Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

Направившись на север через перенаселенный и сутолочный «старый город», кавалькада предусмотрительно сделала крюк вокруг Собора Страстотерпцев и уже скоро весело катила по северной дороге вдоль берега поблескивающей по левую руку Такиссы. Роба улюлюкал и пел на полном скаку.

Несколько недель пути прошли относительно спокойно.

Преобладающим цветом первой половины путешествия был серый оттенок медленно оседающего вулканического пепла. Гора Растиджойник, источник периодического подземного ворчания, толчков и выплесков лавы, бушевала теперь вовсю.

Пепел, несомый ветром, убивал деревья, покрывал поля, мутил воду в потоках, местами запруживая мелкие ручьи и речушки и заставляя их разливаться. Прошедший дождь превратил пепел в вязкую корку. Птицы и насекомые гибли или спешно покидали край. Люди и фагоры торопились убраться подальше, бросая свои жилища.

После того как сиборнельская кавалькада пересекла реку Мар, сыплющаяся с неба напасть постепенно начала сходить на нет. А потом и вовсе исчезла. Они вступили в Мордриат — в страну-кошмар Матрассила. Окрестность была вполне мирной и не сулила тревог. Встречные дикари улыбались проезжающим из-под своих многослойных пестрых тюрбанов-брафиста, традиционного элемента своего одеяния.

Для предупреждения возможных неприятностей были наняты проводники, злодейского вида люди, на каждом закате и восходе солнц с неизменным постоянством предающиеся продолжительным молитвам. Вечером у костра предводитель проводников, Указатель Тропы, как он именовал себя, разъяснял путешественникам, каким образом по рисунку его брафиста можно узнать о перипетиях его жизни и племенном статусе. Положение Указателя было весьма высоким, чем он с удовольствием хвастал.

Мало кто из присутствующих слушал Указателя внимательнее СарториИрвраша.

— До чего же удивительна любовь людей к созданию рангов в своих сословиях, — замечал он в конце таких рассказов своим спутникам.

— Но более странно то, что чем ниже к социальному дну находятся люди, тем эта любовь становится сильнее, — ответила ему госпожа Пашаратид. — В своей стране мы стараемся избегать подобных бессмысленных градаций. Вы будете приятно удивлены тем, что увидите по приезде в Аскитош. По моему мнению, этот город — модель сообщества будущего.

После многолетних стычек со всегда переменчивым королем в общении со строгой госпожой Пашаратид он находил приятное умиротворение. По мере того как местность становилась все более безводной, настроение советника улучшалось; точно так же успокаивалось и душевное смятение Робы. По ночам, когда все остальные спали, СарториИрвраш часто лежал без сна. Его старые кости, привыкшие к пуховым перинам королевского дворца, никак не могли успокоиться на тонких одеялах, брошенных прямо на голую землю. Лежа на спине и мучаясь от бессонницы, он смотрел в звездное небо, озаряемое далекими зарницами, переживая восторг, равного которому он не помнил с тех пор, когда он и его брат были детьми. В душу его нисходил мир. Даже обида на короля ЯндолАнганола со временем притупилась и ушла на задний план.

Погода стояла сухая; дождя не пролилось ни капли. Повозки медленно взбирались на низкие холмы и весело катились к подножию. Через несколько дней на их пути вырос торговый город Ойша: «Название скорее всего произошло от испорченного местного олонецкого, на котором „ош“ попросту означает „город“», — объяснил своим попутчикам СарториИрвраш. Дорожные разговоры о встречных достопримечательностях помогали разогнать скуку и однообразие пути. От чего бы ни происходило название города Ойша, славен он был другим: близ него Такисса встречалась со своим беспокойным притоком, Мадурой, мчащим воды с востока. И та и другая река брали свой исток у подножия беспредельно высокого Нктрихка. За Ойша начиналась другая местная достопримечательность — пустыня Мадура.

В Ойша повозки были оставлены; взамен них путники должны были пересесть на спины меринов-кайдау. Сделку заключал сам Указатель Тропы, причем битье по рукам сопровождалось бесконечными молитвами с еще большим битьем лбами оземь. В труднопроходимой пустыне в качестве средства передвижения верховые-кайдау подходили как нельзя лучше. Спокойные животные цвета ржавчины стояли посреди квадратной рыночной площади Ойша, равнодушные к сделке, сию минуту вершившей их дальнейшую судьбу.

Пока шел торг, СарториИрвраш сидел на сундуке, усиленно утирал лоб и кашлял. Надышавшись пеплом горы Растиджойник, он заработал лихорадку и боль в горле, от которых вот уже несколько дней не мог избавиться. Утирая рукой рот, он смотрел на надменные морды кайдау — легендарных скакунов воинственных фагоров времен Великой Зимы, несущих с собой разрушение и погибель на головы обитателей Олдорандо и других городов Кампаннлата в те холодные годы.

Во время Великого Лета животные запасали воду в единственном горбу, венчавшем их спину, что помогало им переносить длительные переходы. Сейчас грозные корабли пустыни выглядели весьма покорными, но память о их славном прошлом приводила душу бывшего советника в восторг.

— Я хочу купить себе меч, — сообщил он РобайдайАнганолу. — В молодости я был неплохим фехтовальщиком.

Прежде чем ответить, Роба похлопал колесо стоящей рядом повозки.

— Расставшись с Орлом, вы сбросили с плеч изрядное количество лет. Вы хотите иметь возможность защититься в случае опасности, и это ваше право. По-моему, это хорошо. В этих холмах обитает злобный Ундрейд. Убийство здесь можно встретить так же часто, как и скорпионов.

— Местные жители показались мне дружелюбными.

Присев на корточки перед СарториИрврашем, Роба хитро ему улыбнулся.

— А вы не задавались вопросом, почему? Почему все без исключения туземцы кажутся дружелюбными? Почему Ундрейд до зубов вооружен сиборнельскими бах-бах? И почему столь значительный человек, как Ио Пашаратид, покинул дворец с такой поспешностью?

Поднявшись и взяв СарториИрвраша за руку, принц отвел его за повозку, чтобы укрыться от глаз любопытных.

— Никто не в силах купить любовь или дружбу, даже мой отец. Однако сиборнельцам это удалось. По-своему. Щедро одарив вождей всех встречных племен ружьями, они обеспечили себе свободный проход от побережья в Борлиен и не скрывают этого. В делах политических сиборнельцам нет равных, — таково мое мнение. Даже возлюбленный король Акханаба, ЯндолАнганол, сын ВарпалАнганола, — даже он, хозяин Матрассила, не может противопоставить ружьям ничего из своего арсенала. В битве при Косгатте ружья доказали свое превосходство над луками, мечами и арбалетами. Вы видели рану в его бедре?