Битва - Уильям Кейт

Итак, вот он – изменник, предатель. Один из рабочих внутри Замка, который открыл ворота и запустил штурмовиков. А они находились в сговоре с воинами, высадившимися из грузового шаттла. Все это являлось частью какого-то чудовищного заговора – захватить Замок, уничтожить Коммандос Карлайла и убить отца Грейсона.

Автоматический пистолет главаря поплыл вверх, и Грейсон подумал, что они собираются прикончить и его. Он лягнул ногой, размозжив человеку, державшему его, коленную чашечку, и вырвался из рук бандита. Затем выбросил ногу, метя в лицо главаря. Противник блокировал удар стремительным движением кулака, чуть не сбив его при этом с ног. Грейсон быстро развернулся, атаковал снова и вцепился в черное забрало шлема.

Противник заорал, когда с тихим чавкающим звуком лопнули соединения и лицевая пластина закачалась на шарнирах возле подбородка. Внутреннюю поверхность пластины усеивали рецепторы, связанные с высокотехнологическим усилителем, который проектировал образы непосредственно в сетчатку глаза. На мгновение Грейсон увидел свирепое лицо с черной бородой, чьи черты показались ему смутно знакомыми и чьи глаза обещали немедленную смерть.

Удар в грудь откинул Грейсона на разбитую консоль; главарь стоял в метре от него и твердой рукой целился из пистолета ему в левый глаз.

– Синф! Ты, скотина! – закричал Гриффит.

Грейсон повернулся и увидел, как на лице оружейного мастера загорелись отвращение, гнев и смертельная решимость. Опираясь на измазанную кровью руку, он держал в другой маленький автоматический пистолет.

Главарь выстрелил первым – три быстрых выстрела, которые разнесли вдребезги перекошенное лицо Гриффита и вызвали кровавые реки из горла и открытого рта оружейного мастера.

Грейсон безрассудно заорал и бросился вперед. Главарь развернулся, чтобы пристрелить его, автоматический пистолет оказался в нескольких сантиметрах от головы Грейсона. Тот отпрянул вправо, и вдруг страшный удар настиг его, окатив звенящей волной боли. Мгновение спустя тело Грейсона ударилось об пол.

Прежде чем почувствовать боль, Грейсон услышал звук. В ушах ревел, низко и ровно, будто прибой о скалистый берег, ритмичный пульс, который сводил с ума, пока Грейсон не понял, что это биение его сердца. Но мало-помалу боль утратила остроту. Она не ушла, но стала слабее. Слабее, чем что? Эта мысль мучила его, он смутно ощущал время, ужас и утрату чего-то, но вспомнить не мог, чего именно.

Боль несколько отступила. Ободренный этим, Грейсон открыл глаза и зажмурился от ослепительного света, затем снова осторожно открыл их и огляделся вокруг. Он не узнавал помещения. Его обступали голые оштукатуренные стены, облупленные наверху, под самым потолком, с грубыми деревянными балками. Сам он лежал на кровати. Стол, комод, стулья и зеркало завершали убранство комнаты. За узким оконцем он видел кусок оранжевого неба, в окровавленном луче света танцевали пылинки.

Свет. Это, наверное… рассвет! Длинная ночь закончилась!

Он стремительно сел, затем повалился обратно на кровать, обхватив руками голову, которая кружилась и разламывалась от боли. Грейсон обнаружил, что голова забинтована. Кто-то заботливо присмотрел за раной, очевидно довольно серьезной.

Где-то сзади открылась дверь, в комнату вошел какой-то человек.

– Очухался, наконец! Мне послышалось, что ты кричал.

Грейсон не мог вспомнить, кричал он или нет, но решил, что с его головой, в ее теперешнем состоянии, все возможно. Он слегка обернулся и сфокусировал взгляд на говорившем.

Человек оказался молодым треллванцем, коренастым, с широкими узловатыми руками, заляпанными смазкой. Кожа у него была бледной и выглядела даже бледнее в соседстве с непокорными черными волосами и запавшими темными глазами. На нем была просторная, длинная, по колено, туника, белая, за исключением прямоугольной пластинки на плече.

Взгляд Грейсона вернулся к лицу незнакомца. За пепельной мглой в его памяти забрезжил просвет. Где-то он его видел…

– Я тебя знаю! А… Клейдон, нет? Верно! Старший тех Клейдон. Ты был в команде Риверы! С кривой улыбкой Клейдон наклонил голову.

– Как тебе угодно, господин, хотя я вряд ли решусь претендовать на такое звание. Сейчас это не очень полезно для здоровья.

– Что? Почему?

Клейдон ткнул большим пальцем в сторону окна.

– Небезопасно признаваться, что ты был одним из любимчиков прежних властей.

Грейсон провернул это в мозгу, затем решил не вдаваться в подробности. Нужно сосредоточиться на более неотложных вопросах.

– Где я?

