Гладиатрикс - Рассел Уитфилд

— Ага, прислали освободить, — тоненьким голоском передразнил Нестасен.

Он пнул дверь так, что она захлопнулась. Его приятели захохотали.

Лисандра поднялась на ноги и посмотрела ему прямо в глаза.

— Если ты явился сюда просто так, Нестасен, тогда лучше уйди, — сказала она с суровой уверенностью, которой на самом деле совершенно не ощущала.

Наставник подошел к ней вплотную, и она увидела, что зрачки у него были во весь глаз, а на дне их светилось безумие. Кулак нубийца без предупреждения метнулся вперед и пришелся ей в голову. Лисандра попыталась отвести удар, но ей помешали слишком короткие цепи. Девушка упала, на нее тотчас же накинулись все остальные. Удары и пинки посыпались безостановочным градом.

Лисандра свернулась в тугой комок, но это не помогло. Она была наполовину оглушена, с расшибленного виска капала кровь. Спартанку поставили на ноги. Она хотела было закричать, позвать на помощь, но Нестасен с силой всадил кулак ей в живот, оборвав дыхание. Потом он одним рывком содрал с девушки тунику, и его друзья хохотали над ее наготой. Страх придал ей сил. Она резко ударила ногой и угодила нубийцу в подреберье. Нестасен шатнулся назад, но один из мужчин, пришедших с ним, тотчас обхватил Лисандру сзади за шею, сдавливая ей горло.

— Поверни-ка ее!..

В хриплом голосе Нестасена мешались ярость и похоть. Спартанка отчаянно боролась, но справиться с троими мужчинами было превыше ее сил. Сопротивление лишь обозлило их. Кто-то шарахнул ее головой о каменную стену так, что перед глазами поплыли яркие звезды. Она ощутила чьи-то пальцы, которые раздвинули ей ягодицы, полезли внутрь…

Ей наконец-то удалось закричать. Насильники ответили хохотом.

— Заткнуть бы ее, — сказал один из них.

— Вот, возьми.

Грубые пальцы стиснули ей нос. Через несколько мгновений она открыла рот, пытаясь вздохнуть, и ей в зубы тотчас сунули грязную, мерзкую, вонючую тряпку.

— Только посмотрите, — мурлыкал Нестасен, с силой разворачивая ей колени. — Какое все у нас тут розовое и маленькое. Прямо мышиный глаз!

Она ощутила, как он пристроился позади, обхватил бедра и вторгся в ее плоть, причиняя невыносимую боль. Лисандра закричала так, что жилы вздулись на ее шее, но тряпка заглушила вопль.

— Ну что, сучка? Нравится? — Нестасен притиснул ее к грязному полу и навалился всем весом. — Ты давно на это напрашивалась, — проворчал он, наслаждаясь ее мучениями. — Вот и получай по заслугам.

Горячие соленые слезы жгли Лисандре глаза. Непередаваемая мука длилась и длилась. Спартанка вновь закричала, на сей раз умоляюще.

— Получай по заслугам, — повторил Нестасен. — Ты… ты!.. — и не договорил, полностью отдавшись долгожданному наслаждению.

Лисандра почувствовала, как он принялся двигаться все быстрей, потом хрипло зарычал и рухнул на нее сверху, на некоторое время удовлетворившись. Потом нубиец встал на ноги. Лисандру начало трясти.

Он пнул ее в ребра и сказал дружкам:

— Точно говорю, ей понравилось! Ну? Кто хочет быть следующим?

— Я не откажусь, — подал голос тот изверг, который душил ее сзади. — Только поверните ее и поднимите ей голову. Пусть смотрит мне в лицо, пока я буду ей нутро разворачивать.

Лисандра закрыла глаза, и в ее тело был вбит еще один кол. Пучина страдания оказалась бездонной. Самые сокровенные уголки ее тела были пронзены и вывернуты наизнанку ради удовольствия Нестасена и его шайки. Над нею издевались всеми мыслимыми способами, терзали плоть и топтали душу. Ей причиняли невероятную боль и оскорбляли насмешками. Потом, утолив первое желание, они снова начали ее бить, подогревая похоть видом страданий.

Все пошло по новому кругу.

XXXII

— Да просыпайся же, галл!

Катувольк с трудом разлепил веки. Хильдрет тянула его за руку, пытаясь вытащить из-за стола, на который он поник головой.

— Просыпайся, тебе говорят!

Хильдрет сама раскраснелась от выпитого, ее дыхание отдавало пивом и чесноком. Катувольк шевельнулся, и его тут же вырвало на собственные коленки.

— Тьфу на тебя, — сморщилась Хильдрет.

— Лисандра, — кое-как выговорил галл.

— Она под замком сидит, дурень!

— Ее выпустить надо, — с пьяной убежденностью объявил Катувольк. — Нехорошо, что мы тут веселимся, а она сидит на цепи.

Он кое-как поднялся, собрался шагнуть, но вместо этого рухнул навзничь. Это показалось ему очень смешным, галл приподнял голову и расхохотался.

Хильдрет протянула ему руку.

— Вставай, пошли. Я тебе помогу. Сам ты туда вряд ли доберешься.

— Тсс… — Катувольк прижал палец к губам.

Они шли по коридорам. Их смех порождал эхо в каменных стенах, однако попытка унять брызжущее веселье лишь заново рассмешила обоих. Опершись друг на дружку и на стену, они хохотали и никак не могли угомониться.

— Ой, не могу. — Хильдрет держалась за живот, по ее лицу текли слезы. — Аж больно! — Она начала сползать по стене. — Держите, держите меня!..

Глядя на нее, Катувольк в который раз согнулся от смеха. Какое-то время они оставались на месте, всхлипывали, не могли отлепиться от стены и двинуться дальше.

— Хотел бы я знать, над чем мы смеемся, — еле переводя дух, сказал молодой галл.

— Видел бы ты сейчас свою рожу, — пискнула Хильдрет и передразнила: — Тсс-с…

Она кое-как поднялась на колени, а потом, цепляясь за стену, — и во весь рост. Запинаясь и пошатываясь, парочка все же добралась до двери, за которой томилась Лисандра.

Катувольк толкнул эту дверь, заранее улыбаясь.

Совершенно голая Лисандра лежала на полу. Факел на стене готов был погаснуть, но все еще давал достаточно света, и Катувольк сразу увидел, что на теле девушки живого места не было от синяков, кровоподтеков и ссадин, а из раны на голове продолжала течь кровь.

— Боги!.. — ахнул он, бросился к спартанке и упал подле нее на колени.

— Она хоть жива?.. — тихо спросила мгновенно протрезвевшая Хильдрет.

Катувольк торопливо нащупал жилку на шее Лисандры.

— Жива, но очень плоха. Беги живо за помощью!

Галл принялся ощупывать замки на цепях, на чем свет кляня свою пьяную неуклюжесть, потом оглянулся и увидел, что Хильдрет по-прежнему стояла столбом, тараща глаза.

— Беги, кому сказано! — взревел Катувольк, но Хильдрет вытянула руку, указывая ему на пол.

Молодой галл присмотрелся и понял, что дело обстояло еще хуже, чем ему показалось вначале.

Под бедрами Лисандры растекалась огромная лужа крови.

— Замолчи!.. — Бальб закрыл руками лицо.

Свет, падавший из окошка, резал глаза. Час был безбожно ранний, а он вчера отдал должное гостеприимству Фронтина. Палка и Катувольк, стоявшие перед ним и Титом, сами выглядели не лучше, проще говоря, смахивали на два несвежих трупа.