Пер Гюнт - Генрик Ибсен

Надо же так доврской девке влюбиться!

Сольвейг

Колокола не напрасно звонили.

Пер Гюнт

Разве бы тролли меня заманили?

Что ты?

Xельга

(плача)

Теперь убежала она!

(Бежит за ней.)

Стой! Подожди!

Пер Гюнт

(хватая ее за руку)

Потерпи-ка немножко!

Пуговку видишь? Тебе от души,

Коли поможешь, - отдам!

Xельга

Не держи!

Пер Гюнт

На!

Xельга

Отпусти. У меня там лукошко.

Пер Гюнт

А не поможешь...

Xельга

Как страшно мне, боже!

Пер Гюнт

(кротко, отпустив ее руку)

Ты ей скажи, чтобы помнила все же!

Хельга убегает.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Густой хвойный лес. Осенняя непогода. Идет снег.

Пер Гюнт в одной рубахе рубит дерево.

Пер Гюнт

(рубя старый, сучковатый сосновый ствол)

Хоть ты покамест и крепок, старик,

Срок твоей жизни уже невелик.

(Продолжая рубить.)

Вижу, что ты закован в броню,

Но я на тебе одежду сменю!

Вижу, руками трясешь, озверев,

Что же, понятен твой яростный гнев,

И все же судьба твоя решена.

(Вдруг прекращая работу.)

Враки, да это же просто сосна!

Враки, не старый тут вовсе герой,

Дерево просто с обвисшей корой.

Справлять нелегко такую работу,

Да как размечтаешься, входишь в охоту!

Но все это глупость, пустые мечтанья.

Не верь этой блажи, забудь упованья!

Пойми: ты - изгнанник, лес - место изгнанья.

(Продолжая рубить.)

Изгнанник! Далеко теперь твоя мать,

И некому стол тебе накрывать,

Захочешь поесть - вставай поутру,

Сыщи себе пищу в дремучем бору,

Съестного себе в реке раздобудь,

Огонь разожги да свари что-нибудь!

Захочешь одеться - зверя убей,

Хибарка нужна - натаскай камней,

От веток очисть, как положено, бревна,

Потом сволоки и укладывай ровно.

(Роняет топор и глядит вдаль.)

Вот у меня здесь будет краса!

Башня с флагом уйдет в небеса.

Чтобы нарядней сделать картину,

Вырежу я на башне ундину.

Медью отделаю гордое зданье

И раздобуду побольше стекла,

Пусть удивляются: что за скала

Там, наверху, излучает сиянье?

(Злобно смеясь.)

Враки! Опять ты заврался, как встарь.

Знай, ты изгнанник.

(Рубя с ожесточением.)

Когда от ненастья

Спрячет хибарка - и то уже счастье.

(Глядя на дерево.)

Клонится. Ну-ка, покрепче ударь!

Пал! И под грузом упавшей громады

Нет молодому побегу пощады.

(Начинает обрубать ветви и вдруг, прислушиваясь,

замирает с топором в руке.)

Кто там? Старик хуторянин опять?

Хитростью, что ли, желаешь ты взять?

(Смотрит, притаясь за деревом.)

Парень какой-то... Берет его страх.

Замер. А что у него в руках?

Серп? Нет, не серп. Огляделся, робея.

Руку зачем-то кладет на пенек,

Весь задрожал. Что еще за затея?

Господи, он себе палец отсек!

Крови-то сколько! Хлещет ручьем!

Уходит, будто ему нипочем.

(Вставая.)

Черт подери! Отрубить себе палец!

А принуждать его и не пытались.

Впрочем, когда-то слыхал я, признаться,

Так избавлялись от службы солдатской.

Видимо, время служить подоспело,

Он и решил не ходить воевать.

Но отрубить?... Навсегда потерять?...

Можно задумывать, можно желать,

Но совершить? Непонятное дело.

(Покачав головой, продолжает работу.)

----

Комната в доме Осе. Все разбросано, на полу раскрытые ящики, кругом

валяется одежда, на постели - кошка. Осе и бобылиха укладывают вещи.

