Мнемоскан - Роберт Сойер

Видеофон вовсю сигналил о входящем вызове. Бог знает, как долго — пока шум утекающего воздуха не утих, мы его и услышать-то не могли. Держа пистолет нацеленным на спину Гадеса, я придвинулся к видеофону и нажал кнопку ответа.

— Салливан.

— Мистер Салливан, Господи, у вас там все целы? — Голос Смайта, британский выговор искажён паническими интонациями.

Хлоя почти закончила герметизировать края карты. Гадес опустил руки и повернулся ко мне. Его серые брови приподнялись, когда он увидел, что пистолет нацелен ему прямо в сердце.

— Да, — ответил я. — Всё в порядке… пока что. Мы… э-э… дали течь.

Заговорил другой, знакомый голос.

— Джейкоб, это Квентин Эшберн. Вы по-прежнему подключены к системам жизнеобеспечения Верхнего Эдема. Она не приспособлена к быстрому наполнению лунобуса атмосферой, но давление в салоне должно вернуться к норме примерно через час, если течь устранена.

Я взглядул мимо Гадеса. Хлоя закончила, и карта как будо бы держалась.

— Устранена, — сказал я.

Я услышал, как Квентин шумно выдохнул.

— Хорошо.

Снова заговорил Смайт.

— Что у вас там произошло?

— Ваш мистер Гадес напал на меня, и мне пришлось стрелять.

На пару секунд наступила тишина.

— Ох, — сказал Смайт, наконец. — Он… Брайан не пострадал?

— Нет, нет, все в полном порядке. Но я надеюсь, что вы теперь понимаете, что я не шучу. Как там продвигается доставка другого меня сюда?

— Мы всё ещё его разыскиваем. Его нет в его доме в Торонто.

— У него есть мобильник, Гос-с-споди ты Боже мой! Его номер… — я продиктовал.

— Мы попробуем, — сказал Смайт.

— Давайте, — ответил я, потирая виски. — Часы тикают.

35

Мария Лопес встала, чтобы произнести заключительное слово ответчика от имени Тайлера Горовица. Она почтительно поклонилась судье Херрингтону, потом повернулась к шести действующим присяжным и одному запасному.

— Вопрос на этом процессе, леди и джентльмены, очень прост: в чём состоит идентичность личности? Это явно нечто большее, чем простая биометрия. Мы видели, что кто угодно может прикинуться кем угодно другим, имея доступ к соответствующим технологиям. Но в глубине наших бьющихся сердец мы понимаем, что в понятии «быть кем-то» есть что-то невыразимое словами, что-то, ускользающее от измерения, что-то, что делает каждого из нас самим собой. — Она указала вытянутой рукой на Карен, одетую сегодня в серый брючный костюм. — Этот робот — этот объект! — хочет, чтобы мы поверили, что лишь потому, что некоторые его параметры идентичны параметрам покойной Карен Бесарян, он и есть миз Бесарян.

— Но это не так! Посредством своих книг настоящая Карен Бесарян дала радость сотням миллионов людей, так что мы, разумеется, не хотели бы, чтобы наша любимая рассказчица умирала. Но так случилось, что она умерла; прекратила свой земной путь. Мы будем скорбеть по ней, мы всегда будем её помнить, но мы также должны найти в себе силы, которые её сын, который любил её более других, так замечательно продемонстрировал: силы позволить ей, как могло бы быть написано на могильном камне, которого её лишили, покоиться с миром.

— Покойная Карен Бесарян была оригиналом — а люди всегда особенно высоко ценят оригиналы, будь то первоиздания книг или картины. Фальшивые деньги, поддельные паспорта: это не настоящие вещи, и их не до́лжно принимать за настоящие. В вашей власти, достойные мужчины и женщины данного жюри присяжных, положить конец этой чепухе — представлению о человеческом существе как о всего лишь наборе данных, который легко может быть скопирован так же, как песня или фотография. Мы — нечто большее. Вы это знаете; я это знаю: давайте сделаем так, чтобы и весь мир это знал.

— Возможно, вы согласитесь с доктором По, философом, которого мы выслушали ранее, что существо, сидящее там — не личность, а не более чем зомби. Или, возможно, вы считаете, что это всё же личность. — Лопес пожала плечами. — Может быть, и так. Но даже если это так, это совершенно точно не Карен Бесарян; это кто-то другой, некое новое создание. Вы можете признать его таковым — но не дайте ему прикинуться тем, кем оно не является. Умершая и оплаканная Карен Бесарян такого не заслуживает.

— «Декларация независимости» содержит одни из величайших когда-либо написанных слов. — Лопес на мгновение закрыла глаза, и когда она их открыла, её голос был полон благоговения и изумления: — «Мы считаем самоочевидными следующие истины: что все люди созданы равными, что они наделены своим Создателем определёнными неотчужимыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и стремление к счастью».

Она сделала паузу, давая словам подействовать, затем воскликнула:

— Наделены своим Создателем! И слово «Создатель», дорогие присяжные, написано с большой буквы «С» — явно имея в виду Бога, а не некую фабрику в Торонто! «Неотчужимые права» — или неотчуждаемые, как мы сейчас говорим, что означает в точности то же самое: права, которые нельзя никому передать. Таково было намерение подлинно великих людей, написавших и подписавших Декларацию — таких светочей, как Бенджамин Франклин и Томас Джефферсон. И я прошу вас сейчас почтить этих великих людей, последовав их мудрости.

— Иная физическая сущность — иная инстанциация на их жаргоне — никак не может быть той же самой личностью. Мистер Дрэйпер превратил христианскую традицию в фарс своими дешёвыми уловками, однако когда Иисус Христос восстал из мёртвых, то, по словам Библии, сделал это телесно: в той же самой физической форме, вернувшейся к жизни, а не в какой-то новой, отдельной сущностью. И правда, мы считаем душевнобольными тех, кто думает, что он Иисус либо иной умерший человек, потому что одно лишь подражание поведению другого человека не делает вас им. Без того же тела не может быть той же личности.

— Мы сейчас не говорим о том, должен ли быть наделён правами личности искусственный интеллект, созданный с нуля; это битва грядущих эпох, если когда-нибудь удастся такое сотворить. Нет, на нашем столе вопрос о том, должны ли научные фокусы — высокотехнологический дым и зеркала — позволять кому-либо играть в игры с жизнью и смертью. И я громко заявляю — нет, не должны.

— В нашем прекрасном штате Мичиган мы отвергли порочные претензии Джека Кеворкяна[21] на то, что ему должно быть позволено передвигать границу между жизнью и смертью по своему усмотрению; вы возвысили голос против этой чепухи пятьдесят лет назад, и сегодня добрым гражданам Мичигана снова выпал жребий стать голосом разума, совестью нации.