Градский рядом - Алексей Петров

— У Лермана очень красивый голос. Помню, как он солировал в песне «Весёлых ребят» «Варшавский дождь». Но, как я понимаю, это было уже позже…

— Отец говорил, что когда слышал в исполнении Лермана песню «Friday of my mind» из репертуара группы «Easybeates», ему казалось, что он присутствует при живом оригинальном музицировании этой команды.

Я лишь плечами пожал: никогда не слышал «Easybeates», и мне трудно представить себе, как мог бы Лерман исполнить эту песню…

— В Суворовском училище отец играл в ансамбле «Вельможи», который пользовался большой популярностью. Лерман приезжал с друзьями в училище, чтобы послушать эту группу. А когда отец поступил в консерваторию, Лерман позвал его в свой коллектив «Ветры перемен». Но что–то у них тогда не сложилось… Вскоре Лерман оказался в «Скоморохах» у Градского. Правда, ненадолго. А когда ушёл, Александр Градский пригласил отца в свою группу вместо Лермана.

— Странно, что я ни разу не упомянул имя вашего отца в своих записках. А вернее, ни разу не упомянули эту фамилию в тех «первоисточниках», которыми я пользовался…

— В «Скоморохах» отец играл на рояле, на флейте и пел. Чуть позже он перешёл в ансамбль «Коробейники» и там снова встретился с Александром Юдовым. Они окончили консерваторию в одно и то же время.

— Где–то я слышал эту фамилию — Юдов.

— Он был музыкальным руководителем группы, аккомпанирующей Алле Пугачёвой.

— Точно! На дисках тогда писали: «Ансамбль под управлением А. Юдова».

— К сожалению, Александр Юдов недавно умер… Уже скончался и Михаил Кикшоев. После окончания консерватории он много лет работал в известных симфонических оркестрах.

— Сегодня, наверно, большая удача — найти записи группы «Ветры перемен». Если, конечно, такие записи вообще существуют. Где–нибудь в Англии давно бы выпустили ретро–диски с записями таких групп. А у нас… Где сегодня можно послушать «Ревенджерс», «Славян», «Соколов», «Грифов», «Скифов», старых «Скоморохов»?

— Наверно, какие–нибудь записи сохранились в частных коллекциях…

«И, скорей всего, нуждаются в тщательной реставрации, словно это иконы, — подумал я. — Сегодня это уже история, но, мне кажется, мало кто понимает, что эти записи нужно обязательно восстановить, сохранить, растиражировать… Недавно обнаружил в Интернете записи «Оловянных солдатиков»! Интересно…»

— Последний раз отец видел Лермана в середине семидесятых годов в составе ансамбля «Весёлые ребята». А потом Александр уехал за границу навсегда.

— А где ещё, кроме песни «Варшавский дождь», можно услышать голос Лермана? Голос Бергера слышу, Барыкина тоже… А где солировал Лерман?

— Когда Лерман работал в «Весёлых ребятах», пел почти всегда, но это было ансамблевое многоголосное пение.

— Представляю себе этот подбор голосов: Бергер, Петерсон, Фазылов, Лерман, Градский, Алёшин, Барыкин, Малежик, Пугачёва… Вот это хор! Все ли они пели вместе, в одно время — вот вопрос… Скорей всего, нет.

— На Лермане держался репертуар «Весёлых ребят» до тех пор, пока не пришла Алла Пугачёва.

— А когда попал в ансамбль ваш отец?

— В начале восьмидесятых. Павел Слободкин пригласил его на должность музыкального руководителя, аранжировщика и звукорежиссёра. Потом отец ушёл из ансамбля и вообще из эстрады, целиком посвятил себя сочинению симфонической и камерной музыки. В это время и была написана рок–поэтория на стихи Евтушенко «Исповедь». Писал отец и музыку для кино: «Детский сад», «Похороны Сталина»… это по сценарию Евгения Евтушенко. Ещё — «Круг обречённых», телесериалы «Горячев и другие» и «Чёрная богиня», документальный фильм «Принцип Калины», мультсериал «Волшебные холмы»…

— А что ваш отец говорит о Градском?

— Вряд ли расскажу вам что–то новое… В ваших записках всё это есть. Градский был человеком разносторонних интересов, увлекался не только музыкой, но и литературой, политикой, был очень эрудированным парнем. К тому же оказался хорошим организатором и администратором, занимался финансовыми вопросами. Никогда не боялся приглашать в группу сильных музыкантов, конкуренции не опасался — наоборот, подпитывался творческой энергией от своих партнёров по сцене, и отец говорит, что это, несомненно, очень положительное свойство Градского. У Александра уже тогда были видны не только профессиональные, но и личностные качества, которые производили мощное впечатление на людей.

Первую мою жену звали Наташа. Мы были молоды и относились к этому несерьёзно. Наш брак продлился полторы недели. У нас с Наташей был роман, потом он стал затихать, и нам показалось, что если поженимся, то всё вернётся. Когда мы поняли, что у нас ничего не получилось, — разошлись. Сожаление по этому поводу было, но трагедии никакой.

