Рокфеллеры - Екатерина Владимировна Глаголева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судья Лэндис допрашивает Джона Д. Рокфеллера по делу «Стандард ойл» 6 июля 1907 года. Газета «Чикаго экзаминер». 7 июля 1907 г.
Утром 3 августа плотная толпа вновь штурмовала вход в зал суда: Лэндис зачитывал решение по делу «Стандард ойл Индиана». На компанию, уличённую в использовании льготных тарифов на железнодорожные перевозки, был наложен штраф в 29,24 миллиона долларов — по 20 тысяч за каждый из 1462 транспортов нефти, перечисленных в обвинительном заключении. На эти деньги можно было построить пять боевых кораблей; выплатить годовое жалованье 48 730 чернорабочим; сумма составляла чуть больше половины общего номинала монет, ежегодно чеканившихся по заказу федерального правительства, и чуть меньше трети капитала «Стандард ойл», оценивавшегося в 100 миллионов. Марк Твен сказал, что это напомнило ему слова молодой жены после первой брачной ночи: «Я этого ожидала, но не думала, что будет такой большой».
Рокфеллер находился в Кливленде и играл в гольф с тремя знакомыми. Вдруг они увидели мальчика-рассыльного, бегущего к ним по газону, размахивая жёлтым конвертом. Рокфеллер взял конверт, дал мальчику десятицентовик и прочитал приговор суда, не изменившись в лице, потом засунул письмо в карман: «Ну что, господа, продолжим?» — и послал мяч на 160 ярдов. Сначала никто не осмеливался задать вопрос, вертевшийся у каждого на языке; потом самый храбрый всё же спросил: «Сколько? — Двадцать девять миллионов двести сорок тысяч — максимальный штраф, я полагаю. Ваша очередь, джентльмены». В тот день Рокфеллер был в превосходной форме и прошёл девять лунок за 53 удара — его лучший результат, — ничем не выказав гнева или огорчения, сообщила на следующий день газета «Кливленд плейн дилер». Впрочем, он обронил фразу: «Судья Лэндис умрёт гораздо раньше, чем этот штраф будет уплачен», — а ещё до конца дня сделал заявление: «В отношении компании проявлена большая несправедливость. Она происходит от незнания того, как был основан этот крупный бизнес. За все эти годы никто так и не узнал да и не задумывался о том, каким образом компания возникла». 9 августа Фредерик Гейтс написал Рокфеллеру, что разочаровался в Тедди Рузвельте и надеется лишь на то, что «этот поразительный и бездумный грабёж и разбой от имени закона пробудит предпринимателей нашей страны и дума-ющих людей, показав им, в какую пропасть мы катимся».
В течение недели после вынесения приговора курс акций «Стандард ойл» упал с 500 до 421 доллара. В сентябре «Стандард ойл» предложила следователям сделку: она покажет свою бухгалтерскую отчётность и будет подчиняться антимонопольным законам, если правительство отзовёт свой иск. Гарфилд был готов согласиться — но не Рузвельт. «Раз у нас заведено уголовное дело на этих людей, мне бы не хотелось его закрывать», — сказал он Чарли Бонапарту.
Акции железных дорог тоже падали. Свободных денег становилось в обрез, и в сентябре Рокфеллер сделал депозиты в нескольких нью-йоркских банках в виде облигаций, которые можно было использовать как гарантию правительственных займов; с этой спасательной операции он получил комиссию в два процента. В середине октября на Нью-Йоркской бирже произошёл обвал. Уолл-стрит охватила паника; к банкам выстроились очереди из вкладчиков, торопившихся забрать свои деньги. Чеки треста «Никербокер» перестали принимать, и его президент Чарлз Барни попросил Джона П. Моргана о встрече. (Банк «Никербокер» был основан в 1884 году школьным другом Моргана Фредериком Элдриджем.) Барни использовал средства треста, чтобы сбить цены на медь и завладеть этим рынком, обскакав «Юнайтед коппер компани», стремившую-ся к тому же. 22 октября помощники Моргана изучили бухгалтерию банка, и Морган вынес свой приговор: пациент безнадёжен[38]. В ту же ночь министр финансов Джордж Кортелью встретился с Морганом в отеле на Манхэттене и предоставил в его распоряжение 35 миллионов долларов из правительственных средств для прекращения паники, которая, подобно цунами, накрыла всю страну.
Узнав о крахе «Никербокера», Гейтс рано утром позвонил Рокфеллеру в Покантико и сказал, что публичное заявление нефтяного магната могло бы успокоить население. Подумав, Рокфеллер продиктовал по телефону Мелвиллу Стоуну, главе Ассошиэйтед Пресс, заявление: финансы страны находятся в полном здравии, а если потребуется, он отдаст половину всего, что имеет, для поддержания платёжеспособности США. На следующее утро эти слова перепечатали все американские газеты, а в Покантико слетелись журналисты. «Вы что, вправду отдадите половину своих акций? — Да, у меня их кучи, джентльмены, целые кучи». Рокфеллер вложил в «Нэшнл сити банк» десять миллионов долларов, и у него теперь самый большой золотой запас и ресурсы в наличных, — «они всегда приходят к дяде Джону, когда у них неприятности». 23 октября Джеймс Стилман ответил на призыв Джона Моргана спасти Американскую трастовую компанию и вместе с Джорджем Бейкером из «Фёрст нэшнл банк» передал ему три миллиона; по сути, это были деньги Рокфеллера.
Двадцать четвёртого октября Джон Д. впервые за много лет вошёл в подъезд дома 26 на Бродвее — чтобы исполнять свои обязанности, раз с него их не снимают. Он предложил Моргану свои услуги, и тот с его помощью собрал за один день фонд в 25 миллионов долларов, что помогло спасти от банкротства с полсотни брокерских контор. При всей неприязни к Моргану Рокфеллер отдавал ему должное: «Он действовал быстро и решительно, когда быстрота и решительность были необходимы больше всего для восстановления доверия».
Проведя в виде исключения день в конторе, Рокфеллер вернулся в Покантико и продолжал играть в гольф. Ему было уже тяжело ходить пешком от лунки к лунке, поэтому он разъезжал между ними на велосипеде. Утром, во время игры, его постоянно отвлекали срочными сообщениями; каждый раз он садился на велосипед, ехал к каретному сараю, где стоял телеграфный аппарат, отдавал распоряжения и возвращался к игре.
Это был прекрасный момент, чтобы наладить отношения с президентом и привлечь его на свою сторону. Но Арчболд опять наломал дров: в конце октября сенатор Джонатан Борн из Орегона намекнул Рузвельту, что, если правительство заключит договор со «Стандард ойл», та поможет ему снова выдвинуть свою кандидатуру в следующем году. Гарфилд назвал это предложение «глупым подкупом»; к тому же Рузвельт уже заявил, что не пойдёт на третий срок.
Между тем Джону Д. пришлось спасать от разорения своих родственников: у сидевшего без денег Маккормика[39] он купил акции «Интернэшнл харвестер» на четыре с половиной миллиона долларов и дал семь миллионов взаймы под залог ценных бумаг брату Уильяму, по уши увязшему в биржевых хитросплетениях. Советник Рокфеллера Генри Купер считал, что этого мало, но Джон Д. иронично заметил: «Не будьте слишком строги, мистер Купер. Не забывайте: Уильям —
