Соломон Крид. Искупление - Саймон Тойн

Он посмотрел на висевший над большим камином портрет. Глаза Джека Кэссиди сурово глядели через век истории, будто говоря потомку: «Я не для того возвел из ничего город, чтобы ты удрал и позволил ему умереть».

– Я знаю, – прошептал Кэссиди предку. – Я никуда не убегу.

Внезапно и резко забренчал телефон на столе. Звук старого латунного звонка вспорол тишину, эхом отразился от дубовых панелей и книг в кожаных переплетах, стоящих в шкафах вдоль стен. Кэссиди поднял с пола пиджак, просунул руки в рукава и вышел из прохладной струи вентилятора. В пиджаке мэр ощущал себя более официально. А для предстоящего разговора авторитетность наверняка потребуется в полной мере, каким бы он ни был. Мэр глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть в холодное горное озеро, и подхватил трубку.

– Кэссиди, – выговорил он глухо, будто его голос донесся издалека.

– Это Морган.

Сразу расслабившись, Кэссиди плюхнулся в кресло и спросил:

– Насколько скверно?

– Хуже некуда, – ответил начальник полиции. – Самолет.

Мэр закрыл глаза и кивнул. Он заподозрил это, как только увидел дым.

– Слушай, я позвоню нашему другу, уведомлю о случившемся, – сказал Кэссиди, естественно переходя на командный тон. – Мы все уладим, договоримся о компенсации. Аварии случаются. Самолеты падают. Уверен, он поймет. Уверен, он…

– Он не поймет, – возразил Морган. – Не захочет. Деньги тут не помогут.

Кэссиди моргнул. Он не привык, чтобы ему перечили.

– Но ведь он бизнесмен. А в бизнесе дела постоянно идут не так. Когда такое случается, всегда можно как-то компенсировать. Об этом я и говорю. О компенсации.

– Ты не понимаешь. Ничто уже не исправит случившегося. Уж поверь мне: не помогут никакие деньги. Нужно придумать что-нибудь другое. И это не телефонный разговор. Мне нужно возвращаться к пожару, но по дороге заеду к тебе в офис. Никаких действий, никаких звонков до моего приезда. О кей?

12

Малкэй свернул на шоссе к мотелю «Бест вестерн».

Оно вело через Глоуб, шахтерский городишко, видавший лучшие времена и живший в ожидании их повторения.

Хавьер оттопырил непомерные губищи и затряс головой, глядя на серый бетон и кирпич мотельного комплекса:

– Что, это все? Это все, на что тебя хватило?

Малкэй медленно повел джип по односторонней дороге, выходившей к стоянке под окнами номера, забронированного прошлой ночью на вымышленное имя. Малкэй избегал несетевых отелей и их фирменного гостеприимства, каким любят выделяться хозяева, обслуживающие отель сами. Малкэй не хотел хорошего обслуживания, особенного внимания. Не хотел совсем никакого внимания и предпочитал скучающего клерка на минимальной зарплате, который сунет ключ от номера, не отрывая взгляда от своего телефона.

Малкэй заглушил мотор, выдернул из замка зажигания ключи.

– Ждите пять минут, потом идите за мной.

– Пять минут? Какого хрена нам ждать целых пять минут?

– Потому что никто не обратит внимания на одного белого парня, входящего в номер. А если заходит белый парень с двумя мексиканцами, обратят внимание все. Потому что это выглядит будто купля-продажа наркотиков. Кто-нибудь может позвонить в полицию.

Малкэй открыл дверь. Жаркий воздух хлынул внутрь.

– Так что дайте мне пять минут, ладно?

Он вышел и сразу захлопнул дверцу, не дав Хавьеру времени ответить, затем двинулся к толстой серой двери с номером 22. С отключенным мотором и кондиционером в салоне быстро делается душно и жарко. Оба идиота усидят там минуты три, не больше. Но этого хватит.

Малкэй шагнул в сумрачную унылую комнату с парой бугристых кроватей и старомодным телевизором в деревянном корпусе. У дальней стены – проход на кухоньку, там же туалет и ванная. Стандартная планировка практически всех мотелей, где останавливался Малкэй.

Вынув телефон, он проверил вай-фай, запустил скайп, выбрал в контактах «Дом» и поднес к уху трубку.

Походивший на гроб кондиционер звучно рокотал под окном, шевеля серую штору, наполняя комнату прохладным воздухом и запахом плесени. За окном виднелся «чероки» с Хавьером на переднем сиденье. Рядом с джипом был припаркован темно-синий «бьюик-верано», покрытый слоем тонкой пустынной пыли. Прежде чем здесь остановиться, машина наверняка проехала не один десяток миль. Машина коммивояжера.

Звонок прошел. Голос Малкэя сообщил, что дома никого нет.

– Эй, папа, если ты дома – подними трубку, – проговорил Малкэй.

