Собрание сочинений в трех томах. Том 3. - Гавриил Троепольский

Волга несет тридцать пять миллионов тонн взвешенных частиц, Дон — семь миллионов, Урал — три с половиной миллиона, Днепр — полтора миллиона. Только в эти четыре реки поступает ежегодно сорок семь миллионов тонн почвы. Плодородие почв падает, реки (в особенности малые) заиливаются.

Эрозия — бич сельского хозяйства. На борьбу с нею государство и колхозы тратят огромные средства. Процесс эрозии на смытых и среднесмытых почвах необратимый. Задача состоит в том, чтобы приостановить эту беду любыми средствами, а не углублять ее, не способствовать развитию процесса гибели почв.

В мою задачу не входит говорить здесь о мерах борьбы с эрозией — этим занимаются весьма серьезно несколько организаций, в их числе самая важная — «Агролеспроект». Кстати, в этой системе нет ни единого проекта, который не принес бы великую пользу. Какая разница по сравнению с управлением мелиорации! Одна организация стремится предотвратить беду, другая углубляет беду, нависшую над самыми плодородными землями Черноземья. Но это — к слову. Я лишь ставлю этот вопрос в связи с состоянием рек, в связи с порочными проектами осушения и диким использованием пойм.

С этой точки зрения нас интересует роль техсовета Росгипроводхоза РСФСР. Ведь в решении этого совета, которым открывались «беседы», черным по белому написано: «Эрозия оврагов не влияет… на русло реки Тихая Сосна» (?!). И даже «научное» объяснение тому дано: «…в весенний паводковый период… устья оврагов находятся в подтоплении водами» и эрозия «предотвращается наличием полосы поймы от 0,5 до 1,0 км и более между оврагами и руслом».

Какая цена таким утверждениям? Кто автор «внесенного предложения»? Неужели в техсовете нет ни малейшего представления о размерах эрозии и о пагубном влиянии ее на состояние рек? Трудно поверить в это. Тут что-то очень и очень неладно. Неужели же и в этом случае только честь мундира? Не верю.

К счастью, члены комиссии (не московские!) — главный специалист Воронежской экспедиции «Агролеспроект» Т. Н. Василевский и заместитель начальника Воронежского облуправления лесного хозяйства В. В. Трушевский — не поверили лепету упомянутого техсовета, а внесли в заключение совершенно обратное тому, что решил техсовет мелиораторов. Эти два больших специалиста своего дела занимались в комиссии только вопросами своей специальности и сделали это самым честнейшим образом. Не их вина, что вопрос о порочности проекта осушения рассмотрен тенденциозно, сугубо односторонне, канцелярско-бюрократически. И как приятно, что не каждому ученому, не каждому специалисту можно навязать «авторитетное» решение. Такие люди не похожи на всеисполнительного автора проектов Мухинина. Хороших специалистов больше, чем плохих, везде и всегда. Однако один плохой может наворочать столько, что сто хороших не исправят за сто лет. Вспомните, как некий медведь убивал огромным камнем муху на голове пустынника. То же получается и в мелиорации степных рек при избыточно увлажненной сверхуслужливости по принципу «Рад стараться, ваше благородие!». Ведь товарищ Мухинин впервые повез проект с расчетами на использование пойм под травы. Там сказали: нельзя под травы. Что ж, можно под пропашные! Скажут — только под тыкву, будет составлять только под тыкву. «Не влияет эрозия» — значит, не влияет. Дуй до горы!

Дует до горы и Облводхоз, «усиливая» экономическую эффективность: на 1 января 1964 года из якобы осушенных двенадцати тысяч четырехсот гектаров распахано четыре тысячи гектаров, а засеяно… тысяча четыреста сорок пять гектаров. Десять лет ведется осушение, несколько рек загублено ради этого, а в результате пшик. Освоение идет по принципу «Седьмая неделя — девятая верста». Впрочем, дело даже и не в этом.

Распахано под пропашные и овощные подавляющее большинство поймы Дона на территории области. Для этих же целей распахивались и осушаемые земли (к счастью, по вышеуказанному принципу). С берега Дона я наблюдал такую картину: земснаряд неустанно трудится над тем, чтобы как-то все же проходили баржи с хлебом из Задонска до Лисок, а рядом — буквально рядом! — в пойме два трактора пашут супесчаную почву, которая катастрофически, из года в год, смывается в Дои. Назовем вещи своими именами: дикость при высокой технике! Этими, с позволения сказать, мероприятиями мы способствуем развитию эрозии, уничтожаем плодороднейшие, прямо-таки золотые почвы, губим реки. Почвы пойм должны быть обязательно залужены и облесены в соответствующих местах, а не выброшены в воду. Берега должны быть сохранены, а не разрушены, как это делается по бездарным проектам комбинаторами планов в кубометрах.

