Себ - Сергей Панченко

Сибирь встретила его известием, что отряд Кузнецова Сергея, на который они возлагали самую большую надежду, и где, в случае благоприятного стечения обстоятельств мог находиться Себ, разбит. Военный канал был заполнен победными поздравлениями.

Орлику нужен был доступ к сведениям о потерях бойцов сопротивления. Вместе с ним, границе между мирами перешли еще двое помощников. На Орлике была одета офицерская форма, на его помощниках солдатские кители. Поддельные документы, которые на самом деле были занесены во все реестры электронной памяти правительственной армии, были абсолютно законными. Согласно этим документам, Джон Киновски, служил в отделе собственной безопасности, призванном вскрывать внутриармейские злоупотребления. Таких как он боялись и не любили. Самым существенным преимуществом службы в таком отделе было то, что ему просто обязаны предоставить любые сведения, какие бы он не запросил.

Армейский джип подвез его к воротам военного лагеря. Перед лагерем они миновали странную деревню, не встретив в ней ни одного жителя, кроме тощих бродячих собак. Орлик напомнил себе расспросить военных об этой странности.

Часовой просканировал автомобиль. Где-то у него на пульте появилось разрешение, ворота открылись и машина въехала на территорию лагеря. Джип остановился возле штаба. Нил Дальквист знал, что после того, как часовой просканировал его машину данные о нем сразу попали в штаб, и наверняка, там теперь царила жуткая суматоха. Проверки не любил никто.

Жалюзи на окнах дергались всякий раз, когда Орлик бросал на них свой взгляд. «Волнуются. Это хорошо. Они будут рады, когда я буду задавать им не те вопросы, которых они бояться, и с готовностью расскажут больше, чем сами того хотели.»

Часовой отдал воинское приветствие и открыл перед Орликом дверь. В штабе стояла гробовая тишина. Наверняка те, кто не успели улизнуть, делали вид крайней занятости и служебного рвения. Нил подошел к кабинету командующего лагерем и тихо постучался.

— Вой… — За дверью закашлялись. — Войдите!

Орлик вошел и оценил актерское мастерство офицера. Тому удалось изобразить на лице удивление.

— Здравия желаю…

— Майор Джон Киновски. Отдел собственной безопасности.

— Лейтенант Телбот, сэр, командующий шестым гарнизоном. Могу я узнать цель вашего визита?

— Можете. Обычная рутина. Я здесь чтобы убедиться в том, что вы не используете военные действия для собственной выгоды, проверить соответствие подаваемой вами статистики реальному положению дел.

— А что, есть подозрения? — Орлик заметил, как пальцы на руке лейтенанта задрожали, а на лбу выступила испарина.

— Нет, я же говорю — рутина. Приказ. Прикажите принести мне все бумаги, по оставшейся у вас подбитой технике, которую вы решили восстановить самостоятельно, и пройдемте с нею в гараж.

Офицер отдал по связи приказ.

— Может быть, кофе? — Спросил лейтенант Телбот.

— Вы знаете, не откажусь.

Через минуту в кабинет вошла секретарша, неся на подносе две чашки кофе. Она с интересом глянула на Дальквиста, а потом переглянулась со своим начальником. Тот еле заметно, глазами, показал ей удивление. Секретарша вышла.

— Хорошенькая. — Прокомментировал ее Орлик.

— Служит хорошо, отличник боевой подготовки. — Лейтенант постарался быть убедительным.

— А что сейчас происходит в Сибири. Я с этими бумажками совсем не смотрю новостей? — Орлик вдохнул пар, исходящий от чашки и немного отпил.

— Наконец-то мы смогли взяться за них как следует. Три дня назад провели ночную операцию. Смогли повесить маячки на некоторых из повстанцев, они и привели нас к своему логову. Накрыли их там, те и полезли, как тараканы из всех щелей. Побили мы их изрядно. Впрочем и нам досталось. Без техники, они сильнее нас. И лес хорошо знают. Десант наш выбивают на раз в ближнем бою. Сейчас долбим их с вертолетов, и только потом, на обработанное место выпускаем десант. За три дня, у нас больше полусотни погибших, и еще пара сотен раненых.

— А у них?

— Ну, мы точно не считали. Я думаю, гораздо больше.

— Пленные есть?

— Были. Сорок восемь человек раненых и сдавшихся в плен.

— Где они?

— Да мы это… Приказ же был, допросить с сывороткой правды, а потом в расход. Никого не осталось. Может быть, сегодня еще привезут.

— Ну, разумеется, чего их кормить.

Орлик не спроста завел разговор о пленных. Ему хотелось отыскать след Себастиена. Записи читать ему никто не даст, не его это компетенция. А чрезвычайная любознательность обязательно вызовет подозрение.

— Пленные все местные были?

— Да, хотя в их признаниях фигурировали люди из других миров. Но нам они не попадались. Или улизнули, или погибли. Но, как им канал перекрыли ни оружия, ни людей они больше не получали. И самое главное, координация пропала. Они теперь сами по себе.

— Это хорошо. Дурной пример заразителен. Чем быстрее задавим эту язву, тем меньше будет соблазна поступить так же в других мирах.

— Согласен.

— Да, кстати, что это в деревушке, перед лагерем так пусто? Куда подевался народ? — Вспомнил Орлик.

— А, да это эксперимент. Начальство начиталось какой-то древней литературы, и решило в дальнейшем, чтобы избегать излишней самостоятельности местных, поместить их под круглосуточное наблюдение. Привить им стандартные и ограниченные потребности, ввести жесткий график и сделать их в конечном итоге, послушными и неприхотливыми работниками. Тут они все, неподалеку, казарму для них специальную построили. Пока воют, как волки, но скоро привыкнут.

Орлик переварил в уме полученную информацию. С таким ему еще не приходилось сталкиваться.

— Умно, хотя и как-то непривычно. Они ведь не были против нас.

— Сегодня — нет, а завтра — вполне возможно. Их общение с повстанцами никто не ограничивал.

Принесли бумаги.

— Выделите мне место, где я могу спокойно проанализировать цифры. — Попросил Орлик.

— Садитесь за мой стол, а у меня сейчас как раз дела. — Предложил лейтенант.

— Пусть ваш помощник по материальной части никуда не уезжает, мне он понадобится.

— Есть. Разрешите идти? — Лейтенант перешел на Устав.

— Идите.

Орлик сел за бумаги. Он не собирался ничего анализировать и вникать. Мозг его был занят способом узнать судьбу товарища, которому он был обязан по гроб жизни. На страницах мелькали цифры отражающие количество потраченных боеприпасов, уничтоженной техники. К статистике уничтоженной техники прикладывались фотографии паршивенького качества, показывающие места пробития, или сам урон, нанесенный технике.