Гармонии эпох. Антропология музыки - Лев Клейн

Словно отражением в музыке этого допущения разных толкований Библии явилось развитие особой техники «имитации» — с различным движением голосов. Имитация возникала постепенно и поначалу спорадически. Однако примечательно само название этой техники — имитация означает копирование, подражание. К тому же и мелодии в разошедшихся голосах не были абсолютно независимы друг от друга. Характерны тогдашние названия для голосов: ведущий — dux (‘вождь’, ‘герцог’, ‘дюк’), подражающий — comes (‘спутник’, ‘участник свиты’). Композиторам даже не приходило в голову, что сочетать благозвучно можно и совершенно разнородные мелодии. Всё же одна мелодия оставалась главной, а остальные не брались из вольного фантазирования, а формировались «под нее», вырабатывались путем имитации мелодии основного голоса. Например, дополнительные голоса повторяли мотив главного, но вступали с задержками, отступя на шаг, друг за другом. Такой способ называется «канон» (от лат. canon — ‘предписание’, ‘образец’, ‘стандарт’), поскольку мотив основного голоса использовался в качестве «предписания» остальным. Затем при имитации стали производить преобразования: растягивали тему или сжимали, опрокидывали, переворачивали концом к началу и т. п.

К концу периода органума, к середине XI века, Коттоний сформулировал важное правило пения, легшее в основу системы дисканта («расходящегося пения»). Это правило гласит: когда мелодия поднимается, сопровождающий голос должен опускаться и наоборот. Английский автор середины IX века Иоанн Скотт (Шотландец) Эригена восхищался:

«Органум состоит из голосов различного рода и высоты, которые иногда расходятся на далекое расстояние и слышатся как бы раздельно, иногда же сходятся вместе; осуществляясь по определенным и разумным правилам музыкального искусства в соответствии с отдельными ладами, органум производит некоторую естественную прелесть» (цит. по Шевалье 1932: 2).

Принцип противоположного движения голосов Шевалье называет «душой полифонического письма», полагая, что «Установить этот закон — значило заложить фундамент звуковых строений Палестрины и Баха» (Шевалье 1932: 4). Дальше этого многоголосие системы органум не пошло.

6. Второй экскурс в современность: тяжелый рок

Странно, что некоторые принципы этой системы проскальзывают в самом современном из стилей популярной музыки — в «тяжелом роке» («хард-рок»). Опять подолгу гудит на одной ноте мрачный бас — теперь он ужесточен «фазз-боксом» и доведен до болевого порога усилителями. Опять скрежещут — но уже в бешеном темпе — параллельные кварты (например, в «Люси блюз» у группы «Юрайя Хип»). На гитарах вошли в обиход специальные квинтаккорды (или «power-chords» — ‘сильные аккорды’), которые, в сущности, не аккорды, а двузвучия. Будто снова делают и слушают музыку люди, сознающие, сколь мир различен, но не умеющие согласовывать разные мнения и подходы. Люди, склонные к односторонности и фанатизму, отрицающие равенство и отвергающие равноценность человеческих жизней. Люди, знающие только один путь к единению — насилие.

Группа «Юрайя Хип», одна из лидировавших в хард-роке

Группа «Кисс», игравшая три последних десятилетия XX века в жанре «шок» (разновидность хард-рока), обильно пользовалась макияжем и пиротехническими эффектами

Но ведь так оно и есть! «Тяжелый рок» возник в годы наибольшего размаха молодежных бунтов в Западной Европе и США (1967—1968). Он особенно популярен в той молодежной среде, в которой задает тон «хип» — не безобидный «хиппи» с цветочком, а тот агрессивный и истеричный «хипстер», каким он описан у Нормана Мейлера (Mailer 1957). Это крайний индивидуалист, противопоставляющий породившему его обществу тотальной атомной угрозы не личность вообще, а свою и только свою личность — как отрицание всех других. Это «хип», равно подверженный левому и правому экстремизму, готовый на робингудовские эскапады и уголовные зверства (так называемые «безмотивные преступления» с особой жестокостью), на крайний авангард в искусстве и политический терроризм.