– В доме моего отца, разумеется. Я приволок тебя сюда после нападения.

– Твоего… отца?

– Да. Его зовут Беренир. Он коммерсант. Ведет дела с вашими людьми. Не разделяет местного предубеждения против вас, иноземцев. Это он вызвал доктора, чтобы тот позаботился о твоей ране. Грейсон дотронулся до забинтованной головы.

– Значит, я должен благодарить за спасение тебя и твоего отца.

Клейдон скорчил гримасу.

– Ты сможешь выразить свою признательность, если выздоровеешь и уберешься из этого дома и вообще отсюда подальше. Если соседи узнают, что ты здесь, у нас…

– Отчего я стал вдруг таким непопулярным?

– Вдруг? А на что тебе даны глаза, господин? Грейсон проигнорировал язвительный тон Клейдона.

– Это из-за пакта?

– Тебе следует знать, о чем думает большинство на Треллване. Оно думает, что капитан Карлайл хотел продать их Оберону. Когда слух о пакте вышел наружу, иноземцы перестали быть здесь желанными гостями.

Случайное упоминание о Дюранте Карлайле вызвало слезы на глазах Грейсона: воспоминания, словно сорвавшись с цепи, нахлынули на него, воспоминания о бое а Транспортной Бухте, о бегающих в дыму черных фигурах, об ужасе того мгновения, когда вражеский «Мародер» со зловещей эмблемой обрушился на отцовского боевого робота.

Эмоции заклокотали: смесь горя, потрясения и потери.

– Мой отец мертв, – пробормотал он.

– Я знаю. Думаю, они все знают… сейчас.

– Это была не его идея… этот пакт. Клейдон пожал плечами.

– Без разницы. Он был главным в Замке. Люди рассчитывали на него, а когда пришло известие, что нас отдают тем грязным бандитам…

– А кто вам рассказал об этом?

Клейдон снова пожал плечами и ничего не сказал. Грейсон не мог определить, знал он или просто не хотел говорить.

Измена. И еще раз измена. Среди рабочих Замка были враги, это точно. Грейсон вспомнил Стефана, стоявшего рядом с главарем в черной одежде. Пожалуй, именно через Стефана просочилась информация о Треллванском пакте к людям Саргада. Грейсон вспомнил сейчас, что первые студенческие мятежи начались вскоре после прибытия в Замок последней группы завербованных техов, и среди них был Стефан. Грейсона назначили курировать их обучение.

В мозгу Грейсона сформировалось холодное решение. Прежде чем он покинет эту чахоточную планету, он разыщет подлого предателя. А когда найдет, то убьет его. Если этот треллванец организовал нападение на Замок, он, вероятно, замешан в засаде на Дюранта Карлайла и повинен в его смерти тоже… Слишком уж велико совпадение, чтобы думать, что приземление пиратов в космопорте и нападение на Замок произошли независимо друг от друга.

По-прежнему оставалось много нерешенных вопросов. Кто стоит за всем этим крупным заговором? Если это Хендрик с Оберона, то почему? Мысли вернулись к кровоточащей ране. Кто повинен в убийстве его отца?

Грейсон спросил деревянным голосом:

– Зачем ты спас меня?

Клейдон подошел к окну и оперся о подоконник, лицо и туника его окрасились в красные тона. Он спокойно произнес:

– Я пошел туда искать сержанта Риверу. Он был… другом. Хорошим другом. Он учил меня всему, что нужно специалисту.

– Он высоко отзывался о тебе, – солгал Грейсон.

Главный специалист сержант Ривера был человеком сурового склада, и Грейсон никогда не был с ним близок. Разумеется, старший специалист группы не стал бы обсуждать достоинства члена его персонала с кем-либо, кроме капитана, даже с капитанским сыном. Грейсон хорошо помнил сцену в Бухте Приюта, свидетелем которой ему случилось быть. Темнокожий Ривера стоял с Клейдоном, положив руку ему на плечо с выражением добродушного терпения на лице, и объяснял своему протеже принцип какого-то сдвига в схеме боевого робота. Большинство штабных специалистов относились к техам как к грубой мускульной силе, ну, может, чуть лучше, и выполняли скорее роль надзирателей, чем наставников. Очевидно, сержант Ривера придерживался другой философии.

Клейдон помедлил, затем повернулся к Грейсону.

– Меня не было на базе, когда произошло нападение. Это спасло меня. Я был здесь, дома, в шестидесятичасовом увольнении. Но даже отсюда мы могли следить за боем в порту и очень скоро узнали, что Замок тоже подвергся нападению. Оберонские пираты обчистили Замок. Мы видели, как остатки групп направляются в космопорт. Но когда наступил день, пираты выбрались из Замка и последовали за ними. Там было очень много стрельбы. Я вычислил, что пираты скоро вернутся в Замок, но подумал, что успею выяснить, что случилось, может, даже узнаю, где сержант.