Леонид Кучма. Настоящая биография второго Президента Украины - Геннадий Корж

Что он сам думал об этом?

Что сам Кучма думал по поводу всего этого? Например, по поводу прослушки в его кабинете он как-то высказался, хоть и не напрямую, однако оставил интересную пищу для размышлений: «Знаете, когда в 87-м году я впервые попал за границу (до этого меня не выпускали, был невыездным), то ездил по Италии и без конца оглядывался по сторонам в поисках шпионов, жаждущих выведать тайны у директора „Южмаша“. Только через несколько дней понял, что я никому не нужен.

Уверяю вас, настоящие секреты узнаются не через форточку президентской квартиры. Не стоит недооценивать современные технологии. С их помощью в любую щель просочиться можно. Если уж на то пошло, мой рабочий кабинет должен вызывать куда большее беспокойство у службы нацбезопасности. Вы же видите, прямо у меня под окнами находится городская улица. Но я занимаю бывший кабинет первого секретаря ЦК Компартии Украины, а Щербицкий оказался настолько скромным человеком, что за полтора десятка лет руководства республикой так и не построил новое здание ЦК, приспособив под него помещение штаба Киевского военного округа».

На что намекал Кучма? Возможно, ответ кроется в нескольких интервью, которые я приведу ниже. Первое - с председателем Верховной Рады Украины Владимиром Литвином.

«- Владимир Михайлович, насколько пленки Мельниченко могут быть опасны для вас в связи с недавними событиями?

– Ответить на этот вопрос мне нелегко. Я как никто другой заинтересован в том, чтобы истина в этом деле была установлена. Потому что жить под таким давлением четыре с половиной года непросто. Особенно когда не можешь понять, за что тебе все это. Мне кажется, что кое-кто пытается задать определенное направление следствию. И чем больше педалируют те идеи, которые были провозглашены еще в ноябре 2000 года, тем больше пытаются отвлечь внимание от истинных организаторов провокаций. В конце концов, это похоже на действия людей, которые доказывают не свое право, а свою правоту. Ведь никто ничего нового не сказал. И я просто удивляюсь, когда мне пытаются приписать какие-то фразы…

– Но на пленках ведь есть ваш голос?

– Вы уверены?

– Я спрашиваю.

– Если верить тому, что говорят, то есть.

– Это логично, что вы, как глава президентской администрации, общались с Кучмой довольно часто…

– Могу сказать одно: я не имел права входить в кабинет к президенту, если там кто-то находился. Это правило всегда соблюдалось и, думаю, соблюдается по сегодняшний день во всех серьезных учреждениях. К тому же все происходило четко по регламенту: кто и когда находился в президентском кабинете. На эту проблему нужно смотреть шире. Если действительно в кабинете президента Кучмы производились записи на протяжении, как говорят, двух лет, то тогда их нужно обнародовать, чтобы все стало на свои места. Чтобы стало понятно, кто, что, когда и в каком контексте говорил. А не вбрасывать в массы препарированные версии разговоров. Нужно смотреть, кому это было выгодно, каковы мотивы и кто за этим стоит.

Я считаю, что вся эта история с пленками - хорошо организованная и спланированная провокация. Мне бы не хотелось, чтобы судили те люди, которые не имеют права судить.

– Вы думаете, те, кто настаивает на привлечении пленок, копают лично под вас?

– Я бы так не говорил. Копали и тогда, и продолжают это делать сейчас. Ведь я занимаю далеко не последнее место в политических раскладах Украины. Это может звучать как оправдание, но нужно смотреть, кто хоронил тело Гонгадзе так, чтобы его быстро обнаружили, кто и зачем организовывал вывоз майора Мельниченко, кто его сопровождал, кто занимался монтажом пленок и так далее. В этом деле есть очень много вопросов…

– Таким образом, вы не боитесь того, что пленки вернутся в Украину?

– А что у нас в Украину не возвращалось? Повторюсь еще раз: пленки должны быть обнародованы полностью, а не выгодные кому-то фрагменты. Потому что получается странная ситуация: голосов некоторых людей, которые часто бывали в кабинете у Кучмы, на пленках нет. А ведь я точно знаю, кто и сколько там бывал и даже догадываюсь, о чем говорили. То есть мой вывод, судя по всему, правильный: пленки Мельниченко - это спецоперация. Что касается меня, то я за свои слова и действия отвечал и готов отвечать в будущем.

– Григорий Омельченко в своих трагических прогнозах наряду с фамилиями фигурантов „кассетного скандала“ назвал и вашу фамилию. Есть ли у вас основания опасаться за свою безопасность или даже жизнь?

– Если Омельченко такое говорит, значит, он точно знает, кто организовал это дело. А если он знает и при этом молчит, то в таком случае он, мягко говоря, нарушает закон. Я за свою жизнь не опасаюсь. Если он кликушествует, то пусть это будет на его совести и чести. Он о многих в свое время рассказывал всякие небылицы: и о Лазаренко, и о Тимошенко. Теперь же он рьяно их защищает. Надеюсь, что доживу до того дня, когда он будет защищать и меня так, как сегодня поливает грязью».

16 сентября 2002 года на сайте Compromat.ru появилась расшифровка телефонного разговора между главным редактором «Украинской правды» Еленой Притулой и бывшим директором украинской службы «Радио „Свобода“ Романом Купчинским. Во время этого разговора последний сообщил, что определенные силы намерены сделать достоянием гласности версию о том, что убийство Георгия Гонгадзе заказал Александр Мороз. Сам лидер СПУ назвал безумной версию о его причастности к исчезновению журналиста.

К слову, во время президентской гонки-2004 Александр Мороз публично пообещал в случае его избрания главой государства принять все возможные меры для выяснения всех обстоятельств смерти журналиста Георгия Гонгадзе. „Я обещаю использовать все мое политическое влияние, чтобы было доведено до логического завершения предыдущее расследование, чтобы гарантировать публичный, открытый и непредубежденный процесс в деле Г. Гонгадзе“, - заявил он.

Показательно и интервью с лидером „НРУ за єдність“ Богданом Бойко. Правда, по мнению Бойко, ключевой фигурой в деле пленок Мельниченко и убийства Гонгадзе все же является Александр Мороз.

Мысль о том, что за всем этим стоял украинский политик, мне представляется верной, однако в случае с Морозом остается важнейший вопрос относительно того, как он получил доступ к возможностям спецслужб. Тем не менее, интервью с Бойко весьма интересно.

– Можно немного подробнее рассказать о причастности Александра Мороза к делу пленок Мельниченко и убийства Гонгадзе, о чем вы заявляли на съезде вашей партии?

– Во всех печатных изданиях, которые цитируют посетителей президента, нигде нет Мороза. Так вот, необходима очная ставка Кучмы и Мороза по вопросу, были ли у них встречи в тот период, когда велись записи или нет. Если встречи были, то где они происходили. После этого станет ясно - знал ли Мороз, что в кабинете Кучмы записывают, или не знал. Если знал, то именно поэтому не разговаривал с Кучмой в его кабинете.