Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история - Костин Константин Константинович

Я машинально посмотрел вниз, увидел, что девчонка действительно одета в чулки — не в цветные гольфы, как часто рисуют ту самую Пеппи, а именно в серые трикотажные чулки, с подвязками[4] — тут же осознал, что я пялюсь на ноги маленькой девочки, смутился и покраснел.

Тут девочка увидела меня, тоже смутилась, и вежливо сказала:

— Здравствуйте.

— Здравствуй, — не менее вежливо кивнул я.

— Это дядя Ершан, — выпалил Градей-Лакт, — Он меня опять от Маргона спас, тот убежал, только пятки засверкали, а я его хотел угостить чаем, а у тебя есть чай?

— А это — Ниса, — догадалась представить маленькую хозяйку Манара, — Мы раньше рядом жили, в соседних комнатах.

— Ой, — Ниса вдруг поняла, что чаем угощать будет она и засуетилась, — Проходите, проходите, сейчас керогаз поставлю, чай вскипячу, дядя Ершан, а вы какие пряники любите, мятные или немятные?

— Может, я пойду? — несколько растерялся я от такого напора.

Дождь на улице влил сплошной стеной.

[1] Надпись «Две копейки серебром» писали на медных монетах, она означала, что стоимость монеты приравнена к двум копейкам серебряной монетой. Но кто бы такие вещи объяснял в шестом классе.

[2] Стихотворение про болтунью Лиду «Болтунья» было написано Агнией Барто, все верно. Только не в пятидесятых, а в 1934 году.

[3] Не выжег, конечно, а вытравил.

[4] Колготки появились только в шестидесятых, помните?

Глава 66

За дверью скрывался коридор, похожий на ущелье: узкий и высокий. Где-то там, под невидимым потолком, еле видимые в свете тусклой лампочки, висели три жестяных корыта, одинаковых, как близнецы. Разве что на дне каждого была написана цифра: «1», «3» и «4», как будто это были не корыта, а поросята из старой байки[1]. По слухам, в коридоре коммуналки должны висеть еще велосипеды, но в этой их не было.

Мы прошли дальше, мимо дверей с прикнопленным листочком «График уборки», туда, где коридор изгибался по причудливым уг…

— Осторожно, здесь ступенька.

— Спасибо, я заметил, — поднялся я с пола.

Дальше в коридоре было семь дверей: три слева, три справа, и одна по центру. Из крайней справа, из-за белой занавески, вкусно пахло сладким и валил пар — кухня. На других дверях висели номера от одного до пяти, кроме той, что по центру. Двери тоже были филенчатые, но, в отличие от входной — двустворчатые, из двух узких половинок. На двери под номером «2» висел черным кренделем навесной замок.

— Вот здесь мы жили, — показала Манара.

Из кухни выглянул мужчина в белом фартуке, толстенький, кругленький, как сдобная булка:

— Маночка, Градик, какими судьбами! Подходите, я вам компота плесну! И вы, молодой человек, тоже давайте, не стесняйтесь! — он, сильно подволакивая ногу, скрылся за кухонной занавеской.

— Это дядя Брощ, из пятой комнаты. Он раньше куком был на корабле…

— Коком, — поправила его Ниса-Длинныйчулок.

— Куком. Кок — это у стиляг на голове, а дядя Брощ — кук[2], - заупрямился Градей.

По тем же слухам, в коммуналках должна быть вечная грызня между соседями, соль в компот, сахар в борщ, все такое… Но в данной конкретной коммуналке об этой славной традиции, похоже, не слышали.

* * *

Яблочный компот от «кука» был выше всяких похвал — даже несмотря на то, что горячий — но Ниса твердо решила напоить нас всех чаем и такая мелочь, как два стакана компота в каждом, ее остановить не могла. Лопните, но выпейте.

Мы прошли в дальнюю слева комнату, большую, надо сказать, квадратов шестнадцать, примерно. Посередине — стол, с белой скатертью, в двух углах, за ширмами — кровати, несколько шкафов, в углу справа — еще один стол, кухонный. На стене — ковер. Узкое окно, с широким подоконником, заваленным стопками книг.

Я опасался знакомства с родителями Нисы, но потом сообразил, что сегодня — понедельник, шестнадцатое августа, они все на работе.

— Садитесь, садитесь!

