Неизбежность - Олег Смирнов

— Выход у вас один — безоговорочная капитуляция! — жестко сказал Шелахов.

— Но почему же капитуляция? Мы можем вести переговоры о перемирии.

— Только капитуляция! Иначе аэродром и места дислокации японских войск будут подвергнуты уничтожающей бомбардировке.

Хата и его генералы бледнеют, краснеют, переминаются. Шелахов тем же, по терпящим возражений топом говорит:

— Я предлагаю, господин генерал-лейтенант, следующие условия капитуляции японских войск. Первое. Во избежание бесцельного кровопролития командование советских войск предлагает немедленно прекратить сопротивление и приступить к организованной сдаче в плен, для чего через два часа представить данные о боевом и численном составе войск Харбинской зоны.

Второе. При добровольной капитуляции генералам и офицерам Кваптунскон армии до особого распоряжения советского командования разрешается иметь при себе холодное оружие и оставаться на своих квартирах. Третье. Ответственность за сохранение и порядок сдачи вооружения, боеприпасов, складов, баз и другого военного имущества до подхода советских войск полностью песет японское командование. Четвертое. До подхода советских войск поддержание надлежащего порядка в городе Харбине и его окрестностях возлагается на японские части, для чего разрешается иметь часть вооруженных подразделений во главе с японскими офицерами. Пятое. Важнейшие объекты в Харбине и окрестностях, как-то: аэродромы, мосты на реке Сунгари, железнодорожный узел, телефон, почтовые учреждения, банки и другие важнейшие объекты — подлежат занятию подразделениями десанта немедленно. Шестое. Для согласования вопросов, связанных с капитуляцией и разоружением всей Кваитунской армии на территории Маньчжурии, начальнику штаба Кваптуыской армии генераллейтенанту Хата, японскому консулу в Харбине Миякава и другим лицам по усмотрению японского командования предлагаю в семь ноль-ноль девятнадцатого августа на самолете нашего десанта отправиться на КП командующего 1-м Дальневосточным фронтом…

Шелахов умолк. Молчали и японцы. Пауза, как шаровая молния, покружила по комнате и вылетела в форточку. Японские генералы заговорили между собой — громко, сбивчиво. Шелахов терпеливо ждал. Наконец Хата пристукнул костяшками пальцев по столу, генералы примолкли. Хата скрипуче, будто слова терлись друг о друга, сказал, что на подготовку ответа надо три часа.

— Согласен, пусть будет трп часа, — ответил Шелахов. — Меня найдете в советском консульстве.

В сопровождении части десантников генерал Шелахов и консул Павлычев отбыли в консульство, а другая часть десантников заняла в городе здания японской миссии, жандармерии и полицейского управления. Была выставлена паша охрана у важнейших объектов — мостов, электростанций, вокзала, радиостанции, телеграфа, главпочтамта, банков. Шелахов принимал донесения по телефону, поглядывая в окна консульского особняка: за железной оградой японские солдаты плотной цепочкой, а с внутренней стороны, со двора здание охраняется вооруженными сотрудниками консульства вместе с десантниками.

Консул успел рассказать генералу Шелахову:

— В первый день войны все сотрудники консульства с семьями были арестованы, водворены в товарные вагоны и по железной дороге направлены в Дальний, чтобы в последующем переправить их в Японию. Но стремительное наступление наших войск сорвало замыслы японцев, и они срочно, под усиленной охраной, возвратили сотрудников консульства в Харбин и вот ныне, как видите, усердно нас оберегают.

— Скоро их самих, Георгий Иванович, придется оберегать, — сказал Шелахов, быть может впервые за этот день улыбнувшись.

За окнами затаился объявленный японцами на осадном положении Харбин: бульвары завалены спиленными деревьями, мостовые перерыты траншеями, булыжник разобран, в подвалах пулеметные точки, на улицах — дзоты, проволочные заграждения, на перекрестках — тапки и пушки. Все предназначено для длительной борьбы, по ее-то, по-видимому, не будет. Да, не будет, ибо к двадцати трем часам, как и было обусловлено, в консульство прибыли командующий и начальник штаба 4-й армии. Они выложили на стол Шелахову бумаги: ответ на условия капитулянт! приказ главнокомандующего Квантунской армией о прекращении боевых действий и разоружении, именной список генералов и сведения о личном составе частей Харбинского гарнизона численностью свыше сорока трех тысяч человек.

Ночь на девятнадцатое в Харбине прошла относительно спокойно. Лишь изредка на улицах взрывалась граната, тарахтела автоматная очередь, кое-где вспыхивали пожары. Как докладывали Шелахову, это не японцы, а местные хунхузы, пытавшиеся грабить магазины и склады. К утру стрельба стихла. В 7.00 генерал-лейтенант Хата, консул Миякава и группа генералов самолетом были отправлены на KП маршала Мерецкова.

