Ленинград — срочно... - Валерий Волошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну и как техника, освоили? — спросил у Осинина Соловьев.
— «Видит» установка прилично, вышки высокие. — Осинин невесело пошутил: — Ее бы законсервировать для будущего музея радиоулавливателей самолетов…
Соловьеву шутка не понравилась:
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что аппаратура примитивна и несовершенна, — невозмутимо ответил Сергей. — Я с тех пор, как прибыл сюда, только и сижу над ней с отверткой и с паяльником.
— А я знаю, что институт эксплуатировал установку, и совсем неплохо! — начал закипать Соловьев. — Так, товарищ Червов?
— Конечно, конечно, Дмитрий Васильевич, — с готовностью ответил тот, — «старушка» себя еще покажет.
— Не «еще», а с сегодняшнего дня, — подытожил полковник. — Распорядитесь дежурной смене занять свои места. Включайте установку! — приказал он Осинину.
Через некоторое время на экране запульсировала узкая полоска с частыми зубцами. Застывшие в полумраке люди не сводили с нее глаз. Молчали. Вдруг с правой стороны от центра экрана на световой ленте острой иглой выплеснулся отраженный импульс.
— Есть цель! — воскликнул старший оператор Микитченко, которого Осинин специально заменил на посту у КПП и посадил за экран.
— Сейчас определим, что за цель. — Сергей придвинул к себе планшет с разбитой на сектора картой воздушного пространства. Остро заточенным карандашом сделал на ней засечку. — Район Сиверской. Самолет взлетел с нашего аэродрома.
— Один самолет или несколько? — спросил Соловьев. Осинин вгляделся в экран. Микитченко, как бы подсказывая инженеру, вымолвил:
— «Ноль икс».
— Что-о?
— Неизвестно, значит, — разъяснил Осинин. — Но я думаю — один или два самолета. Слишком острая вершина у импульса.
— Как же так? Нам нужно знать точное количество самолетов в цели. И какого они типа, — не отступал полковник.
Осинин пожал плечами:
— Ошибки допустимы. По техническим условиям.
— Никаких ошибок, — резко перебил Соловьев. — Ни единой! Отвечать будете головой.
Инженер посмотрел на Червова. Тот стоял с безразличным видом, словно сказанное к нему не относилось. Отметка от цели исчезла так же неожиданно, как и появилась.
— Наверное, совершил посадку, — прокомментировал старший оператор.
А через минуту-другую импульс вновь прорезал световую полоску экрана. И опять по форме был похож на иглу.
— Вот те раз, как он здесь оказался? Ей-богу, тот же самолет, товарищ полковник. — Микитченко сверил местонахождение цели по карте и сделал засечку. — Это уже район Тосно.
— Вы уверены, что это та самая цель? — спросил Соловьев.
— Больно похожа, — ответил старший оператор.
— «Мертвая зона», — проговорил Осинин. — И цель пропала, а потом мы снова ее засекли.
— Как же исключить «мертвые зоны»? — задумчиво произнес Соловьев. — Ведь за целью надо вести наблюдение постоянно.
И вот тут наконец подал голос Червов:
— Нужны еще станции, Дмитрий Васильевич. И расположить их следует так, чтобы каждая перекрывала «мертвую зону» другой.
— Вы правы, — утвердительно кивнул Осинин. — Ничего не слышно, товарищ полковник, о новой технике?
— Любишь ты неуместные вопросы задавать, «академик», — недовольно пробурчал Соловьев, снова переходя на «ты». — Лучше внимательно смотри да поясняй, — он ткнул пальцем поверх головы оператора в сторону осциллографа. — Сколько ни вглядываюсь в эту муть зеленую — ни хрена не вижу.
— Да-а, здесь чутье, даже, можно сказать, талант нужен, Дмитрий Васильевич, — снова высказался Червов. — Не каждый обладает таким воображением, чтобы ориентироваться в пространстве по флюоресцирующей развертке. Вот у товарища, чувствуется, есть такой дар. Как ваше имя-отчество? — наклонился он к застывшему у экрана Микитченко.
Тот от неожиданности опешил, начал бормотать:
— Гарик, Игорь…
— Не отвлекайтесь! Видите, обстановка опять изменяется, — одернул старшего оператора Осинин.
Но цель пропала и больше не появлялась. Может быть, и пошли бы отраженные от нее импульсы, но зарябили помехи, и на дрожащей, извивающейся змейкой полоске уже никто ничего не мог разглядеть. Микитченко, ссутулившись, обреченно сидел у осциллографа. И Соловьев расстроился вконец. Но что он мог сказать? Ясно одно: «Редут-1» пока не в состоянии выдавать исчерпывающие сведения о воздушных налетах врага. «Может, Червов здесь что-нибудь подтянет? Все же кандидат наук, сам корпел когда-то над этими ящиками», — с надеждой подумал он.
