Торлон. Война разгорается - Кирилл Шатилов

Из-за кустов Пенни было отчетливо видно происходящее на дороге. Гадкий человечек отдал приказ прекратить ее поиски, которые так, собственно, и не начались. Каур умело впряг в телегу двух уцелевших лошадей, и, коротко посовещавшись, все четверо решили удирать от вот-вот грозившего объявиться здесь подкрепления. Пенни тоже помнила, что отряд мергов, повстречавшийся им по пути сюда, был значительно больше, чем та горстка, которая отважилась атаковать их первой. Это означало, что ей, если повезет, не придется возвращаться домой в одиночестве. Заблудиться она не заблудится, но метель крепчала, бессолнечное небо становилось все темнее, а меховое покрывало защищало гораздо лучше, когда лежишь, укутавшись в него, и не двигаешься.

Каур и остальные повскакивали в телегу и тронулись дальше. Пенни показалось, что Бриан украдкой помахал ей рукой, не зная, видит она его сейчас или нет. Если все обойдется, надо будет чем-то отплатить ему. Он никогда ничего от нее не просил, в отличие от Эйна, который, хоть и младше ее на несколько зим, последнее время не давал проходу и то лез с поцелуями, то приставал с навязчивым желанием увидеть ее голую грудь… Бриан был во всех отношениях выше этого, он открыто улыбался ей при встрече, помогал, чем мог, но даже ни разу не прикоснулся. Хотя она была совсем не против. А однажды даже воспользовалась отсутствием бабушки и попросила Бриана зайти по какому-то пустячному делу. Он тогда замешкался, а когда вошел в незапертую дверь избы, она успела раздеться и сделала вид, будто не замечает его и моется в тазу. Спиной она почувствовала его взгляд, собралась с духом и повернулась. Но он уже вышел. Она давно так не смеялась. Правда, потом расплакалась, решив, будто он нашел ее недостаточно привлекательной. Бабушке, разумеется, она ничего не рассказала. Бабушка тоже могла ошибаться, когда называла ее красавицей. На то она и бабушка.

Шмыгнув курносым носиком, Пенни продралась через кусты обратно на дорогу. Прятки по сугробам ни к чему хорошему не привели. Покрывало отяжелело и путалось под ногами. Сапожки, хоть и высокие, были забиты снегом. Она села, разулась и стала высыпать его. Кое-как справившись и не сильно застудив при этом ноги, она обулась и только сейчас осознала, что рядом с ней лежат четыре трупа. Пенни вздрогнула, но не испугалась. Тот раненый, которого они прошлой ночью нашли в заброшенной избе, показался ей почему-то гораздо страшнее. Возможно, она еще тогда почувствовала, что эта находка повлечет за собой множество перемен в их устоявшейся жизни.

Она не стала обходить всех поверженных мергов. Ни один не подавал признаков жизни. У ближайшего была отрублена голова. Другой лежал в неестественной позе, как будто ему перекрутили нижнюю половину тела. Третий свешивался вниз головой с голых кустов, пронзенный в живот мечом, возможно, собственным. Наконец, четвертый лежал на животе, придавленный тушей мертвого коня, и тоже не шевелился и не стонал.

Пенни сделалось до слез их жалко, поскольку ее посетила догадка, точнее, надежда, что отряд был послан именно за ней. Но ведь они видели ее и раньше, с кляпом, и тем не менее позволили телеге спокойно проехать мимо. Правда, быть может, их уже потом подговорила на этот отчаянный шаг бабушка? Да только как-то сомнительно, чтобы мерги специально гнались за ними и рисковали жизнью ради нее, простой деревенской девчонки. И бабушка тут ни при чем. Наверняка им был нужен тот, мелкий и гадкий…

Из-за кустов прямо на нее выскочил новый конный отряд. Неужели она настолько задумалась, что не услышала их приближения? Или настолько вырос снежный покров, что заглушил топот копыт. Передний конь наверняка налетел бы на нее, если бы вокруг не лежали его павшие собратья.

— Стой! — как-то глухо крикнул через плечо всадник. — Ты кто?

— Пенни, — ответила Пенни.

Она поняла, что он уже все и так знает, потому что в отряде было пять всадников и шесть коней. Шестым был тот, которому удалось ускакать.

— Ты была в телеге? Бежала?

— Да…

— Ты видела, как это произошло?

— Очень быстро. Вы тоже погибнете.

— У нас приказ, — зачем-то пояснил всадник, глядя не на нее, а на трупы товарищей.

— Каур, Ангус и Бриан хорошо сражаются.

— Какое у них оружие?

— Не знаю я… Мечи, топоры, палицы, я думаю…

Всадник погарцевал вокруг Пенни и повернул коня мордой к остальным.

— Все слышали? Врасплох нам их уже не застать. У кого при себе луки?

Двое подняли руки в толстых перчатках.

— Маловато. Вон я еще один вижу. Забирайте. Будем брать их издали и прицельно. А тебя как зовут?

— Я уже сказала: Пенни.

— Ты ведь из тех изб?

Он не уточнил, из каких именно, но она согласно кивнула.

— С лошадью сможешь справиться?

— С Веселкой зим десять справлялась.

— С кем?

Пенни указала на свою околевшую кобылу, отличавшуюся от хорошо откормленных трупов боевых коней коротковатыми ногами и узкой грудью с выступающими ребрами.

— Тогда садись вон на того гнедого и мчи обратно. Расскажешь все, что видела. Поняла? Скажи, что Ронан убит, а Хафган врагов не упустит. Запомнила?

— Да запомнила я, запомнила, — бросила Пенни, с трудом забираясь в высоченное седло. Мелькнула мысль, что, если придется падать, хорошо, что вокруг столько снега. — Вы там только их всех не перестреляйте. Там один, главный, мелкий такой. Вот его можете хоть из лука, хоть из чего. А остальные хорошие. Если бы не он, Каур никогда бы не стал никого вот так… — Она посмотрела на висевшего на кустах.

— Да уж мы как-нибудь решим, с кем чего делать, — отмахнулся тот, кого, видимо, звали Хафганом. — Луки на изготовку! Стрелы вложить! Стрелять по моему сигналу!

Все пятеро рванули с места и исчезли в надвигающейся тьме. Пенни стоило больших трудов удержать своего нового коня, норовившего последовать за ними. Не доверяя уздечке, она обхватила обеими руками сильную шею и, морщась навстречу пронизывающему ветру и длинной, щекочущей нос гриве, отправилась в далекий обратный путь.

Верхом она не ездила уже давным-давно. Бабушка запрещала ей садиться на Веселку после того случая, как старая лошадь свалилась под ней и чуть не поломала себе передние ноги. Было это ровно две зимы назад. То, что внучка больно ударилась плечом и затылком, бабушка как будто не заметила вовсе.

Сейчас замерзшее тело Пенни вспомнило уроки, которые давал ей отец Эйна, да и седло было хоть и большим, зато удобным, и вселяло ощущение надежности. Пенни вглядывалась вперед, стараясь не проскочить развилку и надеясь на то, что в крайнем случае конь сам остановится в ожидании указаний. Отец Эйна, служивший когда-то конюхом при замке, рассказывал ей самые невообразимые истории об уме и находчивости тамошних коней. Сейчас под ней был один из них, так что Пенни чувствовала себя спасенной и мечтала лишь о том, чтобы поскорей увидеться с бабушкой.