Исторические этюды - Соллертинский И. И.

Помимо всех более глубоких причин, частично нами уже приведенных, необходимо указать еще на одно обстоятельство.

С Малером-композитором повторилась история, имевшая в свое время место с Листом. При жизни в них видели главным образом замечательных исполнителей — интерпретаторов чужих произведений. Малер был известен и русским слушателям как гениальный дирижер, создавший новую Эпоху в дирижерском искусстве.

Вот как описывает Малера за дирижерским пультом его биограф, австрийский музыковед Гвидо Адлер: «Когда маленький человек с живыми движениями входит за пульт, воцаряется полная тишина. Он приветствует с дружеской симпатией музыкантов, которые, как только поднята палочка, всецело подчинены его взору и его ведущей воле. Его лицо серьезно, глаза блестят... Во время репетиций можно наблюдать, как шаг за шагом он помогает оркестру завоевывать симфонию, как при тончайшей отделке мельчайших деталей он не упускает из виду ни на мгновение целого. То он приводит разъясняющее сравнение, то насвистывает или напевает мотив или ход, рисует рукой и кистью мелодические линии, простирает руки в воздух, то вырастает при crescendo до гиганта, то уменьшается при diminuendo до роста карлика; выражением лица, нахмурившимися бровями, просящими уголками рта, грозным лбом он вызывает самые интимные и самые мощные нарастания в оркестре от ррр до ///. Он то поощрит юмористическим словцом, то отпустит саркастическое замечание — и все для того, чтобы продвинуть оркестранта или певца «на новые геройства». Или он расскажет какую-нибудь историю, чтобы возбудить фантазию исполнителя. Он заметит певца в большом хоре, который интонирует октавой ниже, или же скрипача, который в общем tutti берет верную ноту, но не на той струне, на которой нужно эту ноту взять»...

Любопытно отметить, что П. Чайковский в бытность свою в 1892 году в Гамбурге, где Малер дирижировал тогда в опере, слышал его, и он произвел на русского композитора сильное впечатление. Вот что пишет о Малере Чайковский своему племяннику В. Давыдову (7/19 января 1892 г.) «Кстати, здесь капельмейстер не какой-нибудь средней руки, а просто гениальный и сгорающий желанием дирижировать на первом представлении (речь идет о предстоящей постановке в Гамбурге «Евгения Онегина».— И. С.). Вчера я слышал под его управлением удивительней шее исполнение «Тангейзера». Певцы, оркестр, режиссеры, капельмейстер (фамилия его Малер)—все влюблены в „Евгения Онегина"».

Не менее высокую оценку дал Малеру Брамс, слышавший под его управлением Девятую симфонию Бетховена и «Дон-Жуана» Моцарта...

2

.. .Музыкальное наследие Малера состоит из 10 симфоний:

Первая симфония D-dur (1885—1888) —в четырех частях.

Вторая симфония c-moll с участием солирующих контральто, сопрано и смешанного хора (1894) —в пяти частях.

Третья симфония d-moll с участием контральто соло, женского хора и детского хора (1896) —в шести частях.

Четвертая симфония G-dur с участием колоратурного сопрано соло (1899—1900) —в четырех частях.

Пятая симфония, без определенной тональности (1902) — в пяти частях.

Шестая симфония a-moll (1904) —в четырех частях.

Седьмая симфония, без определенной тональности (1905) — в пяти частях.

Восьмая симфония Es-dur с двумя солирующими контральто, двумя сопрано, тенором, басом, баритоном, детским хором и двумя смешанными хорами (1906—1907) —в двух частях.

«Песнь о земле» (1908), симфония для тенора и контральто (или баритона) соло, на тексты китайских портов VIII века нашей эры — в шести частях.

Девятая симфония (фактически десятая), без определенной тональности (1909) —в четырех частях.

Десятая симфония (фактически одиннадцатая) — осталась незаконченной.

Симфонии эти не изолированы друг от друга, но могут быть рассматриваемы как десять глав грандиозной философской поэмы. Каждая из них последовательно вытекает из предшествующей. Группируются они следующим образом:

Пролог: Первая симфония.

Первая трилогия: Вторая — Четвертая симфонии. Помимо общей концепции, их объединяют тексты: все они написаны на слова песен из немецкого народного сборника «Чудесный рог мальчика», который Малер обработал в виде цикла песен с оркестром. Цикл этот и является мелодической и философской основой первой трилогии симфоний. Все три, помимо оркестра, требуют участия солистов и во Второй и Третьей — хора.

