Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

На старинном свитке превосходным каллиграфическим почерком было написано:

В сей девятнадцатый день второго месяца года 1841 по варварскому исчислению я, Чэнь-цзе Жэнь Ин из Кантона, Главный Торговец гунхана, предоставил взаймы Зеленоглазому Дьяволу, тайбаню Благородного Дома, главному пирату всех заморских дьяволов, которые вели войну против Небесного Царства и украли наш остров Гонконг, сорок лаков серебра, один миллион фунтов стерлингов на их деньги, и с помощью этих слитков спас его от поглощения Одноглазым, его главным врагом и соперником. Взамен Тайбань жалует нам особые привилегии в торговле на следующие двадцать лет, обещает, что один человек из дома Чэнь всегда будет компрадором Благородного Дома, и клянется, что он или его потомки вернут все долги и долг монет. Этих монет четыре. Монеты разломаны пополам. Я передал Тайбаню четыре половинки. Он поклялся, что, когда бы к нему или к одному из последующих тайбаней ни обратились с любой просьбой, представив одну из других половинок, просьба эта будет выполнена, даже если выйдет за рамки их или нашего закона.

Одну половинку монеты я оставляю себе; другую передаю военачальнику У Фанчою, моему родственнику; третью получит мой внук Гордон Чэнь; а о последнем получателе умолчу. Помните, те, кто будет читать это в будущем: не используйте половинку монеты по пустякам, потому что тайбань Благородного Дома обязан пожаловать все, что угодно, — но только один раз. И не забывайте, что, хотя и сам Зеленоглазый Дьявол, и его потомки выполнят обещание, он все же остается полоумным варваром, хитрым, как гнусный маньчжур, опасным, как гнездо змей, потому что учили его мы.

Филлип невольно содрогнулся, вспомнив ту ярость, которой всегда был готов взорваться Иэн Данросс.

«Этот точно потомок Зеленоглазого Дьявола, — подумал он. — Да, и он, и его отец.

Проклятый Джон! Что на него нашло? Что за дьявольщину он замыслил вместе с Линком Бартлеттом? У кого сейчас половинка монеты — у Бартлетта? Или по-прежнему у Джона и теперь, вероятно, у его похитителей?»

Пока усталый мозг перебирал все возможности, пальцы проверяли, одну за одной, коробочки с драгоценностями. Ни одна не пропала. Большую коробку он оставил напоследок. Все горло сжало, когда он открывал её, но ожерелье было на месте. Он испустил глубокий вздох облегчения. Красота изумрудов, играющих в свете фонарика, доставила ему огромное удовольствие и сняла часть беспокойства. До чего же глупо поступила «Карга» Струан, приказав сжечь их вместе с собой! Какое надменное, ужасное, нечестивое расточительство! Как мудро поступил его отец, перехвативший гроб до сожжения и изъявший изумруды.

Нехотя он положил ожерелье обратно и стал закрывать сейф. «Как быть с половинкой монеты? Я чуть было не использовал её, когда тайбань прибрал к рукам наши банковские акции — и большую часть нашей власти. Да. Но я решил дать ему время — пусть докажет, на что способен. И вот идет уже третий год, а ничего не доказано. Хотя эта американская сделка представляется великолепной, она ещё не подписана. И монеты больше нет».

Он застонал, в смятении. Болела и спина, и голова. Внизу лежал город, суда, пришвартованные у Глессингз-Пойнт, и другие, на рейде. Так же ярко сверкал Коулун, и было видно, как реактивный самолёт взлетает с Кай-Так, другой делает разворот, заходя на посадку, а ещё один гудит высоко над головой, мигая огнями.

«Что делать? — обессиленно спрашивал он себя. — У кого монета — у Бартлетта? Или у Джона? Или у Вервольфов? Если она попадет не в те руки, для всех нас это будет конец».

Вторник

18

0:36

— Конечно, Данросс мог поднагадить мне с тормозами, Джейсон! — сказал Горнт.

— О, брось ты, ради бога! Залезать к тебе под машину во время приема, когда вокруг две сотни гостей? Иэн не такой дурак.

Они сидели в пентхаусе Джейсона Пламма. Сверху открывался вид на Хэппи-Вэлли, в полуночном воздухе ощущалась приятная прохлада, хотя влажность снова повысилась. Пламм поднялся, бросил окурок сигары, взял новую и закурил. Тайбаню «Эйшн пропертиз», третьего по величине хонга, было около шестидесяти. Он был выше Горнта ростом, худолицый и элегантный, в домашней куртке из красного бархата. — Даже Иэн чертов Данросс не такой проклятый болван.

— Ты не прав. При всей его шотландской хитрости он действует по-звериному внезапно, непродуманно, и в этом его слабость. Думаю, это его рук дело.

