По Уссурийскому краю - Владимир Арсеньев

Я ни за что не поверю охотникам, уверяющим, что в зверя, бегущего им навстречу, они стреляют так же спокойно, как в пустую бутылку. Это неправда! Неправда потому, что чувство самосохранения свойственно всякому человеку. Вид разъярённого зверя не может не волновать охотника и непременно отразится на меткости его стрельбы.

Когда медведь был от меня совсем близко, я выстрелил почти в упор. Он опрокинулся, а я отбежал снова. Когда я оглянулся назад, то увидел, что медведь катается по земле. В это время с правой стороны я услышал ещё шум. Инстинктивно я обернулся и замер на месте. Из кустов показалась голова другого медведя, но сейчас же опять спряталась в зарослях. Тихонько, стараясь не шуметь, я побежал влево и вышел на реку.

Минут двадцать я бесцельно бродил по одному месту, пока не успокоился. Идти на бивак с пустыми руками стыдно. Если я убил медведя, то бросить его было жалко. Но там был ещё другой медведь, не раненый. Что делать? Так и бродил до тех пор, пока солнце не ушло за горизонт. Лучи его оставили землю и теперь светили куда-то в небо. Тогда я решил пойти стороной и издали взглянуть на медведей. Чем ближе я подходил к опасному месту, тем становилось страшнее. Нервы мои были напряжены до последней крайности. Каждый шорох заставлял меня испуганно оборачиваться. Всюду мне мерещились медведи, всюду казалось, что они идут за мной по пятам. Я часто останавливался и прислушивался. Наконец я увидел дерево, около которого в последний раз свалился медведь. Оно показалось мне особенно страшным. Я решил обойти его по косогору и посмотреть с гребня увала.

Вдруг я заметил, что в кустах кто-то шевелится. «Медведь!» — подумал я и попятился назад. Но в это время услышал человеческий голос. Это был Дерсу. Я страшно обрадовался и побежал к нему. Увидев меня, гольд сел на лежавшее на земле дерево и стал закуривать свою трубку. Я подошёл к нему и спросил, как он попал сюда. Дерсу рассказал мне, что с бивака он услышал мои выстрелы и пошёл мне на помощь. По следам он установил, где я стрелял медведя и как он на меня бросился. Затем он указал место, где я упал; дальше следы показали ему, что медведь гнался за мной, и т. д. Одним словом, он рассказал мне всё, что со мной случилось.

— Должно быть, подранок ушёл, — сказал я своему товарищу.

— Его остался здесь, — ответил Дерсу и указал на большую кучу земли.

Я понял все. Мне вспомнились рассказы охотников о том, что медведь, найдя какое-нибудь мёртвое животное, всегда закапывает его в землю. Когда мясо станет разлагаться, он лакомится им. Но я не знал, что медведь закапывает медведя. Для Дерсу это тоже было новинкой.

Через несколько минут мы откопали медведя. Кроме земли, на него было наложено много камней и валежника.

Я стал раскладывать огонь, а Дерсу принялся потрошить зверя. Убитый мной медведь был из крупных, чёрно-бурой масти. Вид этот (Ursus arctos L.) близок к американскому гризли. Длина его тела равняется 2,4, высота — 1,2 метра, а вес достигает до 330 килограммов. Он имеет притуплённую морду, небольшие уши и маленькие глаза. К гигантской силе его надо прибавить крепкие клыки и когти в 8 сантиметров длиной. Животное это распространено по всему Уссурийскому краю, но чаще всего встречается в северной его половине и на берегу моря между мысом Гиляк и устьем Амура. Любопытно то, что окраска его на юге чёрная, а чем севернее, тем больше приближается к светло-бурой. Нрав этого медведя довольно добродушный, пока его не трогают, но раненный он становится положительно ужасен. Во время течки самцы очень злы. Они слоняются по тайге, нападают на животных и гоняются даже за рябчиками. Пища их главным образом растительная, но при случае они не прочь полакомиться мясом и рыбой. Берлогу бурый медведь устраивает под корнями деревьев, в расщелинах камней и даже просто в земле. Подобно своим четвероногим сородичам, он чрезвычайно любит забиваться в пещеры и жить в них не только зимой, но даже и в тёплое время года. В зимнюю спячку бурый медведь впадает поздно. Некоторые из них бродят по тайге иногда до декабря. Они не любят лазать по деревьям; быть может, препятствием этому служит их большой вес.

В убитого мною медведя попали все три пули: одна в бок, другая в грудь и третья в голову.

Когда Дерсу закончил свою работу, было уже темно. Подложив в костёр сырых дров, чтобы они горели до утра, мы тихонько пошли на бивак.

Вечер был тихий и прохладный. Полная луна плыла по ясному небу и, по мере того как свет луны становился ярче, наши тени делались короче и чернее. По дороге мы опять вспугнули диких кабанов. Они с шумом разбежались в разные стороны. Наконец между деревьями показался свет. Это был наш бивак.

После ужина казаки рано легли спать. За день я так переволновался, что не мог уснуть. Я поднялся, сел к огню и стал думать о пережитом. Ночь была ясная, тихая. Красные блики от огня, чёрные тени от деревьев и голубоватый свет луны перемешивались между собой. По опушкам сонного леса бродили дикие звери. Иные совсем близко подходили к биваку. Особенным любопытством отличались козули. Наконец я почувствовал дремоту, лёг рядом с казаками и уснул крепким сном.

На рассвете раньше всех проснулся Дерсу. Затем встал я, а потом и другие. Солнце только что взошло и своими лучами едва озарило верхушки гор. Как раз против нашего бивака, шагах в двухстах, бродил ещё один медведь. Он всё время топтался на одном месте. Вероятно, он долго ещё ходил бы здесь, если бы его не спугнул Мурзин. Казак взял винтовку и выстрелил.

Медведь круто обернулся, посмотрел в нашу сторону и проворно исчез в лесу.

Закусив немного, мы собрали свои котомки и тронулись в путь. Около моря я нашёл место бивака Н. А. Пальчевского. Из письма, оставленного мне в бутылке, привязанной к палке, я узнал, что он здесь работал несколько дней тому назад и затем отправился на север, конечным пунктом наметив себе бухту Терней.

Река Мутухе (по-удэгейски — Ца-уги) впадает в бухту Опричник (440 27' северной широты и 390 40' восточной долготы от Гринвича), совершенно открытую со стороны моря и потому для стоянки судов не пригодную. Глубокая заводь реки, сразу расширяющаяся долина и необсохшие болота вблизи моря указывают на то, что раньше здесь тоже был залив, довольно глубоко вдававшийся в сушу. По береговым валам около самой бухты растёт ползучий даурский можжевельник (Juniperus dahyrica Pall.), а по болотам — кустарниковая берёза (Betula fruticosa Pall.) с узкокрылыми плодами.

Название Мутухе есть искажённое китайское название Му-чжу-хе («мугу» — самка, «чжу» — дикий кабан, «хе» — река, что значит — Река диких свиней). Она течёт вдоль берега моря по тектонической долине и принимает в себя, не считая мелких горных ручьёв, три притока с правой стороны. Так как речки эти не имели раньше названий, то я окрестил их. Первую речку я назвал Оленьей, вторую — Медвежьей, третью — Зверовой.