Голубые Крылья (СИ) - Алексеев Владислав Владимирович "Radical"

— Ты знаешь, что я не стану никого убивать, так к чему же это условие? Сдайся, ты все равно попалась, не продолжай эту бессмысленную бойню.

— Бессмысленную, — она разозлилась. — Мне плевать на свою жизнь, я поставила на кон все, ради победы, и добьюсь результата.

Я знала, что это не сработает, а потому, решила рискнуть отговорить ее мирно. Это единственный способ спасти еще одну жизнь, и на этот раз, все исключительно в моих руках.

— Ромалин, за свою долгую жизнь мне пришлось совершить много ошибок, и казнь твоего брата далеко не самая страшная. Призраки прошлого преследуют меня каждый день, напоминая о том каким чудовищем я являюсь. Но сейчас ты хочешь убить невинного человека, которого в слезах ждет супруга, и она тоже не заслуживает такой участи. Не повторяй мою ошибку только ради мести, потому что тебе придется страдать от этого не меньше чем мне.

— Неважно, что будет со мной. Моя душа погрузилась в пучину тьмы в тот день, когда ты убила моего брата и обесчестила семью. Мы все пошли на эту месть, даже мой старый отец, который погиб, защищая нас против твоей стражи. Но ты, и все твои близкие… я готова смириться с этим бременем, если это единственный способ заставить тебя страдать.

— Поверь, тебе не будет все равно. Прошу тебя, Ромалин, остановись, Виз никогда никому не желал зла. Совсем недавно я пылала к тебе ненавистью, но нашла в себе силы понять, что творится внутри твоей души. Своим поступком ты заставишь страдать всех. Поступи так же, сделай правильный выбор и не иди моим путем.

Она наклонила голову вниз и смотрела в пол. Спустя несколько секунд, она толкнула повозку, за которой показался Виз. Пленник связан и сильно изранен. От такой картины внутри меня снова начала накипать ярость, и пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить спокойствие.

— Ты думала, что после всего произошедшего я не смогу оставаться человеком, — продолжила я. — Но останется ли она в тебе, Ромалин?

— Возможно, ты права. Я правда могу заставить страдать как невинных людей, так и себя. Но ты ошибаешься, думая, что у меня есть выбор. Моя человечность тоже сгнила, а будущее кануло во мрак. Я ненавижу не только тебя, Рэвери, но еще и весь этот проклятый город с каждым его жителем.

Она достала из пазухи острый наконечник.

— Р-рэвери…

Виз с трудом прошептал мое имя в тот же миг, когда я рванула вперед, высвобождая водную стихию из своих рук, но Ромалин оказалась быстрее моего еще не пришедшего в норму израненного тела. Орудие вонзилось в шею пленника за мгновение до того, как хрупкая девчонка упала на землю.

Спустя несколько секунд мой истошный крик разнесся по округе, знаменуя печальный конец для еще одного важного в моей жизни человека.

Где-то глубоко, под толстой глыбой ненависти, запрятано прощение.

Казалось, этот день был самым ужасным в моей жизни, не только ввиду потери, которую я понесла, но и из-за осознания того, как много людей пришлось подвести собственными ошибками. Мне пришлось принять на себя всю ответственность в последний момент, вместо того чтобы использовать силу, как предлагали Кардель и Зайрин. После критического ранения я пыталась спасти своего друга, но его раны оказались настолько серьезными, что после такого удара он быстро отошел в иной мир. Ромалин заточена в клетку под жесткое наблюдение, и ее публичная казнь состоится утром. Ночь же стала для меня невероятно длинной, без какой-либо возможности заснуть или отойти от негативных мыслей.

Они винили меня за мои ошибки, и я могла их понять. Больше всего хотелось уйти из Рандервиля, навсегда покинуть это место и продолжить свое отшельничество, лишь бы не смотреть в лица тем, кто поверил в мои силы.

