Удар Молнии - Сергей Алексеев

Его образ стоял перед глазами несколько часов подряд, пока не сменился другим, враз вытеснившим всю нечисть.

Чеченец, как и в тот трагический день в Доме Советов, был снова одет, будто на смерть, во все белое, держался гордо, как истинный горец, и, кажется, презирал все, что творится вокруг...

7

В последние месяцы Комендант все чаще и чаще сталкивался с этой женщиной в коридорах Кремля, в кабинете "генсека", на загородных виллах и даже в охотничьих домиках. Всякий раз он как-то внутренне собирался, подтягивался, напрягал мышцы, словно перед броском или ударом, машинально и непроизвольно опускал глаза, чтобы пройти мимо и не встретиться взглядом, а когда осознавал себя в этом странном состоянии, чувствовал, как в голове, у темени, назревает горячий комок неудовольствия и гнева. "Зачем она здесь? Кто пустил?" туповато спрашивал он самого себя и тут же вспоминал, что его рукой же и был подписан пропуск "Всюду", по личной просьбе "генсека". Тогда он переживал период победы и долгожданная власть казалась ему легкой, почти невесомой, и пока еще заключалась в череде приятных официальных приемов, зарубежных поездок к дружественным государям, щедро одаривающим почетными званиями и членством в клубах и академиях. И в этом триумфальном шествии, в этой театрализованной мишуре Комендант и внимания-то особого не обратил на появление этой женщины с грубым и типично выраженным восточным лицом. Помнится, тогда она привезла с Мальты какую-то старую черную хламиду с колпаком - будто бы мантию императора Павла I - и в торжественно-траурной, опять же театральной обстановке Георгиевского зала обрядила "генсека", дала ему шпагу и напутствовала какой-то малопонятной астрологической речью. Все кремлевские спектакли Коменданту к тому времени начинали надоедать, создавали лишние хлопоты, и он уже не вслушивался в сказанное, с некоторой ревностью отмечая, как завертелись, закрутились вокруг шефа Бог весть из каких нор и диссидентских трущоб повылазившие прорицатели, гадалки, астрологи, психотерапевты и прочий человеческий мусор. Вся эта шевелящаяся юродивая масса, изрекая и предсказывая, в конечном итоге требовала одного - денег. Кто-то хотел открыть свой центр, институт, создать школу, новое направление в медицине, в философии, каких-то астральных науках - одним словом, искали себе приносящее доход и славу заделье, ловили рыбку в мутной воде. А народ, изголодавшийся в материалистическом мире по чертовщинке, по гоголевщине и по чуду, кидался на все это, как на колбасу в магазине. Русскому человеку, запертому в тесные рамки коммунистической идеологии, всегда хотелось романтики, сказочности, щемящего очарования непознанных, а значит, необъяснимых явлений от полтергейста до летающих "тарелок". И в тот победный период "генсек" давал деньги, а если не давал, то обещал дать: он сам, досыта накормленный теориями марксизма, хотел чего-нибудь остренького.

А эта женщина чем-то взяла его, обворожила, вползла, как змея за пазуху. И уже скорее не из ревности - из неясных предчувствий - Комендант называл ее про себя "Распутин в юбке". Он напрочь исключил какие-либо интимные связи, амурные увлечения "генсека"; с его точки зрения, в ней и женственности-то не было, той самой, от которой шалеют мальчики и мужчины. И шеф будто подчеркнул ее эту бесполость, зачем-то пожаловав звание полковника. Возможно, попросила сама, возможно, из чудачества, потому что если женщине дарят не бриллианты, а воинское звание, к этому относиться серьезно нельзя.

