И в горе, и в радости - Эйвери Блесс

что последний на вид был еще довольно крепким, я все равно поставила бы на Адера, как на участника множества сражений. И непросто участника, а победителя. Вот только мне совершенно не хотелось, чтобы он марал руки о барона. И не потому, что последний вроде как мой родственник. Просто нам это может аукнуться, так как старик был выше по положению в обществе, чем Адер. Не зря же О’Салкарн специально выводит из себя собеседника. Поэтому, взяв мужа за руку и встав рядом с ним, я заговорила как можно более спокойным голосом.

- Вы неправы, отец, баннерет меня спас, а не похищал. На меня было совершено нападение в горах. Если бы не мой муж, то сейчас я не стояла бы перед вами. Поэтому Ок'Тарнер был в своем праве, прося моей руки. И я дала на этот брак свое согласие, так как за время, проведенное в его замке, убедилась, что лиер Адер - человек чести. Он смелый и благородный воин, который, рискуя своей жизнью, бросился в ледяную горную реку со множеством порогов, чтобы не дать мне утонуть.

- Человек чести? - презрительно скривив губы, барон сложил руки у себя на груди, окидывая нас злым взглядом. - И какая честь в том, чтобы воспользоваться слабостью и невменяемым состоянием невинной девушки, потерявшей память, чтобы принудить ее к браку, а не вернуть семье?

Я было открыла рот, чтобы ответить, что никакого принуждения не было, но маг не позволил мне этого.

- Кроме того, не забывай о своем долге перед предками и родом, к которому принадлежишь. Чтобы не произошло, в первую очередь ты - О’Салкарн. Ею родилась и ею умрешь. А раз так, то себе ты не принадлежишь, и принимать столь важное решение не имела права. Это может делать лишь глава семьи. То есть - я. Не забывай, все твои поступки должны служить только на благо рода и его возвеличивание. Брак же с выскочкой, род которого всего три поколения назад даже своей фамилии не имел, ляжет на нас несмываемым пятном. Ты этого хочешь? Сомневаюсь. Никто и никогда, в здравом уме и трезвой памяти, на такое не согласился бы. Во всяком случае по доброй воле. А раз так, то объяснить случившееся я могу лишь принуждением, обманом и помутнением твоего рассудка. И я совершенно не сомневаюсь в том, что лекари подтвердят мои выводы. После чего ты, Ок'Тарнер, заплатишь за все сполна.

Бросался своими обвинениями барон с очень уверенным видом. Если не сказать с самоуверенным. И ведь надо же было додуматься обвинить меня в слабоумии из-за потери памяти. Мало того, он даже протянул руку, собираясь схватить меня и потянуть за собой. Но кто бы ему это позволил. Секунда, и меня отодвигают уже себе за спину. Взглянув на Адера, я первым делом отметила, что за эти несколько минут разглагольствования отца Одариты, мой муж взял себя в руки и сейчас выглядел на удивление спокойным. Можно даже сказать, леденяще спокойным. Это, как по мне, должно было бы напугать нашего собеседника гораздо больше, чем проявление открытого гнева или ярости.

- Были бы вы, барон, лет на десять моложе, за нанесенные оскорбления моему роду и моей жене я бы бросил вам вызов. Вот только воевать со стариком ниже моего достоинства. Но выслушивать вас далее я более не намерен. Я отказываю вам в гостеприимстве и приказываю покинуть мои земли вместе со всеми своими людьми. Немедленно. Уверен, перед тем как прибыть сюда, вы собрали обо мне всевозможные сведения и знаете, два раза я никого не предупреждаю. Услышу еще хоть одно оскорбление от вас и на возраст больше смотреть не буду. И да, вы можете писать жалобы и обращаться, куда вам угодно, но мы оба прекрасно знаем, что я был в своем праве, которым и воспользовался, получив на это разрешение от Его Величества.

Обращаясь к О’Салкарну, Адер показательно положил руку на эфес меча, тем самым демонстрируя серьезность своих намерений. Как и я, мой муж понял, что говорить или что-то объяснять барону бессмысленно, так же как и продолжать с ним полемику, поэтому он просто решил его выставить вон. Думаю, большего оскорбления нанести отцу Одариты было сложно. И, судя по покрасневшим от злости глазам, так оно и было. Вот только так просто сдаваться старик не собирался. И переведя взгляд на меня, с сарказмом поинтересовался.

- Хорошо, я уйду. Вот только если твое утверждение о том, что моя дочь добровольно согласилась на этот брак, правда, то пусть она сейчас при свидетелях об этом скажет еще раз. А также о том, что отказывается от своего рода, титула и семьи. Ведь будучи урожденной баронессой, став женой баннерета, она становится обычной лерой, опускаясь на несколько ступеней вниз в аристократической иерархии и лишая своих возможных детей светлого будущего, а также уважения и почета в обществе.

Ух ты, как он завернул. А ведь если так подумать, то для местной девушки все то, что он говорит, было важно. Я имею в виду титул, положение в обществе, деньги и все остальное. Вот только О’Салкарн упустил одну небольшую деталь, которая меняла весь расклад. И именно о ней я и собиралась ему напомнить. Но перед этим посмотрела на Адера. Несмотря на то, что в нем я уже не сомневалась, мне все же хотелось сначала увидеть его реакцию на просьбу отца Одариты. И муж меня не подвел. Он даже отступил от меня на шаг, давая мне возможность еще раз самостоятельно принять решение, что я и сделала.

- Отказаться от титула и семьи?

Задавая вопрос, я посмотрела на совершенно чужого мне человека и вспомнила сны, которые видела с его участием, и те чувства, которые испытывала когда-то к нему маленькая девочка. И ведь с возрастом, несмотря на потерю жены и детей, он мягче не стал. Да и сейчас, глядя на меня, вроде как свою дочь, которую не видел десять лет, он не испытывал ни грамма теплых чувств по отношению ко мне. Впрочем, их не было и раньше, когда Одарита была еще совсем маленькой.

- Да, признаю, у меня имеются небольшие проблемы с памятью. Вот только некоторые моменты, при любых обстоятельствах, забыть довольно сложно, даже несмотря на все случившееся и прошедшие с нашей прошлой встречи годы. Например, как вы меня сами всего лишили сразу же после смерти матери, когда мне было всего шесть лет. Что вы