Из серии «Зеркала». Книга 2. Основание - Олег Патров

врачи сказали: они пройдут со временем, если он разрешит себе выздороветь.

— Теперь ты похоронил мою сестру. Надеюсь, запас покойников иссяк?.. В чем дело, Остен? Я читаю твои мысли: Кардон не твой сын. Я знал это, но как узнал ты?

— Это было давно. Он заболел и понадобилось переливание крови. Каково черта, Джиа, — Остен возмущенно потряс перед лицом взрослого пасынка кулаками. — Я имел права знать! И я воспользовался своим правом, — и воспитал его как сына. Почему я должен перед тобой оправдываться?

Джиа холодно уставился на непрошеного гостя.

— Надеялся?.. И сделал экспертизу. Если кровь не имела значения, если он ни в чем не нуждался, зачем ты говоришь мне, что вырастил его как настоящего сына? Почему?!.

Он одернул себя, почувствовав, что повысил голос до крика.

— Это не имело значения, — беспомощно повторил Остен.

— Или имело, до определенного предела?.. Мог бы и промолчать. Нехорошо отбирать надежду у страждущих. Я надеялся, что у вас сложится настоящая семья… Но похоже, даже такие люди, как ты, не могут быть тактичными к таким, как мы. Надеюсь, ты не обижал Сарру.

— Джиа!..

— А ты… ты рассказал Кардону, что это я убил его отца, раз ты ему не отец?!. А теперь предлагаешь ему пожить вместе со мной?.. Не терпится отправить на кладбище остатки нашей семьи? Или лучше наверняка — признать недееспособным — и на утилизацию, вместе с потенциально опасным и неблагонадежным братом?!.

— Джиа, я бы никогда…

— Я гадаю, как выглядел тот разговор?!. Чаепитие в сумасшедшем доме было бы более прилично.

— Джиа!.. Я умираю…

10…9…8…7…

Джиа включил обратный отчет, сдерживая бушующую по крови ярость.

— Остановись!

Они оба разом без сил рухнули на стулья — кто на какой попал. Остен приподнялся, вытаскивая из-под себя смятый плед.

— Извини, я не ждал гостей, — придя в себя, растерянно проговорил Джиа.

— Я не стал вдаваться в подробности. Кардон знает только, что его отец умер.

— А пока была жива Марри?

— Он считал своим отцом меня.

— Как вам это удалось?

Остен ответил.

— Ладно… — помертвевшим голосом протянул через пару минут Джиа. — Сегодня ты почти убил меня… но раз ты умираешь… Я помогу Кардону, и мы квиты. Больше мы друг другу ничего не будем должны.

— У него каша в голове. И он не контролирует…

— Я понял, — резко прервал нежданного вестника Джиа. — Хочешь анекдот? Две сволочи — старая и не очень — как-то встретились друг с другом…

15

«Честные люди — самые опасные негодяи», — любил повторять отец, и, как всегда, оказался прав: Остену все же удалось разыграть свою карту.

— Но-но, ладно, сам-то себя в праведники не записывай, — одернул себя Джиа. — Братишка…

Понимая всю абсурдность положения, Джиа согласился на авантюру. Фразу «прости за то, что лишил тебя детства» он решил приберечь на крайний случай; мальца следовало огорошить, отвлечь от тяжелых мыслей. Злость в деле выздоровления подходила лучше, чем вина или зависть.

«Решил поиграть в Бога?.. Снова?.. Ты серьезно?..»

Пять лет высылки приучили Джиа разговаривать с самим собой. Одиночество в его случае было безопаснее любых контактов.

Шаг восьмой

16

— Ай-ай-ай, такой способный и неприкаянный молодой человек, — хитро прищурившись, заметил его новый инспектор. — Что ж, добро пожаловать на мой участок. По четвергам будешь отвозить мою дочь в казино.

— Но суд установил…

Толстяк резко бросил в Джиа скомканную салфетку — тот поймал на лету.

— И хорошая реакций. А суд?.. Судебные дела теряются, это легче, чем кажется. Если будешь держаться меня, не пропадешь, если нет — ты знаешь сам, как заканчивают парни вроде тебя: хозяин твоему телу всегда найдется. Будешь совсем плох — попадешь на разборку в лабораторию. Послужишь строительным материалом для потомков. Так сказать, вернешь проценты отца с прибытком.

Он гнусно рассмеялся.

Отец предупреждал Джиа, что надо держаться подальше от картелей.

«Будь сам по себе: это беспокойнее, но вернее».

«Эти сволочи ничем не лучше людей: тоже отлавливают и разводят новые мутации. Для них мы — товар».

«Свои продают своих — на этом строится большой бизнес».

«Если не уверен, не стоит входить в этот мир. Организуй свой. Если не будешь жадничать — тебя не сочтут за серьезного конкурента».

Джиа не хотел ни с кем воевать. Но мир вокруг него был немного сложнее, чем черное и белое, свободное и зависимое. И порой приходилось выбирать совсем дрянную сторону, — и защищать ее, потому что она — твоя.

Остен сказал: «У тебя долг перед братом», и отец был прав: эволюция, может быть, и шла вперед, но на ее вершине всегда стояли человекообразные скоты.

Кардон заслуживал права пару лет пожить в хорошем мире.

17

— Сдурел?!. Я же мог разбиться!..

— Ничего не заметил? — ехидно показал Джиа пальцем на землю: Кардон с испугу вскочил на ноги. — Я живу на пятом этаже, без лифта, и на моем полу не будет следов от твоей коляски. Врачи сказали: тебе полезно ходить. Не можешь ходить — ползай.

Кардон был напуган таким бесцеремонным обращением, но Джиа был сильнее его — во всех смыслах.

— Хочешь ответить — стань сильным и ударь, не можешь — мне все равно… что ты будешь думать… — сказал ему брат.

Своими повадками Джиа не походил ни на мать, ни на Остена; впрочем, Остен не был им отцом.

— Ты знаешь? Отлично.

— Тебя не учили стучаться перед тем, как заходить? — вспыхнув, послал Кардон мысленный «привет» брату.

Джиа зевнул и потряс каким-то сомнительным пойлом в грязном стакане.

— Не нравится? — Защищайся. Ты больше не дома. Учись следить за своими мыслями.

— И не записывай меня в порядочные люди, — добавил он легкий ментальный удар по несуществующей защите, окончательно добив Кардона.

Тот сидел в захламленной комнате, отведенной ему братом, тупо пялился на свои вещи и жалел себя: куда он мог пойти?..

Хотелось вернуться в детство, когда мама, подоткнув под него одеяло, шептала на ушко «Спокойной ночи» и сетовала, что он вечно ложиться спать с мокрыми волосами: «Так нельзя. Простудишься. Сколько можно говорить».

Джиа — Кардон понял это сразу — дважды повторять ничего не собирался. Если он был похож на их отца, понятно, почему мать ушла.

18

«Как вам удалось скрыть от него правду?» — спросил Джиа Остена.

«Мэрри давала ему таблетки и Сарре».

«Он обучен?»

«Твоя мать никому не доверяла».

Сидя через стену от брата, Джиа задумчиво откинулся на подушки. Худший вечер в его жизни после кровавой гостиной: мальчишка совсем не умел экранировать мысли; Сарра умирала почти шесть