Обо всем этом и о многом другом я и собирался сказать сначала перед комиссией. Не пришлось. Оставалось одно: изложить свои убеждения и предложения на заседании облисполкома. Думалось так: «Будут же рассматривать пресловутую справку и выносить решение, там все и изложу». Речь приготовил.

Шло заседание исполкома — весьма короткий разговор. В частности, автор проекта, отвечая на вопрос об уклонах в отдельных профилях реки, опять же заявил, что «река потеряла русло (?) и растекается по всей пойме». Как все заученно и ложно! Это он сказал о той реке, о которой совсем недавно защищена диссертация в Воронежском госуниверситете и которой автор проекта абсолютно не знает, так как проект-то составил за столом без надлежащих исследований. Это — о той реке, где сотни моторных лодок бороздили русло от Острогожска и до Дона. Признаюсь, я очень боялся, что на том заседании будет принята «за основу» скудость мысли Мухинина. Надо было — пришло наконец время! — выступить там, где меня выслушают. Попросил слова.

Тогда и сказал во всеуслышание председатель облисполкома знаменательные слова:

— Мы пришли сюда, товарищ Троепольский, не полемизировать.

И слова не дал.

И все же я попробовал предложить хотя бы рассмотреть одну-единственную таблицу. Даже подошел к столу исполкома, но… после слов председателя о том, что обсуждать — это не значит полемизировать, на таблицу смотреть не захотели.

Может быть, все это и означает слова «подготовить исполком»? Не знаю. «Важно — как поставить вопрос»! Председателю облисполкома почему-то не было интереса выслушать критику проекта и критику работы Облводхоза как отдела исполкома. Цель была достигнута. Но зато он не подозревал, что была раскрыта еще одна карта: а вдруг вот так и выяснится, что мы наворочали и накуролесили с реками! Нет, так нельзя.

Кто знает, всегда ли мы замечаем у себя эрозию мышления? Не захватила ли она площади гораздо большие, чем водная эрозия?

Уважаемые члены исполкома облсовета депутатов трудящихся!

Уважаемый председатель!

Вопрос о воде и почвах чрезвычайно важный во всех смыслах для развития сельского хозяйства Черноземного края, а следовательно, и для благополучия его жителей в настоящее время и в будущее, близкое и далекое. Полагаю, что все члены исполкома полностью согласны с этим. Мне не хотелось бы сомневаться в том, что в своем решении исполком будет исходить именно из этой концепции. Ведь осушено тринадцать рек! Что сталось с ними? Загублены или не загублены они? Как такое «комплексное мероприятие» отразилось на благополучии населения? Надо или не надо так резко понижать уровень воды в реках степи и увеличивать расходы воды? Создается такое впечатление, будто бы эти вопросы не поднимались ни в печати, ни в письмах населения в разные организации. Таким образом, при рассмотрении этого вопроса комиссией оставлено в стороне, отброшено самое главное.

В мою задачу в данный час входит одно: доказать колоссальный вред, нанесенный сельскому хозяйству области неразумным, антинаучным вмешательством в природу края. Но поскольку комиссия касалась только проекта осушения на Тихой Сосне, и начну с этого, так как не теряю надежды на спасение реки и на ее защиту от бездумного и бездарного проекта.

В основу проекта положен следующий принцип: «Заболачивание поймы произошло потому, что вода вышла из берегов» и, как заявил вновь здесь автор проекта товарищ Мухинин, «река потеряла русло и растекается по всей пойме».

Такая, с позволения сказать, «теория» абсолютно неприложима ни к Тихой Сосне, ни к другим степным рекам нашего края, что и постараюсь объяснить.

В прошлом вся пойма использовалась под сенокос и отчасти под огородничество. То же самое, кстати, было и на других реках — Икорец, Черная Калитва, Потудань и других. Прошу обратить внимание на то, что так использовалась пойма и тогда, когда уровень воды был выше, а не ниже: например, на Тихой Сосне, только на территории Острогожского района, было пять плотин, на Икорце — шесть и т. д. На каждой степной реке были такие плотины.

Предлагаю вашему вниманию диаграмму анализа меженного уровня реки Тихая Сосна за последние двадцать лет. Как видите, уровень воды в реке не повысился, а понизился, несмотря на продолжающееся заиление как следствие эрозионных процессов. Таким образом, совершенно очевидно, как аксиома, что причиной увеличения влажности лугов поймы и их частичного заболачивания послужило вовсе не повышение уровня в русле. Действительная причина заключается в следующем: заболоченные места в пойме Тихой Сосны (от Ольшана до урочища Дальнее) в подавляющем большинстве находятся выше уровня реки. Здесь река нигде не вышла из берегов.