Песочные часы - Ольга Романовская

На день рождения меня сводили в театр.

Жутко волновалась, даже расплакалась, как ребёнок, но все в один голос утверждали, что ничего не случится. Пришлось выпить стакан воды, чтобы привести чувства в порядок. Пила я много и напоминала хомяка: вечно что-то жевала. Обычно орешки. Даже не знаю, сколько фунтов съела во время беременности, хватило бы засыпать весь дом.

Несмотря на то, животик едва заметный, будто чуть пополнела, меня нарядили в новое платье с завышенной талией. Госпожа отдала золотую цепочку с коралловой подвеской, подходившую к платью.

Увы, без серого лифа и полосы по подолу не обошлось — проклятые правила!

В театре, вопреки опасениям, ничего страшного не произошло. Я ни на минуту не оставалась одна, даже в дамскую комнату сопровождала норина Мирабель (а выходить пришлось раза четыре — неудивительно, при том объёме жидкости, которым меня поили!), и представление смотрела, сидя на коленях у норна.

Правда, в этот раз обошлось без мороженого — могла заболеть. Зато было вкусное пирожное и чашечка какого-то напитка.

Словом, я осталась довольна.

А с утра нашла на столике серёжки с бриллиантами. Даже подумать страшно, сколько они стоят!

Отношения с нориной Мирабель немного наладились, хотя ревность не прошла. Я видела, как она с болью и завистью смотрела на мужа, когда тот интересовался моим здоровьем.

Госпожа знала, что он спит со мной. Не постоянно, разумеется, а время от времени: хоть тошнота отступила, настроение постоянно скакало. Кому же полюбятся женские истерики? В такие дни, а их было немало, хозяин вообще не подходил, предпочитая не находиться в одной комнате. Судя по всему, нервозность торхи заставляла его ночевать с женой, с которой его сблизила, как ни странно, именно моя беременность. Во всяком случае, супружеский долг исполнялся регулярно.

Радовалась ли этому норина Мирабель? Не знаю, она ни с кем это не обсуждала, но с утра бывала рассеянна. Я не удивлялась: хозяин умел не давать выспаться. Правда, сам он сонным не выглядел, заходил проверить, соблюдаю ли предписания врача и не встала ли раньше положенного. Если встала и пыталась по привычке помочь служанкам, одаривал недовольным взглядом и отправлял рукодельничать — «Раз уж у тебя такая бурная жажда деятельности».

Мои обязанности постепенно свелись к обслуживанию господ. После того, как пожаловалась одной из девочек на усталость и раскашлялась при норне, у меня отобрали метёлку. Бельё всё ещё носила, баночки расставляла, растворяла в ванной ароматическую соль, через раз помогала госпоже одеться, но в ежедневной церемонии купания не участвовала. Зато следила за тем, как хыры моют полы и натирают воском паркет.

Когда животик подрос, работать практически перестала и по собственной инициативе помогала кухарке готовить. И то, до тех пор, как хозяин не узнал и не устроил разнос.

Недели через две хозяин взял меня с собой к барону Сомааршу.

Разумеется, другу первым делом продемонстрировали располневшую меня, хотя, чтобы похвастаться, нужно было выждать ещё месяца три, чтобы предъявить «во всей красе». А так ничего не заметно, только если пощупать живот, чего, разумеется, барону не позволили. В отличие от Тьёрна, который на правах мага вызвался взглянуть, как у меня обстоят дела.

Дела обстояли хорошо, это я и без него знала, врач навещал регулярно, но, наверно, ему просто хотелось приложить тёплую ладонь к телу. Я не возражала: мы с ребёнком любили, когда нас гладили.

Надо же, уже мы! А ведь ко дню рождения хозяина его сын или дочка уже вовсю начнут ворочаться, и их отца от меня палками не отгонишь, натрёт живот до блеска.

Где-то с полчаса просидела с норнами в гостиной, не на полу, на стуле — хоть и торха, но беременная, — а потом, когда завязался дружеский разговор на темы не для моих ушей, хозяин отправил побродить по зимнему саду.

Выбрав скамейку у кадки с диковинным растением, присела, достала кулёк с миндалём и принялась грызть.

— Пойдём ко мне, там и интереснее и теплее, — неизвестно откуда взявшийся Тьёрн подошёл и протянул руку. — А тут заскучать успеешь.

— Жаль, — вздохнул он, — что до этого вырваться не удавалось. Ну, да понимаю, вы с виконтом были заняты. Довольна?

— Чем? — не поняла я.

— Святая простота, в кого ты такая недогадливая? — рассмеялся маг. — Тем, что на руках носят, пылинки сдувают. Я же вижу, он этого ребёнка очень ждёт. А знает ли наш виконт, что ты могла осчастливить его гораздо раньше?

— Знает, — буркнула я. — Шантажировать не получится.

— Даже в мыслях не было! А он у тебя золото, раз так спокойно отреагировал. Ладно, тебе волноваться нельзя, поэтому о каплях забыли. Чаю хочешь? Со сливками?

— Хочу, — кивнула я. — Только лучше кофе.

Но кофе меня не напоили: в уютном кабинете Тьёрна, заставленном знакомыми загадочными предметами, налили чаю, сославшись на то, что он полезнее. Спорить не стала, выпила, что дали.

Странный привкус у этого чая, будто что-то добавили. Не удержавшись, спросила. Оказалось, маг влил туда немного укрепляющего настоя.

— Зима на носу, фруктов мало, а у тебя самый важный период начинается. Нужно всякие питательные настои принимать, молоко пить, рыбой не брезговать. Врач питание особое прописал?

Кивнула. И не только питание: на моём столике стояла целая батарея бутылочек. Там было что-то для пищеварения и почек, что-то укрепляющее, какие-то вытяжки, настои и сборы. И всё строго по расписанию, будто я больная. Хозяин перестраховался: не желал повторения истории супруги.

— Забыл спросить: не было последствий после ритуала? — Тьёрн вольготно устроился в кресле с бокалом вина, закинув ногу на ногу. Я сидела напротив, ближе к камину, где так уютно потрескивали дрова.

— Почти никаких, снэрр, только знобило немного.

— А ты крепкая девочка! — улыбнулся маг. — Обычно всякие видения мучают. Сейчас-то спишь хорошо?

— Обычно да. Спасибо за заботу, снэрр, — допила чай, — мне, наверное, лучше вернуться в сад, а то хозяин начнёт искать, рассердится…

— Полно! Во-первых, они с бароном обсуждают грядущую королевскую охоту и часа два точно о тебе не вспомнят. Во-вторых, ничего он не сделает. Пока носишь его ребёнка, поэтому неприкосновенна. Да и он не вспыльчивый, здравомыслящий человек, который поймёт, что тебе стало банально скучно. Ты же не собака, Иалей, чтобы терпеливо ждать хозяина там, где привязали.

Так приятно услышать из чьих-то уст своё полное имя… И я действительно не собака, поэтому осталась.

Маг не был таким высокомерным, как в нашу вторую встречу, наоборот, проявил радушие и заботу, подложив мне под поясницу подушку и накормив салатом с грецкими орехами, который приготовили, пока мы разговаривали. О чём? Он расспрашивал обо мне. И, кажется, с интересом выслушивал ответы.