Обвенчанные утром - Лиза Клайпес

— Это было всего лишь пару минут, — запротестовала она, а Лео задохнулся от смеха.

Похлопав по карману, он вытянул оттуда её очки и осторожно водрузил ей на нос. Мир вокруг прояснился.

Гарри опустился рядом с ними на колени и прикоснулся к плечу Кэтрин. Она повернулась, обхватила его руками и крепко стиснула.

— Мой старший братец, — прошептала она. — Ты снова пришел за мной.

Кэт почувствовала, как Гарри улыбается ей в макушку.

— Так будет всегда. Когда бы я тебе ни понадобился.

Подняв голову, он с сочувствием взглянул на Лео и продолжил:

— Тебе лучше выйти за него, Кэт. Любого мужчину, готового пройти через такое, наверно, стоит сохранить при себе.

С величайшей неохотой Лео передал Кэтрин заботам Поппи и миссис Пеннивистл, когда они добрались до гостиницы. Женщины отвели Кэт в её комнату, помогли принять ванну и вымыть голову. Она была измучена и немного не в себе, и безгранично благодарна за успокоительное внимание. Облачённая в ночную сорочку и халат, Кэт сидела перед камином, пока Поппи расчесывала ей волосы.

В комнате было чисто, постельное бельё сменили на свежее. Экономка покинула их с охапкой влажных полотенец, оставив Кэтрин и Поппи наедине.

Нигде не было никакого признака Доджера. У Кэтрин от горя сжималось горло, как только она вспоминала, что с ним случилось. Завтра она спросит об отважном маленьком зверьке, но сейчас у неё просто не хватало духу.

Услышав, что Кэт хлюпает носом, Поппи протянула ей платок. Расчёска бережно скользила по прядям.

— Гарри приказал не беспокоить тебя сегодня вечером, дорогая, но на твоём месте я бы захотела кое-что узнать. После того, как ты уехала с Лео, Гарри задержался, пока в дом твоей тёти не пришла полиция. Они поднялись наверх, чтобы найти тётю, но она была мертва. У неё во рту обнаружили сырую опиумную пасту.

— Бедняжка Алтея, — прошептала Кэтрин, прижав платок к заплаканным глазам.

— Ты очень добра, с таким сочувствием относясь к ней. Я бы точно не стала.

— А что с Уильямом?

— Он сбежал прежде, чем его успели арестовать. Я слышала, как Гарри и Лео обсуждали это, они собираются поручить какому-то полицейскому найти его.

— Я не хочу этого, — запротестовала Кэтрин. — Пусть они позволят ему уйти.

— Не сомневаюсь, что Лео согласится со всем, что бы ты не попросила, — сказала Поппи. — Но зачем? После всего того, что этот ужасный человек тебе сделал…

— Уильям жертва, так же как и я, — серьёзно пояснила Кэтрин. — Он только пытался выжить. Жизнь была к нему ужасно несправедлива.

— И к тебе, дорогая. Но ты же с ней справилась лучше, в отличие от него.

— Но у меня был Гарри. И ты, и твоя семья.

— И Лео, — с улыбкой в голосе добавила Поппи. — Я бы сказала, ты, бесспорно, его получила. Для человека, который намеревался шагать по жизни, лишь созерцая её, он определенно снова окунулся с головой в её бурное течение. Благодаря тебе.

— Ты не возражала бы, если бы я вышла за него замуж, Поппи? — чуть стесняясь, спросила Кэт.

Поппи крепко обняла её сзади, и на короткое мгновение прислонила свою голову к головке Кэтрин.

— Уверена, что скажу от лица всех Хатуэйев: мы вечно будем тебе благодарны, если ты выйдешь за Лео замуж. Не могу представить никого, кто осмелится взвалить на себя такую ношу, как он.

После лёгкого ужина, состоявшего из тоста и супа, Кэтрин отправилась в постель и какое-то время дремала, то и дело просыпаясь от приступов ужаса. Каждый раз её успокаивал вид Поппи, читающей в кресле у кровати. Каштановые волосы Поппи отливали красным в свете лампы.

— Тебе нужно вернуться в апартаменты, — наконец, пробормотала Кэтрин, не желая казаться ребёнком, боящимся темноты.

— Я останусь еще на немножечко, — последовал тихий ответ.

В следующий раз, когда проснулась Кэтрин, в кресле сидел Лео. Её сонный взгляд скользнул по нему, охватив черты красивого лица, глядящие серьёзно голубые глаза. Рубашка у него была наполовину расстёгнута, открывая поросль волос на груди. Вдруг в отчаянном желании прижаться и спрятаться на этой твёрдой и сильной груди она, ни слова ни говоря, потянулась к нему.

Лео тут же подошёл к ней. Обхватив её руками, он лёг рядом с ней на подушки. Кэтрин наслаждалась его близостью, вдыхая его запах.

— Только я, — прошептала она, — могу чувствовать себя в безопасности в руках самого грешного мужчины в Лондоне.

Он насмешливо фыркнул.

— Ты любишь их грешных, Маркс. Обычный мужчина служил бы домашней игрушкой женщине, подобной тебе.

Она прижалась теснее, вытянув под простынями ноги.

— Я так измотана, — пожаловалась она, — но не могу спать.

— Обещаю, утром тебе станет лучше.

Его рука устроилась на бедре Кэт поверх покрывал:

— Закрой глаза, милая, дай мне тебя убаюкать.

Она попыталась послушаться. Но минуты текли, а она мучилась от возрастающего беспокойства и нервного возбуждения, чувства сухости, пронизывающего до костей. Кожу раздражали любого рода прикосновения, даже слабое трение простыней вызывало ощущение, словно с неё сдирали кожу.

Лео оставил кровать и вернулся со стаканом воды, который она с жадностью выпила. Её рот приятно пощипывало от прохладной влаги.

Отставив пустой стакан, Лео погасил лампу и вернулся к ней. Она вздрогнула от ощущения тяжести его тела, давящего на матрас, все её чувства сосредоточились в одном непреодолимом желании. В темноте нежный и мягкий рот Лео нашёл её губы, и она не смогла предотвратить собственный чересчур сильный ответный порыв. Его рука легла на её грудь и нашла вершину, уже затвердевшую под покровом муслина.

— Иногда во время курения опиума такое случается, — тихо промолвил Лео. — С привычкой это уменьшается. Но когда впервые пробуешь, то может вот так подействовать. По мере того, как влияние опиума на твоё тело ослабевает, нервы начинают визжать, требуя ещё, и в результате … неудовлетворённость.

Пока он говорил, ладонь его обхватила её грудь, а большой палец нежно выписывал круги вокруг напряжённого бутона. Кэт повсюду пронзали острые ощущения, потоки жара устремлялись во впадину внизу живота, расходились по рукам и ногам. Она задыхалась и изгибалась, слишком доведённая до отчаяния, чтобы стесняться своих невнятных вскриков, когда его рука скользнула под покрывала.

— Тише, любовь моя, — шептал Лео, лаская упругую поверхность живота. — Позволь мне помочь тебе.

Его пальцы ласкали её разбухшую плоть, поглаживая и проникая глубже, легко скользя во влажной сердцевине. Она подавалась вверх жаждущим, требовательным телом, каждым движением понуждая его ласкать глубже, сильнее.