Ниса вытащила из-под кухонного стола ящик из уголков, со стальным баллоном внутри, бухнула его на стол, забулькала бутылкой, по комнате поплыл узнаваемый запах керосина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А, так это керосинка. Или примус, не знаю, чем они друг от друга отличаются[3].

Керосинка пыхнула и загорелась полушарием голубого огня, прямо как на газовой плите. Хм, вроде бы девочка что-то говорила про «керогаз», может, это на комбинированном топливе работает, керосин в смеси с газом. Тем более, примус должен как я смутно припоминаю из прочитанного, шуметь, а эта конструкция горит бесшумно[4]. Если не считать пения закипающего чайника.

Пока чайник закипал, я узнал, почему Градей — Лакт. Оказывается, это не имя, а школьное прозвище, которое он получил потому, что первого сентября пришел в школу белым, как сметана, болел, было не до загара. Сначала его называли Молочком, потом — Сахаром, потом оба прозвища слились в Молочный Сахар, а потом кто-то из всезнаек-одноклассников сказал, что молочный сахар — это лактоза. А потом лактоза сократилась до Лакта.

А потом за меня взялись два маленьких гестаповца. По крайней мере, допрос, учиненный ими, именно такие ассоциации вызывал.

— Дядя Ершан, а сколько тебе лет?

— Семнадцать.

— Так ты моложе Манары?!

— Ну… да.

— А можно называть тебя просто Ершан?

— Можно.

— А ты откуда?

— Из Талгана.

— А ты крокодилов видел?

— Видел.

— А они большие?

Я изобразил пальцами шар примерно сантиметров десяти в диаметре:

— Вот такие…

— Ууу…

— … у них глаза.

— Ооооо!

— А ты где был в войну? А Манара была в эвакуации!

— А ты где учишься?

— А ты в армии был? А почему?

— А тебя папа воевал?

— А он еще жив?

— А мама?

— А ты где живешь?

— А хочешь пожить у нас?

В этом месте я пытался одновременно отпить горячий чай и украсть из корзины пряник, поэтому подавился и закашлялся.

— Где — у вас? — просипел я.

— У нас, в Малой Нуте. Нам большую квартиру дали и там диван есть…

— Боюсь, ваши мама и папа будут против…

— Не будут, они в командировку уехали.

— На Луну, — хихикнула Манара, до этого момента сидевшая, притаившись.

— Манка!

— Когда Градик был маленьким, он услышал, что папа уезжает в командировку на месяц и всем рассказывал, что папа полетит на луну.

— Манка!!!

Нормально так. Нет, то, что родители уехали, оставив детей одних — еще так-сяк, в конце концов Манара практически взрослая. Но вот так запросто приглашать незнакомого человека в гости…

— Ершан, ну так как, поживешь у нас?

На меня с надеждой смотрели глаза Градея, и с искренним интересом — глаза его сестры.

Может, и правда…?

[1] Байка эта кем только не рассказывалась, в том числе и Задорновым. Краткая суть: в колледже студенты выпустили ТРЕХ поросят с написанными на спине номерами «1», «2» и «4». Четвертого поросенка под номером «3» полиция кампуса искала несколько дней.

[2] Кок, конечно, то есть — корабельный повар. Прическа у стиляг, в виде взбитого хохла — тоже кок. Омонимы Градей, видимо, еще не проходил. Или проходил, но мимо.

[3] Керогаз это, вообще-то. Нагревательный прибор для приготовления пищи, работает на керосине. Как и керосинка и примус, но это — три разные вещи. В керосинке горит керосин на конце фитиля, как в керосиновой лампе, в примусе — керосиновые пары, подаваемые нагнетанием воздуха под давлением как в паяльной лампе, в керогазе — керосиновые пары в смеси с воздухом (поэтом и кероГАЗ), подаваемые испарением с фитиля (сам фитиль при это не горит)

[4] Примус при горении действительно сильно шумит, но, как уже было объяснено это — не примус, а керогаз.

Глава 67

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Да неее… Ну правда — срываться с уж оплаченной комнаты, переезжать куда-то в Новогребенево, еще неизвестно, как отреагируют родители на то, что их дети притащили не собаку, не ежика, не хомяка — талганского бомжа. Плюс — жить в одной квартире с взрослой девушкой… Мне-то, положим, пофиг, но что скажут соседи, с которыми ей жить и дальше?