Пламм в задумчивости сплел пальцы.

— А что думает полиция?

— Я сказал им лишь, что у меня отказали тормоза. Какая нужда впутывать этих ублюдков, которые везде суют свой нос? По крайней мере, пока. Но я тебя умоляю, тормоза у «роллс-ройса» просто не могут отказать сами по себе. Ну ладно, ничего. Завтра я позабочусь, чтобы ответ мне дал Том Никклин, точный ответ, если он вообще существует. Тогда будет достаточно времени для полиции.

— Согласен, — многозначительно улыбнулся Пламм. — Кому нужно, чтобы полиция рылась в нашем грязном белье, каким бы курьезным ни казалось то, что произошло, верно?

— Да. — Оба засмеялись.

— Тебе очень повезло. Спуск с Пика не та дорога, по которой можно ехать без тормозов. Думаю, ощущения были не из приятных.

— Какое-то время, да, Джейсон, но потом, когда первоначальный шок прошел, ничего страшного. — Приукрасив неприглядную истину, Горнт сделал глоток виски с содовой.

Изысканный ужин был подан на террасе, выходившей на Хэппи-Вэлли, ипподром, город и море за ним. Ужинали вдвоем: жена Пламма уехала в отпуск в Англию, а дети его, уже взрослые, жили не в Гонконге. Теперь компаньоны, устроившись в больших покойных креслах, покуривали сигары в кабинете Пламма — повсюду книги, неброская роскошь обстановки и тот же прекрасный вкус, что и во всех остальных десяти комнатах пентхауса.

— Уж Том Никклин выяснит, поработали с моей машиной или нет, — решительно заявил Горнт.

— Да. — Пламм отпил из стакана «перрье» со льдом. — Ты не собираешься опять подзавести молодого Никклина насчет Макао?

— Я? Ты шутишь!

— Нет. Вообще-то не шучу, — с аристократически поджатых губ Пламма сорвался глумливый смешок. — Ведь три года назад во время гонки у Данросса взорвался двигатель, не так ли? Он тогда едва не погиб.

— У гоночных машин всегда что-нибудь ломается.

— Да, и это происходит довольно часто, хотя не всегда с помощью соперников, — улыбнулся Пламм.

На лице Горнта тоже застыла улыбка, но внутри он не улыбался.

— То есть?

— Ничего, дружище. Просто слухи ходят. — Пламм нагнулся, чтобы подлить Горнту виски, а потом взялся за сифон с содовой. — Ходят слухи, что некий механик-китаец за небольшую плату подложил… подложил, как мы выражаемся, куда надо небольшой гаечный ключ.

— Сомневаюсь, что это правда.

— А я сомневаюсь, что это можно доказать. Так или иначе. Это ужасно, но некоторые готовы на все за совершенно незначительную сумму денег.

— Да. К счастью, мы на рынке больших денег.

— Об этом и речь, дружище. Так. — Пламм стряхнул пепел со своей сигары. — Какая предлагается схема?

— Все очень просто: если в ближайшие десять дней Бартлетт не заключает сделку со «Струанз», мы ощипываем Благородный Дом, как дохлую утку.

— Многие думали так и раньше, однако «Струанз» как были, так и остаются Благородным Домом.

— Да. Но в настоящий момент они уязвимы.

— В чем это выражается?

— Векселя «Тода шиппинг» и платеж «Орлину».

— Ерунда. Кредит у «Струанз» отличный: о да, они перебрали кредит, но не больше других. Они просто увеличат свою кредитную линию — или Иэн обратится к Ричарду Квану, а может, к «Блэкс».

— Предположим, «Блэкс» не станет помогать — а он не станет, — и предположим, что Ричард Кван нейтрализован. Остается лишь «Виктория».

— Тогда Данросс обратится к этому банку с просьбой об увеличении кредита, и мы вынуждены будем эту просьбу удовлетворить. Пол Хэвегилл поставит вопрос на голосование совета директоров. Мы все прекрасно знаем, что у нас голосов меньше, чем у блока «Струанз», так что мы согласимся, не уронив достоинства и сделав, как обычно, вид, что рады услужить.

— Да. Но на сей раз я с удовлетворением могу сказать, что Ричард Кван будет голосовать против «Струанз». Это свяжет совет директоров, и с просьбой о кредите выйдет задержка. «Струанз» не сможет произвести платежи, и Данросс обанкротится.

— Господи, о чем ты говоришь? Ричард Кван даже не входит в совет директоров! Ты с ума сошел?

Горнт попыхивал сигарой.

— Нет, ты забыл мой «план игры». Под названием «Конкуренция». Он задействован пару дней назад.

— Против Ричарда?

— Да.

— Бедный старина Ричард!

— Да. Он будет нашим решающим голосом. А Данросс никак не ожидает атаки с его стороны.