Зерно жизни - Дмитрий Хван

- Развивай мысль, Алексей, - потребовал от майора Соколов.

- Да, что ты предлагаешь? - заинтересовался полковник.

- Я не предлагаю, а требую остановиться на братских порогах.

- Ишь ты, говори дальше, - Соколов поудобнее устроился в кресле, заметно нервничая.

- Я считаю, что мы не должны быть бельмом в глазу Енисейска. Это раз. Потому как будучи неподалёку от них, мы становимся отправной точкой действий каждого нового воеводы. А поскольку они меняются довольно часто, по словам Усольцева, то каждый из них станет пробовать на нас свои силы и бомбардировать Москву сообщениями о нас.

- Логично, - заметил Радек.

Далее Сазонов объяснил, что при тесном взаимодействии сторон возникнет опасность измены, кого-либо могут подкупить или захватить в плен, выведав, тем самым, всю подноготную ангарцев.

- Чем меньше о нас информации, тем лучше для нас. Тот же Мартынюк, он ведь всё выболтает! Да на нас охоту объявят, поэтому пороги считаю идеальным местом для нашей речной границы.

- С точки зрения обороны места лучше не придумаешь, - охотно согласился Смирнов.

- Но как быть с торговлей? - воскликнул Саляев.

- Чем торговать-то собрался? - съехидничал Радек.

- Кстати, о торговле. Кузьмин меня в позапрошлом году предупредил, что более рейсов не будет - отцовские денежки попросту кончились и поморам уже платить будет нечем. Так что пора обращаться на юг. Это вторая проблема, - сообщил Вячеслав о тайном разговоре с Тимофеем Кузьминым.

Сын купца тогда требовал от Соколова снарядить караван в Китайское царство, а не использовать его как извозчика для крестьян, провозимым за отцовские деньги.

- Так что, после возвращения Бекетова будем планировать экспедицию в Забайкалье? - поинтересовался у Вячеслава полковник.

- По всей видимости - да, нам больше некуда деваться, - согласился Соколов.

Вячеслав немного помедлил, а потом решительно произнёс:

- И вот ещё что, мужики. Возвратимся-ка к нашим баранам, то есть боярам. Вы знаете, я уже не в восторге от этой идеи, всё-таки нечего нам уподобляться прошлому. Незачем, это была моя ошибка, признаю и каюсь, - улыбнулся на последней фразе Соколов.

- Ох-ты, Вячеслав, это стоящая идея, чёрт возьми! Продолжай, - воскликнул Радек, чуть ли не захлопав в ладоши.

Сазонов молча выставил руку со сжатым кулаком и оттопыренным большим пальцем. Петренко одобрительно покачал головой. Смирнов и Саляев с интересом смотрели на Вячеслава, ожидая дальнейшего развития его новой идеи.

- Ну вот, я накидал на бумаге термины, из них губернатор мне наиболее симпатичен.

- А какие ещё варианты, - спросил Радек.

- А вот, Николай Валентинович, сам посмотри, а то некоторые мне даже говорить в честном обществе неприятно, - рассмеялся Соколов, протягивая профессору небольшой листок, вытащенный из своего ежедневника.

- Это за президента тебе неприятно, - хмыкнул Радек, - понимаю. Ну да, губернатор звучит симпатичнее остальных. А у нас, стало быть, Ангарская губерния?

- Ага, она самая, - произнёс Вячеслав.

- А что делать, если губерний будет две или три? - спросил Саляев.

Соколов несколько замялся, действительно, а что тогда - супергубернатор что ли?

- Вот что, Вячеслав, оставайся-ка ты князем, это ещё довольно прогрессивно для этого времени, а вот боярство… Его надо отменять, несерьёзно, да и боярских родословных ни у кого нет, - серьёзным тоном проговорил Радек.

- А у меня, что - есть? - ухмыльнулся Соколов.

- Тебе - придумаем. Одну родословную можно состряпать. В Европе в Средние века, какие только родословные не выдумывали всякие придворные историки. Только бы их мессир выходил от какого-нибудь Цезаря-Августа или Октавиана и ничего. Так что нечего люд баламутить, а то крестьяне ещё что-нибудь не то подумают, мол, царь-то - ненастоящий.

- А я тогда, пожалуй, буду губернатором, - предложил Смирнов.

- Столица в Ангарске, Андрей Валентинович, - подсказал с ехидцей Саляев.

- Будет, Ринат, будет. Вот тогда и перееду.

- А замов у князя можно назвать комиссарами, - предложил Петренко.

- Может сразу наркомами тогда, - язвительно откликнулся Радек.

- Термин комиссар выдумали отнюдь не большевики, Николай Валентинович. Они были и у Петра Первого, да ещё у американцев в их гражданскую бойню комиссары были в войсках, а у нас тут постоянное военное положение.

- Ну, незнаю, - Радек развёл руками.