А так как элементы нетерпимости, максимализма, агрессивного самоутверждения вообще свойственны молодежи (а современной, «акселератной» — особенно), то эта музыка находит отклик в более широкой молодежной среде, даже весьма далекой и от «хиппи» и от породившей его «западной» цивилизации. Когда эта молодежь повзрослеет, она избавится от максимализма и нетерпимости, но ей, скорее всего, по-прежнему будут нравиться «органный пункт» и прочие резкости «тяжелого рока» — как музыкальный язык, в который она будет вкладывать, вероятно, уже иное содержание. Ведь и сейчас, когда старик и юноша слушают одну и ту же музыку, они испытывают не одни и те же чувства. Вот и нынешний юноша, став стариком, вероятно, будет испытывать иные чувства, вслушиваясь в «сообщение» на том музыкальном языке, который ему близок с юных лет. Это время приближается быстро: «тяжелый рок» уже теряет популярность и бунтарский смысл.

7. Трубадуры, Ars Antiqua и гимель

Следующая гармоническая система складывается в XII—XIII веках. Это время Крестовых походов и трубадуров.

За несколько веков до того рыцари были низшим слоем аристократии, они несли конную военную службу своему сеньору, не обязательно королю — также и князю, графу или барону. В XI—XII веках сформировались особая мораль, кодекс поведения и ритуалы рыцарства, с чем оно и превратилось в особое военно-аристократическое сословие. Тогда же стали возникать и рыцарские ордена — тамплиеров или храмовников, лазаритов, госпитальеров (позже Мальтийский), меченосцев, Тевтонский, и др. — военная разновидность монашеских орденов. Там вдобавок к общим отличиям рыцарства был обет безбрачия и нестяжания. Смелость, щедрость и почтительность к женщине входили в идеальные качества рыцаря. Лидирующей в формировании рыцарства была Франция.

Франция была вся покрыта россыпью рыцарских замков — один от другого на расстоянии десятка километров. Хозяева замков непрерывно воевали то за своего сюзерена с другими, то за своего короля, то против него, то просто со своими соседями за то или иное угодье или по поводу личного оскорбления. При этом в отместку громили и уничтожали его крепостных. Кроме того, хозяева замков часто грабили и просто окрестных крестьян, обычно не своих, грабили проезжих купцов и даже знатных путников. Уводили скот, уносили ценности из церквей. Еще хуже, когда проходило вражеское войско рыцарей. Разные источники описывают одну и ту же картину: у населения всё отбирается, женщин насилуют, скот угоняют, поджигают дома, все уцелевшие разбегаются.

В феодальном обществе земельные владения доставались только старшему сыну феодала — так было установлено, чтобы не дробить владения. Только старшие сыновья феодалов женились и получали в приданое земли и замки. Остальные сыновья шли на церковные посты или составляли военное рыцарство. Эти холостяки оставались навечно «юношами». Для потаенного удовлетворения физиологических потребностей находились женщины из низов, но для любви, соответствующей рыцарскому достоинству, оставались замужние дамы из своего сословия. Некоторые поэты и певцы отказались от святости брака (освященного церковью!) и смело воспевали адюльтер, грешную внебрачную любовь, свободную от всех экономических и политических помыслов и знающую только красоту, очарование и наслаждение. Они следовали в этом Гильому IX, герцогу Аквитанскому, трубадуру начала XII века.

Трубадуры — это рыцари-песенники (поэты и часто музыканты). Рыцаря всегда сопровождал оруженосец. Трубадура (на севере Франции его называли трувером) сопровождал жонглёр или менестрель — служитель, который пел песни своего господина или сопровождал его пение игрой на вьеле или арфе. «Трубадур» в переводе с провансальского диалекта — ‘изобретатель’ (то есть автор), «менестрель» — на старофранцузском — ‘служитель’. Песни их — это любовные канцоны, альбы (рассветные песни), баллады (танцевальные), пастореллы (о соблазняемой пастушке) и др. У немцев такое песенное искусство о любви называлось миннезанг, а рыцари-певцы — миннезингерами. Своими песнями славились король Ричард Львиное Сердце и миннезингеры Вальтер фон дер Фогельвейде и Генрих Фрауэнлоб (Генрих Похвала Женщинам). Эта музыка была очень близка к фольклору и отличалась от аскетических церковных песнопений живостью и четким ритмом. Вместо церковных ладов здесь уже практиковался мажор, еще никак не сформулированный в виде правил. Но так как это была музыка верхнего класса, она неизбежно влияла на церковную музыку.