Вторая трилогия: Пятая — Седьмая симфонии. Мелодическая их основа — другой цикл песен с оркестром — «Песни об умерших детях» на слова немецкого романтического порта Рюккерта. Симфонии, входящие во вторую трилогию, носят чисто инструментальный характер.

Кульминационный пункт: Восьмая симфония — знаменитая «симфония тысячи участников». II часть этой симфонии — заключительная сцена из «Фауста» Гёте. Симфония как бы синтезирует обе трилогии. Симфония «вокальна» от начала до конца.

Эпилог: «Песнь о земле» и Девятая симфония.

Кроме симфоний, у Малера имеется ряд вокальных циклов с оркестром: «Песни странствующего подмастерья», уже упоминавшиеся песни из «Чудесного рога мальчика», «Песни об умерших детях» и «Семь песен последних лет». Все оркестровые песни написаны в камерно-симфоническом плане. К ним можно добавить ранние произведения — «Жалобную песнь» для солистов, хора и оркестра, написанную еще двадцатилетним юношей,— и три тетради песен под аккомпанемент рояля, также относящиеся к юношескому периоду. Этим наследие Малера исчерпывается.

Таким образом, ни фортепианных произведений, ни квартетов, ни даже опер (что особенно примечательно, ибо Малер как дирижер в течение почти тридцати лет работал в оперных театрах) мы у Малера не найдем. Песенные циклы — лишь мелодический (и вообще музыкально-философский) материал для симфоний. Они органически сращены с соответствующими симфоническими трилогиями.

.. .Музыкальные образы и оркестровый стиль Малера полны двойственности. Это — сочетание исступленной проповеди и сарказма, величайшего пафоса и колючей иронии, обусловленной в последнем счете сознанием полной бесплодности этой проповеди. Так, по народной легенде, долго и тщетно проповедовал Антоний Падуанский на берегу озера рыбам, рекомендуя им воздерживаться от пожирания себе подобных. Карпы, щуки, осетры, сомы не без удовольствия послушали моралиста, а затем возобновили свои охотничьи подвиги. Легенду о «проповеднике среди рыб» — язвитель-йую пародию на «Цветочки» Франциска Ассизского 100 — Ма^ лер переложил в оркестровую песнь, а затем обработал ее в гениальное символико-автобиографическое скерцо Второй симфонии: героизм, искреннейшая лирика, отчаяние, шутовской глум придают этому скерцо характер, пожалуй, единственный в своем роде во всей симфонической литературе.

Обличительный характер ряда частей малеровских симфоний приводит композитора к мJLEL 0 т е ск а-Капиталистическая действительность оскаливается жуткой гримасой; малеровские скерцо (во Второй, Шестой, Седьмой, особенно два скерцо из Девятой симфонии) в карикатурной выпуклости образов могут состязаться с Гойей, Ропсом или Георгом Гроссом. Сюда же относится знаменитый «Траурный марш в манере Кал л о» из Первой симфонии (еще в середине 80-х гг.), воссоздающий образы народных сказок. Лесное зверье хоронит умершего в лесу охотника; зайцы и лисицы утирают лапками притворные слезы. Малер превращает эту картину в одно из лучших своих произведений, где кошмар, ирония, гримаса и серьезность неотделимы друг от друга. Карикатурный марш начинается с соло литавр, на фоне которых у засурдиненного контрабаса соло в высоком регистре выступает монотонный канон на старую студенческую песню «Брат Мартин, ты еще спишь». Затем выступает в пародийном плане сверхсентиментальная цыганская мелодия, сопровождаемая то торжественным пением труб, то кваканьем кларнетов-пикколо в фантастически жутком окружении. В середине марша — контраст: простая, лирическая, задушевно-грустная песнь. Затем вновь возобновляется канон в убийственной монотонности, с внезапными взрывами дикого веселья. Пожалуй, это одна из наиболее острых и жутких страниц мировой музыки, к тому же не имеющая себе предшественников; разве только «Шествие на казнь» из «Фантастической симфонии» Берлиоза может быть в какой-то мере отдаленным аналогом. Лучше сравнить этот марш с кошмарными «Капричос» Гойи или картинами Босха и Брейгеля.