Из интервью А. Г.

Я немного помолчал, размышляя, удобно ли спрашивать о том, о чём я собирался спросить.

— А когда же Градский познакомился с вашей мамой?

— В начале семидесятых годов, в Алуште. Мама училась в МЭИ. Студенчество в те годы — это совершенно особая, интересная жизнь: гитары, стройотряды, походы, студенческие лагеря, концерты рок–групп…

— Это мне известно: я стал студентом примерно в то же время, в середине семидесятых. Главными нашими музыкальными кумирами (кроме «Битлз», конечно) были «Пинк Флойд», «Лед Зеппелин», «Дип Пёпл», «Криденс», Элтон Джон, «Машина времени», «АББА», «Бони М», дуэт «Баккара». Такая вот разновкусица…

— Да, мама рассказывала: увлекались «битлами», «роллингами», слушали «Би Джиз», «Локомотив ГТ». Пели песни под гитару, делились музыкальными записями. Студенческие компании объединяли ребят самых разных профессий и интересов.

— Я знаю, что в энергетическом институте был очень известный в то время клуб. Там играли и «Скоморохи», и «Машина времени»… И, кажется, даже одновременно.

— В самом МЭИ, между прочим, тоже было много групп и ансамблей. В основном пели «под битлов», но были и довольно оригинальные. Например, «Искатели», которые исполняли студенческие песни. Ну, а кроме того, существовали ещё студенческие спортивные лагеря под Алуштой и в подмосковной Фирсановке — там тоже выступали музыканты.

— Кстати, у меня есть очень, как мне кажется, редкая запись — концерт Александра Градского в Алуште в 1978 году. Качество звука, конечно, никудышнее, но можно составить впечатление, как это было.

— А что он там исполняет?

— «Наш старый дом», «Птицеферма», «Джордано Бруно», «Испания», «Заповедник»… песен шестнадцать. Не знаю, о том ли мы времени говорим.

— Мама окончила институт раньше, в семьдесят втором. Обычно в Алушту приглашали играть какой–нибудь популярный ансамбль. В семидесятом году, например, там играла группа из МЭИ «Скорпионы». И приехал туда поработать Градский, он как раз поступил в Гнесинский институт. Музыканты жили в отдельной палатке и выступали перед студентами.

— Сколько же ему было тогда?

— Лет девятнадцать. Мама вспоминает, что худощавый, с огромными зелёными глазами и прекрасными каштановыми волосами, Градский потряс студентов своими вокальными данными. У него уже тогда был «вагнеровский тенор».

— Судя по записи, он, наверно, пел только собственные песни?

— А вот и нет! Западные тоже исполнял. И поэтому за ним всегда тянулся шлейф скандала. И до него тоже музыканты пели песни «Битлз» и «Роллинг Стоунз» — где–нибудь в конце представления, на «бис». Всё сходило с рук. Но исполнение битловского репертуара певцом с такими вокальными возможностями придавало ситуации фатальную идеологическую неотвратимость, за которой обычно следовала расплата: громкие разборки у руководства. Характер у Градского неуступчивый, «прогибаться» он не умел. Мог послать кого угодно, даже в микрофон во время концерта. Естественно, он был кумиром целого поколения молодых людей, которые сами «послать» не смели.

Миннелли вдруг говорит: «Если ты русский, скажи мне durty words!» То есть, мол, скажи мне грязные слова на русском языке. Я её отматерил, она как закричит: «Да–да, Барышников мне то же самое говорил!» Это было очень весело…

Из интервью А. Г.

— Ваша мать как–то была связана с этими концертами? Допустим, помогала их организовывать или, скажем, оформлять соответствующим образом…

— Что вы имеет в виду?

— Ну, не знаю… Конферанс, подпевка, акробатические этюды…

— Шутите? Вовсе нет. Они с подружкой занимались оформлением лагерных альбомов и стенгазет. Хорошо рисовали, писали красиво. У мамы общительный характер. Наташа Смирнова дружила со всеми…

— Наташа Смирнова?

— Так зовут мою маму. Она вообще не была фанаткой Градского. Они с ним были просто друзьями из одной студенческой компании.

— Интересное время: вот так, запросто, в одной компании с музыкантами, которые потом стали легендами… Да и время было легендарное: сегодня оно кажется романтичным, необыкновенно одухотворённым, полным творчества и значимых событий… Неужели это только кажется? Неужели же «ностальгирование» и впрямь занятие «постыдно–интимное»?.. Да нет, неправда. Человек, не помнящий прошлого — пустышка… Теперь даже трудно вообразить себе, какими были эти музыканты в молодости, много лет назад. Чем они дышали, чем увлекались помимо музыки? Почти никто не пишет об этом, и мало кто вспоминает…