Начало нас - Лайла Джеймс

class="p">Он рассказал мне свои темные секреты, и я подыграл ему. Но Харрисон Эйвери все еще скрывает гораздо больше, чем то, что он мне рассказал. И мне нужно выяснить, что скрывается за завесой его лжи.

В конце концов, я — приманка. Имплантат.

Я единственный человек, способный положить конец жестокости моего отца.

Но, пытаясь выманить Харрисона Эйвери из его жалкого логова...

Я подверг Райли опасности.

От осознания этого у меня свело живот.

Златовласка - моя слабость, и отец это знает. Он жестокий, бесчувственный ублюдок. Когда придет время, он использует ее против меня, если понадобится.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что доставил для меня, — говорит он спокойно, как будто мы обсуждаем погоду. Он подходит к моему дивану и садится, вытянув перед собой ноги. Его тело бледное, кожа почти прозрачная. Он сильно похудел с тех пор, как я видел его в последний раз, три месяца назад. — Ты единственный, кому я доверяю этот груз.

Мои глаза вспыхивают от удивления. Неужели это так? Неужели это то, чего я так долго ждал? Я работал над тем, чтобы завоевать его доверие, пытался найти способ, чтобы он включил меня в свой грязный бизнес.

У меня везде должны быть глаза, но пока я смотрю со стороны, я никогда не смогу найти то, что ищу. Мне нужно быть внутри.

И мне наконец-то предоставляется такая возможность.

Тик-так...

Я думал, что у меня будет больше времени с Райли.

Тик-так...

Я не могу сдержать свои обещания.

Тик-так...

Любить ее было моей преданностью. Разбив ее, я разрушил ее.

Тик-так...

У меня закончилось время.

 

 

 

 

ГЛАВА 32

Райли - 19 лет

В тот момент, когда у меня звонит телефон, я хватаю его с тумбочки и отвечаю на звонок, не проверяя идентификатор вызывающего абонента. Мне это не нужно. Я уже знаю, кто это.

— Привет детка.

— Райли. — Мое тело растворяется в кровати при звуке его глубокого мужского голоса по телефону. Бабочки вернулись и порхают у меня в животе.

Грейсон обязательно звонит мне каждый вечер.

Он никогда раньше не пропускал звонков и всегда пунктуален. Каждую ночь мы проводим вместе немного времени, в течение одного часа. Отношения на расстоянии — отстой. До сих пор я никогда не осознавала, насколько важна физическая близость в отношениях.

И я не о сексе.

Я говорю об объятиях. Объятиях. Поцелуях. Маленькие прикосновения, которые заставляют чувствовать себя любимой.

Они нужны мне каждый день, но я не могу их получить. Потому что он там, а я здесь. Большую часть времени это расстраивает и угнетает, но я не позволяю этому встать между нами. Его звонки компенсируют его отсутствие и одиночество, которое причиняет мне боль.

Это единственное, чего я с нетерпением жду каждый день. Неважно, нервничаю ли я из-за школы или у меня вообще плохой день, звонок Грейсона всегда меня успокаивает. Его голос успокаивает мои тревоги.

— Как твой день сегодня? — Я откидываюсь спиной к стене из подушек, отодвигая учебник и ноутбук, чтобы можно было растянуться на кровати.

Я слышу его дыхание по телефону, но он молчит. Необычно.

Нахмурившись, я спрашиваю его. 

— Грейсон? Все в порядке?

— Златовласка… — Его голос обрывается, но я уже услышала это в своем прозвище. В его тоне.

Боль.

Мучение.

Опустошение.

Я сажусь, мои легкие болезненно сжимаются. 

— В чем дело?

На заднем плане слышен шорох, как будто он ходит взад и вперед. Он снова замолчал, но потом, когда он, наконец, заговорил… голосом, который я едва узнаю, и пустыми словами, которые не могут принадлежать мужчине, которого я люблю. 

— Я больше не могу этого делать, Райли.

Мое сердце заикается.

Мое дыхание сбивается.

И есть трещина. Я слышу это, почти как будто это реально. Я чувствую это.

Разбитая трещина в моей душе.

— О чем ты говоришь, Грейсон? — Я дышу судорожно. — В чем дело? Поговори со мной… мы вместе разберемся во всем.

Я цепляюсь за обрывки своего сердца… за надежду, что Грейсон никогда не причинит мне вреда. Никогда не сломает меня. Я доверяю ему. Всегда доверяла...

Я доверяю ему.

Он не сломает нас.

Грейсон издает болезненный звук в задней части горла. 

— Мы принадлежим двум разным путям, Райли. Я думал об этом, но у меня больше не получается.

У меня перехватывает горло, и я теряю последний вздох, который сдерживала. Вскакивая с кровати, я начинаю ходить по комнате. 

— Слушай, я приду к тебе. Я забронирую рейс прямо сейчас. Ты меня слушаешь? Мы можем поговорить об этом, Грейсон. Если отношения на расстоянии больше не будут работать, я брошу Гарвард и вернусь домой. К тебе. Мы заставим это работать. Мы можем сделать эту работу. Мы виделись всего два дня назад! Почему ты говоришь все это сейчас?!

В этот момент я говорю бессвязно и почти не имею никакого смысла даже для себя, но не могу остановиться.

Я не могу остановиться, потому что чувствую, как мое сердце вырывается из груди, и отчаянно пытаюсь удержать сладкую, коварную надежду, которой наполнила меня любовь Грейсона. Но сейчас все утомлено, и я не знаю, как с этим справиться.

— Райли…

— Нет. — Я качаю головой, слезы обжигают глаза. — Не делай этого, Грейсон. Не делай этого с нами. Пожалуйста.

— Пока это продолжалось, было весело, — говорит он, и его слова слишком жестоки, а Грейсон не бессердечный человек.

Мои глаза закрываются, с моих губ срываются душераздирающие рыдания. 

— Ты обещал…

Он издает холодный, лишенный юмора смешок, и это опустошает меня. 

— Думаю, я лжец.

— Ты мне обещал! — Я кричу.

— Я защищаю тебя, черт возьми! — кричит он мне в ответ.

Мое тело рассыпается, и я падаю на пол. 

— Что? — Я задыхаюсь.

Грейсон извергает резкие ругательства.

— В будущем я причиню тебе только больше вреда, Райли. У тебя мягкое и доверчивое сердце. Ты верила в то, что хотела увидеть, но я не тот человек. Ты романтизируешь меня, ты создала в своей голове идеальную иллюзию, что я идеальный мужчина для тебя. Но я не он. Я не виноват, что ты влюбилась в кого-то, кто не был настоящим. Это было твое собственное проклятое заблуждение, и ты безрассудно втянула в него свое сердце.

Последняя моя надежда распадается в пепел.

Время замедляется.

Стук. Стук. Стук.

Биение моего сердца резонирует между моими ушами.

Стук. Стук. Стук.

— Ч-что? — Мир колеблется, когда онемение охватывает мое тело. — Ты сказал, что любишь меня.

— Я и любил… но любви не всегда достаточно. Только дураки верят, что любовь все исправит.

Он любил…

Он любил меня.

Только дураки верят, что любовь все исправит.

Трещина расширяется. Рана углубляется.

У меня так много вопросов, но я больше не могу говорить. У меня перехватывает горло, и я