Дочь Льва - Лоретта Чейз

— Никогда тебя не прощу! Тупость сверх всякий меры! К тому же ты мерзкий лжец!

— Эсме, я не…

— Ты солгал! Вот, я это сказала. Ну как, будешь защищать свою честь? Валяй, ищи пистолеты. А я найду свои и прострелю твое черное сердце! И у меня на это больше оснований. Это я обесчещена. Ты меня стыдился. Весь мир будет надо мной смеяться — громче, чем сейчас.

Она что-то выплюнула на иностранном языке, и Вариан пошел к ней, но она вскинула руку.

— Не подходи, — предупредила она. — Не искушай меня. Я тебя задушу.

Вариан подчинился; опершись о каминную полку, он стал смотреть, как она ходит туда-сюда, стуча каблучками по голому полу.

Она опять разразилась речью, которая не могла быть ничем иным, кроме брани, потом перевела ее на английский язык:

— Ты присылал мне по три письма в неделю и ни разу не сказал правду. Только шуточки да сказочки, как будто я ребенок и меня надо развлекать. Ты заплатил все долги, больше нет опасности, о которой ты говорил. Как будто меня когда-нибудь пугала опасность! Но ты мне ничего не сказал. Ты оставил меня с бабушкой, в моей стране это позор, но я стерпела, потому что я не на родине, а все англичане — психи.

— Дорогая, мне негде было тебя содержать.

— Меня не надо содержать! Я не овца и не бык! Как, ты думаешь, я жила в своей стране без денег? Я спала в пещерах и под кустами. Но я знаю, в чем дело. — Она приостановила свой бег. — Я не ребенок и не слабая женщина. Ты мог бы мне прямо сказать, что не хочешь со мной жить. Но твое тщеславие даже больше твоей тупости. Ты подумал, что я умру от горя? — Она подошла к нему вплотную и подбоченилась. — Ха!

Хотя Эсме стояла спиной к Деймону, он догадался, какое у нее выражение лица. Маленькая жесткая фигурка излучала вызов.

— Нельзя подслушивать, — прошептал Гидеон.

— Да, это непристойно, но как интересно!

Гидеон укоризненно посмотрел на брата и кашлянул.

Девушка продолжала изливать на Вариана поток красноречия и не обратила внимания на звук. Но Вариан услышал. Он посмотрел на дверь.

Гидеон полностью открыл ее.

— А вот и они, — смущенно сказал Вариан.

Девушка круто обернулась. Она слегка покраснела и широко раскрыла глаза.

— Зеленые, — прошептал Деймон. Вариан взял ее за руку:

— Разреши представить тебе моих братьев, дорогая. Этот крепкий малый — Гидеон.

Гидеон поклонился.

— А этот, с разинутым ртом, — Деймон.

У Деймона поклон вышел неуклюжим из-за временного смятения мозгов. Увидев ее вблизи, он понял, что это не девочка, а молодая женщина. Поразительно красивая. Злость делала ее еще краше. Зеленый огонь в глазах — он никогда не видел ничего подобного! Вариан, очевидно, тоже. Этим все объяснялось.

— Они сгорали от желания с тобой познакомиться, — сказал Вариан.

Ее светлость смотрела на братьев с явным подозрением.

— Тогда тебе следовало привезти их ко мне, — отрывисто произнесла она. — Бабушка по крайней мере накормила бы их.

— Неужели мы выглядим так же плохо, как все вокруг? — возразил Деймон с робкой улыбкой.

Она поцокала языком.

— Просто позор. Сразу видно, что вы не спите и не едите как положено. — Она подошла поближе к Деймону, отчего у него странно забилось сердце. — Вы слишком худой. Кто для вас готовит?

— Миледи, меня делегировали на пост шеф-повара, — проговорил Гидеон.

— Да, он мастер варить яйца, — заверил ее Деймон, — хотя я не уверен, что он приноровился…

— Я изобью тебя до беспамятства, — сказала она Вариану. — Ты идиот.

— О, но это не Вариан…

Она испепелила Деймона взглядом, и он замолчал. Да ему бы и не удалось закончить предложение.

— Он глава семьи, — сурово сказала она. — Он за все отвечает. К сожалению, у него нет разума. Но теперь здесь появилась хозяйка. Я буду для вас готовить приличную еду.

Вариан попытался что-то сказать, но получил злобный удар копья зеленых глаз и тоже решил придержать язык.

— Ступай прими ванну, — велела Эсме. — Мне стыдно за тебя.

Засим она промаршировала мимо них, отбивая каблучками дробь, и шмыгнула за дверь.

Деймон посмотрел на старшего брата:

— Вариан, она в самом деле тебя побьет?

— Лучше я приму ванну, — сказал Вариан. И ушел.

После на удивление дружеского ленча вдова потратила несколько часов на скрупулезное изучение дома. Ее сопровождал Гидеон, послушно занося все замечания в блокнот. Деймон, к Исмалому раздражению Вариана, ходил за Эсме как преданный щенок. Тем не менее его светлость понимал, что ему лучше не водить их на осмотр земель. Нужно дать Эсме время успокоиться. Он пока занялся разбором завалов в спальне.

До сих пор он считал, что скорее умрет, чем даст ей увидеть его в таком положении — в запущенном доме, громко возвещавшем о его злодеяниях. Он и умер — сотней маленьких смертей от стыда и чувства вины. Но пережив худшее, он знал, что сможет вытерпеть и отказ от его любовных притязаний.

Он хорошо знал, что не имеет на них права, и сходил с ума, думая о них и не надеясь. Но ничего не мог с собой поделать. После первого ошеломленного — и короткого — объятия он не имел возможности к ней прикоснуться, когда вокруг сновали незнакомые слуги, в любой момент могли ворваться Персиваль или леди Брентмор, а Эсме пребывала в состоянии священного гнева.

Помоги ему Бог, он соскучился даже по ее безумной ярости.

Вариан слабо улыбнулся, разглаживая ветхие простыни.

Сегодняшнее представление выявило еще одну настоятельную потребность. Не то чтобы он этого не ожидал после двухмесячной опеки бабушки. Но братья подумают, что он подкаблучник. Потому что они не понимают. А Вариан не имел ни малейшего желания объяснять.

Он знал, что Эсме глубоко оскорблена, и обидел ее он.

Он не знал, как это исправить. Она показала ему письмо миссис Стоквеллл-Хьюм — причину их неожиданного визита, — и собственный отклик не удовлетворил его самого. Вариан попытался ей объяснить, что пока его приятели сами ее не увидят, в них будет расти убеждение в ничтожности леди Иденмонт. Он понимал, что это его вина, и так и сказан: его скандальная репутация, жена из малоизвестной страны — и в итоге дикие слухи. Но у него пока нет средств представить ее достойным образом, а значит, сейчас это должна сделать вдова. В этом месте Эсме взорвалась.

Как он теперь понимал, она была убеждена, что убогое положение мужа отражает ее несостоятельность как жены. В этом всего лишь проявилось различие культур. Беда в ее уверенности, что он сам считает ее недостойной. Она думала, что он ее стыдится и устал от нее.

Совершенное безрассудство. К сожалению, неистовые безумцы глухи к доводам разума. Она не верила ни единому его слову.