Затрезвонил аппарат. Главный пост вызывал полковника Соловьева. Он взял трубку, но никак не мог расслышать, о чем говорили на другом конце провода.
— Гроза, что ли, надвигается? — зло дунул он в трубку. — Алло? Слушаю… Кто?! Неужели? Он, он… Молодчина!.. Кого?..
Настроение полковника менялось на глазах. Он весело подмигнул Осинину, и инженер батальона подумал: «Неужто дали фрицам под дых? Вот было бы здорово!»
Соловьев положил трубку:
— У-уф, что-то душно у вас. — Он снова заговорщицки подмигнул Осинину. — Айда на улицу, проветримся.
Со стороны Финского залива заходила огромная, в полнеба туча. Изредка ее полосовали огненные вспышки молний, грохотал гром.
— Сейчас врежет, — сказал Соловьев и рассмеялся. — Будем прятаться или как?
Инженеры улыбнулись.
— Можно не прятаться, летний дождь — отличный бодрящий душ! — Осинин еле сдерживал себя, так хотел узнать, какие новости сообщили полковнику, поэтому гроза его совсем не волновала.
— Ладно, обрадую. Бондаренко вышел на связь. Нашелся комбат! Сообщил, что находится в расположении наших войск под Выборгом. Вместе с техникой. Потери незначительные. Еще и раненых вносовцев вывез…
«Ну, наконец-то! — радостно подумал Осинин, слушая полковника. — Даже на сердце полегчало. Теперь Борис закрутит. Скорее бы до штаба добрался. Командир есть командир…»
Вдруг обратил внимание на брошенную вскользь Соловьевым фразу.
— Как вы сказали — Казакова?! — переспросил Осинин.
— То ли Казакова, то ли Мазакова, — не расслышал я. Военврач. Знаете ее?
Осинин замялся:
— Да так, фамилия знакомая.
— Ну так вот. Он еще на место не прибыл, а уже требует назначить ее врачом батальона, — продолжил полковник. — Видали каков?! Уж не влюбился ли? Но у него ведь жена, сын, семья крепкая, как я знаю. Да и время — до утех ли сейчас?! Но орел, ничего не скажешь…
Осинин уже не слушал: «Неужели Нина? Не может быть! Она уехала в Куйбышев, перевелась на военно-медицинский факультет… Писать перестала месяцев восемь назад… Но как она могла попасть сюда? Почему не сообщила? Нет, это не она. Случайное совпадение…»
— Что с тобой, Осинин? Лица на тебе нет. Заболел? — услышал он откуда-то издалека голос Соловьева. — Ну-ка пошли назад, под крышу. Сейчас и вправду ливанет, зачем зря мокнуть… От твоего самочувствия, товарищ воентехник, многое зависит.
— Не волнуйтесь, товарищ полковник, я здоров, — попытался улыбнуться Сергей.
— Дела серьезные назревают, товарищи инженеры, — перешел на деловой тон Соловьев. — Сегодня шифровка пришла. На днях мы получим из Москвы два «Редута». О-о, сразу ожил, и румянец на лице появился, — показал полковник на Осинина. — Да, дорогой, те самые… Еще один вот-вот поступит с радиозавода. Одноантенный вариант, можно сказать, первая ласточка! Значит, будет у нас еще «двойка», «тройка», «четверка». Можно четырьмя «Редутами» перекрыть ваши зоны-невидимки, товарищ Червов?
— Надо попробовать, Дмитрий Васильевич.
— Конечно, это уже сила! — воскликнул Осинин.
— А расчеты сумеем скомплектовать, хватит специалистов? — спросил Соловьев у инженера батальона.
— Найдем людей. На первых порах одного-двух операторов отсюда можно будет взять.
— С кем же мне прикажете остаться, Сергей Алексеевич? — решительно возразил Червов.
По земле и по крыше домика, у которого стояли офицеры, забарабанили крупные капли.
— Товарищ воентехник! Товарищ воентехник! — со стороны радиостанции бежал радист. — Сталин сейчас будет выступать по радио… Сталин!
Они кинулись к автофургону. Возле него толпились красноармейцы. Дождь усилился. Приемник потрескивал, и Осинин с ненавистью посмотрел на лиловую тучу, закрывшую небо. Сквозь эфирные шумы прорывался тихий, но твердый голос: Сталин со всей откровенностью излагал народу горькую правду о положении, в котором оказалась страна…
Из доклада об итогах первого месяца войны 2-го корпуса ПВО:
«Шесть установок РУС-1 ценой огромных усилий выведены из окружения и перебазированы в район Песочной. Дальнейшее их использование нецелесообразно в виду создавшейся обстановки. Подлежат консервации…»