Послушал. Подождал. Ничего. Затем отключился. Нашел другой номер и позвонил.

Когда-то отец не вылезал из «бьюика», развозя сначала канцелярские товары, а потом лекарства по всему Среднему Западу. Сколько тогда было Малкэю? Десять или одиннадцать? Вряд ли меньше. К тому времени они уже давно жили вдвоем, без мамы. Каждое воскресенье отец заставлял парнишку мыть и полировать машину и давал пять долларов, которые предстояло растянуть на неделю. В понедельник утром на сияющей машине отец отвозил сына в школу, а потом отправлялся в разные города и края, чьи названия казались одиннадцатилетнему мальчику, не знавшему ничего причудливее и удивительнее, экзотическими: Оклахома-Сити, Де-Мойн, Шакопи, Омаха, Канзас-Сити. Старикан всегда возвращался по пятницам, забирал сына от тетки, а потом, когда стало ясно, что мама не вернется, от одной или другой своей подружки; и всегда его «бьюик» был покрыт пылью, как и припаркованный снаружи «верано».

Звонок прошел. На этот раз ответил голос отца:

– Оставьте сообщение. Я перезвоню.

– Пап, это я. Слушай, если ты не дома, так и оставайся не дома. Не надо пока возвращаться. Договорились? Позвони, когда получишь мое сообщение. Все в порядке, но ты, в общем, просто позвони.

Малкэй отключился. Нет, не все в порядке. Не так оно должно быть. Кто-то поменял запись. Отец пропал. Малкэй проверил время. Тио наверняка уже удивляется отсутствию звонка. Скорее всего, Тио уже знает. Следовало сказать отцу, чтобы тот уехал подальше на случай вот такого. Но люди Тио уж точно наблюдали за ним и в любом случае бы его схватили. С год назад один из ближайших помощников Тио пообещал федералам сдать большую партию наркотиков и нескольких ключевых людей в организации в обмен на иммунитет и новую жизнь. За день до отправки товара помощник услал семью подальше. Но люди Тио наблюдали. Федералы нашли помощника и его семью без голов, выложенными аккуратной линейкой в приграничной канаве. Было ясно, что хотел сказать Папа Тио: «Я все вижу. Или будь верным – или умри. А с тобой умрут все, кто тебе дорог».

Так что Малкэй не стал предупреждать отца. А теперь разбился самолет, отца не найти, все летит к чертям, а Малкэй должен летящее поймать и поставить на место, причем поскорее.

На боковом стекле «чероки» сверкнуло солнце – Хавьер открыл дверь и вылез наружу, спасаясь из превратившегося в пекло салона. Хавьер выглядел разъяренным. Вылез и Карлос, опустив голову и выпучив глаза. Оба заковыляли к номеру. Малкэй в жизни не наблюдал худшей попытки не выглядеть подозрительно. Когда в дверь тяжко заколотили кулаком, Малкэй выбрал из меню «Скайпа» новый номер и приложил к уху телефон.

– Открыто!

В номер вломился Хавьер:

– Что за хрень, оставлять нас в машине, будто пару гребаных кобелей!

Телефон щелкнул, соединяясь.

– Тио? – проговорил Малкэй тихо, но так, чтобы расслышал Хавьер. – Это Малкэй.

Хавьер застыл в дверях настолько внезапно, что ему в спину уткнулся Карлос.

– У нас проблемы с принятием груза, – глядя на Хавьера, продолжал Малкэй. – Самолет так и не показался. Мы ничего не получили. И не встретили вашего сына.

13

Соломон быстро шел по тротуару, держась в тени, чувствуя босыми ступнями теплые вытертые доски. Оглядываться ни к чему: будет слышно, если кто-то пойдет следом.

Пытаясь успокоиться, Соломон несколько раз глубоко вдохнул, и в ноздри вторглись все окрестные городские запахи: пыль, краска, битум, гниение. Все же освобождение из «скорой» – трясущейся, нагоняющей тошноту коробки – помогло обрести равновесие.

Но отчего же Соломон Крид так ненавидит заключение и так жаждет свободы? Может, он сидел в тюрьме, хоть это и не значится в НЦКИ? Не исключено, что его лишили свободы, не заключая в тюрьму.

Церковь сияла, словно освещенная изнутри, возвышаясь над всеми окрестными строениями: ратушей, музеем и величественным особняком, проглядывавшим сквозь ширму из жакаранд. Как и церковь, здание было крыто медью и выглядело столь же старым. Похоже, их построили одновременно. Остальные здания по обе стороны улицы смотрелись вариациями в том же стиле. В сувенирных лавках продавалось одно и то же: плывущая в заполненных жидкостью шарах взвесь золотых и медных хлопьев, карты с надписью угловатыми старомодными буквами: «Утраченное сокровище Кэссиди», футболки с названием города таким же шрифтом, и в каждой витрине – стопки мемуаров Джека Кэссиди.