Право имею - Вячеслав Базов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дом отпускал Глеба. Он не признавал в нём своего, и Глеб не признавал это как своё прошлое. Он убеждал себя в том, что не было разницы — у Леонида в материалах он прочитал про устройство дома или же сам жил тут когда-то.
Машин в гараже стояло по максимуму, пять штук. Ни одна не выехала. Не пешком же они побежали… Хотя, конечно, если жить хочется, то и пешком побежишь. Камера располагалась за дальней стеной гаража. При желании её можно было за полчаса-час сравнять со стеной, в том числе и замуровав человека внутри. Хотя шум изнутри всё равно было бы слышно. Глеб открывал тяжёлую дверь, держа пистолет наготове. В полумраке что-то у стены шевельнулось, и луч фонаря в руках Глеба выхватил из темноты тело — слабое, женское, тонкое, в накинутой сверху рубашке, под которой, похоже, не было ничего. Глеб мазнул светом это тело, как призрака, и сначала осмотрел пустые углы, потом вернулся к девушке. За это время она успела рассмотреть маску Чёрта. Свет в доме включился, камеру тоже залило этим светом, девушка зажмурилась. Даже она в этом доме показалась Глебу знакомой, и он испугался, что в этом измученном существе сможет узнать кого-то близкого.
— Ты… Из Чертей? — спросила она. Глеб прикосновением к маске вывел звук на внешние динамики, оставил включёнными внутренние.
— Да. Всё кончилось, сейчас я тебя освобожу, а ты не будешь пока убегать. Хорошо?
«Что там?»
— Девушка в гараже. Похищенная, — коротко отчитался Глеб, отвернувшись, чтобы девушка не решила, что он говорит с ней. К шее тянулась цепь, на самой шее — тонкий металлический обруч. У его семьи всегда был идиотский вкус и не все дома, так что он особо и не удивился. Подосадовал немного. У девушки лицо искажали синяки, фиолетовым же было разукрашено тело. Она выглядела насторожённой, но всё же и радость от того, что всё закончилось, на её лице отразилась. Даже кроме рубашки завернулась ещё и в одеяло, смущаясь наготы.
— Я слышала про вас, — заговорила девушка. — Все говорили, что вы… что вы плохие… Вы же их убили? Всех их убили?
Она говорила с отчаянием, но Глеб не придал этому значения. Обычная жертва — ни радости, ни грусти по поводу того, что смог ей помочь. Разве что досада на то, что ещё не остановил этих придурков. Глеб отгонял от себя чувство, что должен быть за них в ответе. Они ему уже семь лет как никто и повлиять на них в детстве он никак не мог. Хорошо ещё, что они на него не повлияли, как отец планировал.
— Что там? — спросил Глеб, тем временем подцепив замок на ошейнике и ножом ковыряя в механизме. Замок был самый простой, рассчитанный на человека без инструментов.
«Пусто».
«Пусто».
Мысленно Глеб выругался. Он ненавидел, когда задание срывалось или не исполнялось. Конечно, они вернутся или попробуют по-другому, но будет уже в разы сложнее. Замок хрустнул, ошейник открылся, стало видно красную полоску натёртой кожи. Девушка смотрела на него огромными, как фонари в темноте, глазами. Казалось, она взглядом пыталась его лицо сорвать, чтобы рассмотреть поближе. Глебу стало не по себе, он отвернулся и на середине этого движения услышал:
— Глеб?
Собственное имя ошпарило, как кипяток, сердце разогналось так, что Глеб ощущал его как чужое в грудной клетке. Он уже лет пять не чувствовал такого сильного потрясения на заданиях. Глеб ощутил, как стало неприятно покалывать затылок и кончики пальцев. Он обернулся и попытался изобразить удивление. Но он узнал её — «Лиса», их общая с Киром подруга. Возможно, это даже не было совпадением, и братья узнали об этом недавно. Ещё одна месть ему. Когда-то она была влюблена в него.
— И правда, Глеб, — вместо этого подтвердила Лиса. — Глеб, мы же думали, что тебя убили. Правда тогда поверили, что труп, который нашли в фундаменте — твой… Были уверены, что тебя братья убили. За отца. Даже менты так думали… Господи, если бы я знала, что ты живой… Это было так ужасно…
У неё блестели глаза, и слёзы копились, но не скатывались.
— Мы ведь с Киром всё это и за тебя в том числе. И…
— Я не понимаю, о чём вы, — вполне реалистично выговорил Глеб.
«Девушка твоя?» — раздалось по внутренней связи, заставив его вздрогнуть. Спрашивала Ева. Ник хохотнул: «Даже такого, как Первый, кто-то любил. Любила же? Иначе как она тебя даже через маску узнала?» В его голосе слышалось что-то похожее на зависть. А Глеб ощущал себя так, словно пытался вычерпывать воду из наполняющейся лодки, в которой сам уже стоял по колено.
— Точно, ты же теперь в маске… ты же теперь один из… из них. Как так получилось, Глеб?..
Глеб вышел из камеры, оставив девушку одну. Он забыл про то, что они до сих пор не нашли братьев. Для него сейчас эта девушка была опаснее бывшей семьи, опаснее кого бы то ни было. Поэтому Глеб поднялся на первый этаж, куда были свалены трупы. Забрал пистолет у одного из них, направился снова вниз, в гараж. Он давал ей шанс, хотя и понимал — завёрнутая в одеяло и уверенная, что вернулся её искренний и добрый друг, она не побежит.
«Эй, ты что задумал?» — спросил насторожившийся Ник. Это настроение тут же передалось и Еве, она бросила: «Я сейчас». У Глеба было мало времени.
Олеся нравилась ему в школе. Он не мог сказать, что был в неё влюблён, но как друга принимал, присматривался. Кир был в неё влюблён. Это до сих пор вспоминалось как светлое в его жизни, доброе. Ник был прав — больше Глеба никто и не любил. Даже маму он подозревал в корысти. Он знал, что должен сделать. И знал, что остальные попытаются его остановить. Потому что между правилами и честностью ещё выбирали честность. Забыв, что правила писались не просто так. В прошлый раз их нашли именно потому, что одного из Чертей узнали. Глеб не мог сейчас придумать другого выхода.
— Кир обрадуется, — продолжала Олеся, стоя уже в дверях, стискивая на груди одеяло. — Он был уверен, что тебя убили и ушли безнаказанными. Что только за него их посадили.
— Что с Киром? — спросил Глеб.
— Всё в порядке, но он тогда после них остался без глаза.
