек, и из них побили Руские двенатцать человек до смерти, а они де Руских убили два человека…»

Миллер в «Описании Каспийского моря…», пользуясь неким другим источником, предложил более конкретную картину. «…В Красноводской крепости претерпел полковник фон дер Вейден еще нападение от Трухменцов. Сей неукротимый народ, который прежде весьма ласкал Россиянам и обещал служить и помогать во всех их предприятиях, думал толь же легко, как Хивинцы с Бекеничем, управиться с сим остатком Российского войска. Добыча съестных припасов, которую они получат, и пленники, коих они могут продавать невольниками в Хиву и Бухарию, придавали им смелость. Но шанцы из мучных кулей, которые полковник фон дер Вейден велел набросать на перешейке, коим Красноводский полуостров соединяется с твердою землею, были в состоянии удержать неприятелей. Как часто они покушались переступить мучные шанцы, то были они назад отбиваны с великим их уроном. Напоследок фон дер Вейден не хотел больше вдаваться в сию опасность. По отходе его служили шанцы голодным неприятелям на пищу. Но 400 человек солдат его команды разбило на двух судах о камень на западном береге Каспийского моря, из коих токмо немногие спаслись».

Реальная ситуация оказалась не менее драматична, но более сложна.

В 1716 году господа сенаторы занимались не только организацией похода Бековича, но выполнением другого указания Петра – отправкой в Персию посольства подполковника Артемия Волынского.

Имеется постановление Правительствующего сената от 16 мая 1716 года «о перевозке подполковника Волынского в Персию» на торговых судах. Этим же постановлением определялся характер финансирования починки и постройки судов для князя Черкасского.

Это был долгий процесс. Волынский отправился в путь только в августе того же года. До столицы Ирана Исфахана посольство добралось весной 1717 года, а в обратный путь двинулись 1 сентября.

То, что Петр решил одновременно действовать и на западном и на восточном берегу Каспия, свидетельствует о его неукротимом желании осваивать Азию.

Дорогу в Индию можно было прокладывать и через иранские земли.

История посольства Волынского не имеет непосредственного отношения к нашему сюжету – судьбе Красноводского гарнизона, хотя известно, что экспедиция Бековича и строительство крепости у Красных Вод обеспокоили шахское правительство, поскольку на этих землях кочевали туркмены, считавшиеся подданными шаха. И это обстоятельство предопределило недоверие и враждебность персов к посольству и существенно помешало его переговорам.

Но для нас в данном случае важно не это.

История посольства Волынского подробно документирована, поскольку существует журнал-дневник Волынского с ежедневными записями и многочисленные донесения посланника на всех этапах самому Петру и канцлеру Головкину.

Но в материалах Военно-ученого архива Главного штаба имеется документ, который, с одной стороны, существенно обогащает наши знания о судьбе Красноводского гарнизона, а с другой – задает неразрешимую загадку.

20 марта 1718 года обер-комендант Астрахани Михаил Чириков отправил казанскому губернатору Салтыкову «отписку» «с сообщением полученных им известий о посланнике Волынском и распоряжений, учиненных им для оказания помощи Красноводскому гарнизону, потерпевшему от кораблекрушения».

Чириков сообщал, что в декабре 1717 года он послал в Шемаху, где находился возвращающийся из Персии Волынский, «Юртовских Татар Илмаметя да Тартара для известия про оного посланника Волынского и полковника Фандер-Видена, где обретаются и что тамо чинится».

Курьеры Чирикова возвратились 4 марта 1718 года и привезли письма от Волынского, которые он по требованию посла немедля отправил в Москву государю.

Но Волынский прислал Чирикову и личное письмо, содержание которого обер-комендант подробно пересказывает. И то, что в пересказе Чирикова сообщает Волынский, не соответствует устоявшейся версии событий.

«Да писал ко мне особо, что де он посланник в Шемаху прибыл, но за настоящею зимою тамо до марта месяца пробыть намерен, и ежели не в начале, то по крайней мере в половине месяца в Низовую (поселение-гавань, которой активно пользовались русские и персидские купцы. – Я. Г.) поедет и там будет судов морских ожидать, понеже тамо он апреля дожидаться боится, что в прошлой весны и лето великое поветрие (холера? чума? – Я. Г.) в Шемахе служило, того ради может быть и в предбудущую весну отрыгнет…»

И посланник требовал скорой присылки морских судов.

Но далее в пересказе Чирикова произошел сюжетный сбой. По его рассказу получается, что Волынский побывал у Красных Вод и руководил эвакуацией гарнизона, что вполне невероятно.

Сообщив угрозу Волынского – «…а ежели де умедлю прислать, то причастны к их смерти будем», – Чириков продолжает явно от лица Волынского: «Красновоцкую пристань пусту оставил и, совсем забрався, оттуды октября 3-го числа с тринадцатью судами вышел в море, а намерен был возвратиться к Астрахани; но понеже штурм (шторм. – Я. Г.) им такое препятствие учинил, что суды их все врознь рознесло и многия погибли, толко люди спаслися, кроме одной бусы, которая совсем потонула, протчия три бусы зимуют в Низовой, при которых и маеор Бобынин; в урочище Бармаке с разбитых двух бус зимуют несколко офицеров и солдат; в устье Куры реки с Фондер-Виденым пять судов, да и в Гиляне на устье Янгуры реки розбило одну шняву