Несмотря на то, что Ромалин будет казнена, она все же смогла меня победить. Трое советников из четырех ушли, если считать Бракса, оказавшегося предателем. Он тоже сидит в тюрьме, но его судьба пока еще не определена, ведь несмотря на оказанную помощь, нам не удалось спасти пленника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

При каждом шорохе мне мерещилось, будто призрак Виза появляется рядом вместо Мии, готовый обвинить меня в содеянном, но на протяжении почти всей ночи я сидела в полном одиночестве. Это скорее усугубляло ситуацию, ведь намного лучше услышать крики собственной вины, чем безостановочно размышлять о содеянном.

С первыми лучами солнца дверь открылась. Вошел Кардель, на лице которого читалось редкое для него беспокойство.

— Госпожа, вы в порядке?

Мне не очень хотелось говорить на тему своего состояния, но мой последний советник оказался единственным человеком, который не винил меня в случившемся, как другие жители, знавшие об инциденте, а потому я решила высказать ему свои последние мысли.

— Знаешь, Кардель, когда я только пришла в Рандервиль, мне казалось, что мой богатый жизненный опыт поможет привести народ к процветанию, но последние события заставили меня убедиться в том, насколько сильным оказалось это заблуждение.

— Но мы ведь поймали девчонку. Не ваша вина, что она совершила столько убийств. Завтра эта преступница будет казнена на глазах у всех жителей нашего города, и все в очередной раз смогут убедиться, какой ошибкой может стать попытка пойти против нас.

— Ты неправ, Кардель, — дрожащим голосом ответила я. — Ромалин — это такая же жертва, как Виз и Хаарон. Загубленный талант, хладнокровная убийца, порожденная мною. Я не смогла правильно разрешить конфликт, и один пострадавший человек обернул свои невероятные способности против своего же народа.

Кардель уткнул взгляд в землю, пиная песок.

— Если уж на то пошло, то есть в этом и моя вина, госпожа, поскольку мною тогда был нанесен удар по тому парню. Но я не считаю себя виноватым, ведь виновный всегда должен быть наказан. Именно в этом смысл моего служения вам — порядок и дисциплина в народе.

— Может, это не совсем правильный метод правления?

— А какой тогда правильный? Госпожа, позвольте напомнить, что пусть вы и не видели, но до вашего прихода здесь творился самый настоящий хаос. В те времена выживали лишь сильнейшие, и пусть я был из их числа, мне не нравилось использовать других. Не спорю, у меня жестокий нрав, но знаете, каково мое мнение? Жестокость во благо, потому что лишь контроль и подчинение могут привести к порядку.

— Может быть, ты и прав, но я больше не собираюсь оставаться здесь.

— Как это? Почему? — удивленно спросил он.

— Я не смогу дальше управлять народом, поняла, что просто не хочу этого.

— И чего же вы тогда хотите?

— Пойду дальше, — ответила я, потом добавила. — Хочу продолжить поиски ответов, понять кто я такая, и уже знаю, куда отправлюсь.

— Но… что будет с нами?

— Ты останешься в качестве нового правителя. Тебе уже известно, как управлять народом, ведь ты выполнял множество различных поручений лично от меня. Думаю, это наилучший вариант.

— Я? Править Рандервилем? Но госпожа, это невозможно…

— Набери хороших советников, которые тебе помогут, и уверена, ты прекрасно справишься. У тебя есть свой закон, покажи его народу и наведи порядок, наверняка у тебя получится лучше, чем у меня.

— И все же, может…

— Нет, прости, но я уже все решила. Мне здесь не место.

Он поклонился.

— Что же, если вы просите, я сочту за честь и приложу все усилия, но нам будет сильно вас не хватать. Быть может, однажды вы вернетесь?

— Маловероятно, — честно призналась я. — Сейчас Рандервиль — довольно крепкое государство, и у вас есть отличные перспективы на дальнейшее развитие. Более вы во мне не нуждаетесь. Все, что необходимо нашему народу, это твоя крепкая рука.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, госпожа.

— Уже не госпожа, просто Рэвери, — я слабо улыбнулась. — Быть может, история этого места запомнит меня, но теперь я чувствую, что все это время была здесь чужой.

— Нет, Рэвери, вы стали сильнейшим лидером, которого когда-либо видел этот народ, и именно такой вас и запомнят.