- Ладно, это частности. Дальше флаг и герб - это уже необходимо.

- Выходим на новый уровень! - констатировал Петренко.

- Предлагаю общеславянский флаг - наш триколор, - отозвался Петренко.

- А имперский флаг, чёрно-жёлто-белый как? - спросил Сазонов.

- Это династические цвета Романовых, как бы нам не совсем по праву их использовать, - объяснил товарищу Ярослав.

- Как уроженец сибирского Томска, предлагаю флаг Сибирской республики: бело-зелёное полотнище, - сказал профессор.

- Точно! - щёлкнул пальцами Смирнов.

- По флагу решили, герб? - Соколов посмотрел на Радека.

- Тоже что-нибудь сибирское: медведь, ель, Байкал, солнце, уссурийский тигр, - пожал плечами Радек.

- До уссурийской тайги далековато, - улыбнулся Соколов.

- А что нам мешает туда добраться? - подмигнул ему Саляев.

Ангара, поморский караван, октябрь 7142 (1634).

Максим Варнавский, часовщик из Орши.

'Уф, наконец-то, смена' - Максим с облегчением снял с ладоней обмотки и повернул руки к лицу. Так и есть, мозоли кровоточили. Он выругался в отросшую за время пленения бороду и пробрался к наваленному у мачт тряпью, повалившись на них кулём. Глаза бессильно закрылись. Рядом тихонько переругивалась эта парочка - пан Вуйтек и пан Яремич, что в Смоленске надменно насмехались над московитами, ожидая, что их будут держать до выкупа либо вовсе отпустят. Только потом, оказавшись в Новгородских землях, эти шляхтичи притихли и стали наперебой обещать богатый выкуп молодому боярину Тимофею, что вёл отряд пленных от Великих Лук, куда их отправили из Смоленска. А потом была долгая зима у самого берега Белого моря, в домах северных московитов, зовущихся поморами. Весной, как только на Беломорье открылась водная гладь, полоняников погрузили на корабли, явно не годящиеся для хождения по морю, что отметил Максим, и началось безумное путешествие по Студёному морю.

Сейчас шёл уже седьмой месяц, проведённый в пути, поморы говорят, что остались считанные дни до цели, дай то Бог!

Максим вновь подумал о своей Миланке, находившейся с двумя детишками на другом корабле - вот ведь московиты, чёрт их побери, удумали! Разделили семьи по кочам и на отдых становились так, чтобы они оказывались по разным берегам реки, так что сбежать было невозможно. Хорошо хоть, на кочах, где перевозились дети и женщины, были устроены крытые помещения.

Перед тем, как выйти на реку, по которой они сейчас плыли, поморский караван миновал небольшую крепостицу. Максим удивился тому, что поморы держались противоположного от её стен берега. Ещё сильнее он удивился, когда с той стороны донеслись раскаты пищальных выстрелов, а на берегу забегали маленькие фигурки.

'Удивительно, как встречает нас Сибирь' - озадаченно подумал тогда Варнавский.

- Чей это городок, татарский? - спросил он широкого, как его оршанский комод, помора.

- Нет, это казаки енисейские, - нехотя ответил помор, небрежно поигрывая своими лапищами изящным ножом с удивительно замысловатой резьбой на костяной рукояти.

- А какие казаки, кому они служат? - Варнавский знал, что сегодня они служат одним, завтра другим, а послезавтра, если представится такая возможность, пограбят и тех и других.

- Известно кому служат, царю московскому! - воскликнул помор, и, пожав плечами, негромко добавил:

- Темнота литовская.

'Ничего не понимаю' - Максим завалился спать, ведь до следующей смены на вёслах оставалось не так много времени.

- Скоро пороги будут! Готовьтесь разгружать кочи! - хрипло прокричал помор, сидящий на руле.

Варнавский, чихвостя горластого рулевого, пытался зарыться в тряпьё, наваленное грудой возле мачт. Но и тут до него тут же доносились негромкие, но монотонные ругательства, звучащие с хриплым придыханием - это пан Вуйтек и пан Грыга сидя на лавке, обливались потом, ворочая весло. Вскоре с впереди идущих кочей раздались возгласы полные досады и гнева. Поморы бранились, столпившись на носу корабля. Как не пытался Варнавский что-либо разглядеть за широкими спинами в серых кафтанах, все усилия его были тщетны. Кочи, замерев было на середине реки, стали забирать вправо, приближаясь к берегу. Через некоторое время караван кочей встал носами к берегу и борт к борту. Сходни были поставлены на борта, последовала команда собирать свои вещи и сходить на берег. Максим похватал свои вещи: котомку с деньгами, украшениями жены и прочей мелочью типа ладанок и зеркальца; кожаную сумку со своими инструментами; кафтан, на котором он спал и меховую шапку, которую он купил в поморской деревне за несколько серебряных чешуек.