В пору триумфальной суеты Комендант на многое закрывал глаза и недооценил "Распутина", впрочем, тогда и она никак к нему не относилась. Расходились вполне мирно, разве что от случайно пойманного взгляда ее огромных, черных и тяжелых глаз на некоторое время в душе возникала необъяснимая тревога, забываемая потом в делах и хлопотах. Эта гадалка по какому-то своему графику приносила "генсеку" собственные астрологические прогнозы. Когда они попадали в руки Коменданта, он откровенно смеялся, читая полную чушь, предсказывающую мир, благоденствие, великолепное расположение духа и блистательные государственные успехи, при условии, что "генсек" будет строго выполнять перечень обязательных действий, например, в определенный час смотреть на какую-нибудь звезду, держать в руке посланный "Распутиным" камень, надевать костюм такого-то цвета. В государстве среди восьмидесяти процентов населения царила убогость, полная достоевщина, а "генсека" тем часом пользовали гоголевщиной. Впрочем, шеф, судя по поведению, серьезно к таким прогнозам не относился и часто совал их в корзину, забыв о рекомендациях. Однако вместе с усталостью от власти он начинал испытывать и физическую усталость, раздражение, неудовольствие и малопонятный гнев, взрывающий его неожиданно и некстати. И тогда во дворец зачастила "Распутин", уже без всяких прогнозов. Они уединялись в комнате отдыха на час-полтора, после чего шеф являлся несколько успокоенным, иногда повеселевшим, взбодренным, но при этом ощущался его отсутствующий взгляд и какая-то ходульность в движениях. Комендант замечал, что он пытается выполнять задания "Распутина", пьет какие-то порошки из трав, достает из шкафа и смотрит на ее портрет - и все это, пока не сорвется, не осадит стакан коньяку. Однажды после тяжелых переговоров, где "генсека" несколько часов подряд уламывали подписать на будущей встрече в Европе невыгодные для России соглашения, и уломали-таки, он заснул в кресле в комнате отдыха. Комендант приказал своим офицерам никого не впускать, а приказ значил больше, чем пропуск, потому явившегося ко двору "Распутина" отшили вежливо и жестко.

Тут и проскочила первая искра...

На следующий день "генсек" сказал:

- Не обижай моего полковника. Смотри, наведет на тебя порчу, будешь знать.

Все это случилось накануне октябрьских событий девяносто третьего. Пока длился кризис, грозящий перейти в гражданскую войну, "Распутин" не покидала "генсека" и, как назло, попадалась на глаза чуть ли не на каждом шагу. Но только жгла черным взором, заставляя непроизвольно сжиматься и нервничать, а тем временем в душе зарождалась тихая ненависть.

Однако ненависть - всего лишь чувство, личностное отношение к человеку, и не более, как представлял себе Комендант, обученный этикету, обладающий тактом и железной выдержкой. Опасностью повеяло, когда офицеры передали ему несколько прогнозов за последние месяцы, найденные в корзинах: мусорницы "генсека" ежедневно вытряхивались, и все содержимое подлежало уничтожению. Бывших въедливых кагэбешников насторожила фраза, регулярно повторяющаяся в предсказаниях "Распутина" и обрастающая уточняющими деталями, смысл которой сводился к следующему: мол-де расположение планет над головой таково, что для дальнейшего укрепления власти и могущества скоро потребуется маленькая победоносная война. И все это окутано, опутано туманными рассуждениями об "астрале", духе планет и миссии "генсека", о воздаянии жертвы, влиянии на судьбу правителя крови войны и золота победы. Тут были помянуты все, от Александра Македонского до Сталина включительно, который провел блистательную операцию по усмирению народов "Гог и Магог".

Если "Распутин" и не сводила с ума "генсека", то определенно подталкивала к войне. На этом были выстроены все последние прогнозы, что убедительно доказывало специальное аналитическое исследование. Шарлатанство, дурь и полная абракадабра гадалки стали относиться к сфере государственной безопасности. Маленькая победоносная война могла быть проведена в Чечне только профессионалами высокого класса, но никак не расхлябанной, полунищей, униженной и оскорбленной армией во главе с новоиспеченными паркетными генералами. Это будет хуже Афганистана, и всякому здравомыслящему политику ясно, что, втаскивая федеральные войска в конфликт на территории России, можно в конечном итоге потерять целостность государства, а не приобрести ее. Состояние политики и экономики находилось в той критической зоне, когда любое действие вызывает только обратный эффект. Ожидаемое благосостояние превратилось в обнищание, развитие в свертывание, демократия грозила стать диктатурой, победоносная война - позорным поражением.

Коменданту это было ясно как Божий день, однако вслух говорить о существовании такой критической зоны не полагалось, чтобы не давать оппозиции лишних козырей. Выходить из этой зоны можно было лишь "гусиным шагом", как выходят из зоны шагового напряжения, которое появляется на земле, если упадет со столба оголенный высоковольтный провод.

Элементарная техника безопасности жизни...

На свой страх и риск Комендант взял "Распутина" под наблюдение, провел литерные мероприятия на ее квартире, но вместо первой информации о жизни и связях человека не от мира сего получил внезапный разнос от "генсека". И внушение, чтобы впредь не влезал в государственные дела и... помирился с гадалкой.