А в Харбин вошла по Сунгари Краснознаменная Амурская флотилия с десантом от 15-й армии 2-го Дальневосточного фронта. Стало веселее, ждали подхода полевых войск, которые из-за проливных дождей задерживались.

Генерал-майора Шелахова, пазпачеппого комендантом семисоттысячиого города, одолевали посетители. Среди них и довольно экзотические: бывший полковник царской армии при всех орденах и регалиях и священник в соответствующем сапу облачении, их просьба — разрешить молебен в честь доблестной Красной Армии.

— У нас свобода религии, — сказал Шелахов. — Зачем вам специальное разрешение?

— С разрешением лучше будет!

— Ну, пожалуйста…

И в полдень девятнадцатого, в воскресенье, даже ливень не помешал тысячам харбшщев заполнить Кафедральный собор и прилегающие к нему площади. А в Коммерческом собрании заседали представители русской общественности, предложившие горожанам привести Харбин в надлежащий вид, дабы достойно встретить доблестные части Красной Армии. Это было очень кстати: надо было превращать город из осадного в мирный. Радовало, что открылись магазины, харчевни, парикмахерские. Должны возобновить работу заводы и фабрики, фирмы и компании.

Харбин — во многом русский город, русская речь слышна не реже, чем китайская пли японская: эмигранты, эмигранты. Много домов выстроено русскими купцами, торговцами, железнодорожниками, чиновниками. В центре — огромные вывески: магазин «Иркутск», "Томское торговое товарищество", "Красноярский скупочный магазин", "Галантерея. Иван Зудов и K°", с непременным твердым знаком. Едет комендант по Харбину — японцы отдают честь — мимо отеля «Ямато», по Вокзальному проспекту, по Коммерческой улице, и будто из далекого детства выплывают чиновники, студенты, гимназисты в форменных куртках и картузах, дворники в фартуках и с бляхами, попы в рясах, ломовые извозчики в поддевках, легкачи-дутики в атласных рубашках, но все это русское, старорежимное словно втиснуто в азиатчину, какоето оно инородное в ней. И ее в себе не растворили, и сами в ней не растворились.

Девятнадцатого августа 1-й Дальневосточный фронт успешно высадил воздушный десант и в Гирине. Гарнизон капитулировал, а назавтра в город вошел передовой отряд 10-го мехкорпуса.

В агентурных донесениях, поступавших в штаб Забайкальского фронта, говорилось: Чанчунь, столица Маньчжоу-Го, ужо несколько дней объят паникой, на юг, в сторону Мукдена, непрерывным потоком идут автомашины, с железнодорожных станций ежечасно отходят поезда, переполненные японцами: чиновники, коммерсанты, владельцы предприятий. В этой ситуации Военный совет фронта решил высадить в Чанчуне и Мукдене воздушные десанты и вместе с ними своих уполномоченных для переговоров с японским командованием о безоговорочной капитуляции Кваптупской армии. К главнокомандующему Квантунской армией генералу Ямада, находившемуся в своей резиденции в Чанчуне, направлялся полковник Артемепко. Ему был вручен мандат-удостоверение за подписью маршала Малиновского и текст ультиматума. Родион Яковлевич сам приехал на аэродром проводить парламентерскую группу и пожелать ей, как он выразился, ни пуха ни пера.

В восемь утра восемнадцатого августа группа полковника Артеменко вылетела с монгольского аэродрома и взяла курс на юговосток. Самолет прошел над Большим Хинганом в грозовых тучах и приземлился на маньчжурской территории, у города Туиляо, на окраине которого еще были бои. Здесь парламентеров встретил командующий 6-й гвардейской танковой армией генералполковник танковых войск Кравченко, выделявший личный состав для десанта. Кравченко и его штабисты совместно с прибывшей группой проработали все, что относилось к приземлению десанта в Чанчуне и выполнению боевых задач после посадки. Утром девятнадцатого транспортный самолет с парламентерской группой, сопровождаемый девяткой «ЯКов», вылетел из Туиляо, курс — на Чанчунь. А генералу Отодзо Ямада радировали:

"Сегодня, 19 августа в 8.00, парламентерская группа в составе пяти офицеров и шести рядовых, возглавляемая уполномоченным командующего Забайкальским фронтом полковником Артемепко П. Т., самолетом «СП-47», в сопровождении девяти истребителей отправлена в штаб Квантунской армии с ультиматумом о безоговорочной капитуляции и прекращении сопротивления. В последний раз требую обеспечить и подтвердить гарантию на перелет. В случае нарушения международных правил вся ответственность ляжет на вас лично. Р. Я. Малиновский, командующий Забайкальским фронтом, Маршал Советского Союза.