Осе

(бросаясь в одну сторону)

Кари!

Бобылиха

Чего?

Осе

(бросаясь в другую сторону)

Подевался куда?

Где он? Смотри ты, какая беда!

Что я ищу? Одурела я вроде.

Ключ не видала?

Бобылиха

Торчит он в комоде.

Осе

Что там за грохот?

Бобылиха

Последний возок

В Хэгстед пошел.

Осе

(плача)

Хоть бы кто уволок

В черном гробу и старуху в неволю!

Сколько мытарств выпадает на долю!

Господи, дом опустелый стоит.

Что хуторянин не брал, взяли судьи.

Нынче и в платье нужда и в посуде.

Тьфу! Хоть заел бы их, аспидов, стыд!

(Садясь на кровать.)

Отняли землю, забрали строенья,

Вовсе не знали они снисхожденья.

Зол хуторянин, судьи суровы,

Вот мы теперь и остались без крова.

Бобылиха

Вам жить здесь дадут до последнего дня.

Осе

Вишь, пожалели кота и меня!

Бобылиха

Дорого вам обошелся сынок.

Осе

Пер? Голова тебе, видно, не впрок.

Ингрид, известно, вернулась цела.

Ежели черт их подбил на бесстыдство,

Стало быть, с чертом и надо судиться.

Пер-то при чем? Сам он терпит от зла.

Бобылиха

Матушка, вы на себя не похожи.

Может, за пастором стоит послать?

Осе

Значит, за пастором? Думала тоже.

Да ведь никак. Я хорошая мать,

Мне помогать, значит, надобно сыну,

Я, как другие, его не покину.

Куртку не взяли! Положим заплатки.

Мех бы достать еще, все и в порядке.

Где же портки?

Бобылиха

Всякий хлам тут валялся.

Осе

(роясь)

Кари! Мне ковшик плавильный попался!

Прежде любил он играть с ним, бывало.

Плавил в нем вечно и отлил немало.

Аж на пирушке, я помню, разок:

"Дайте мне олова", - просит сынок.

"Дам серебра, - говорит ему Йун,

Помни, ты сын Йуна Гюнта, шалун".

Выпивши был об той он поре,

Смыслил и в олове и в серебре!

Вот и портки! Тут дыра на дыре.

Штопка нужна.

Бобылиха

Верно, штопка нужна.

Осе

Где же приляжешь, коль штопать должна?

На сердце тяжесть, и горе, и страх.

(Радостно.)

Не увезли они старых рубах!

Бобылиха

Вправду!

Осе

И нам пофартило в делах.

Спрячь-ка одну. Или зря мы судачим,

Обе рубахи сразу и спрячем.

В той, что на нем, сколько дыр да прорех!

Бобылиха

Матушка, разве же это не грех?

Осе

Может, и грех, но, приняв покаянье,

Пастор простит нас - он дал обещанье.

---

Перед новой избушкой в лесу. Над входом оленьи рога.

Глубокий снег. Сумерки. Пер Гюнт прибивает к дверям засов.

Пер Гюнт

(посмеиваясь)

Поставим засов, чтобы дверь не открыла

Ни шайка людей, ни нечистая сила.

Поставим засов, отодвинуть который

Чертям не удастся и всей своей сворой.

Они появляются, в сумраке рея:

Открой нам, Пер Гюнт, мы ведь мысли быстрее,

Залезем сперва под кровать и тотчас же

В трубу улетим, перемазавшись в саже.

Ты что же, Пер Гюнт, деревянным засовом

Решил воспрепятствовать дьявольским ковам?

Появляется Сольвейг. Она на лыжах, в платке, с узелком.

Сольвейг

Господь тебе в помощь! Меня не гони ты.

Ты звал меня! Будь же теперь мне защитой!

Пер Гюнт

Ты Сольвейг? Не сон среди белого дня?

Теперь ты уже не боишься меня?

Сольвейг

Сперва о тебе весть дала мне сестренка,

Мне весть подал ветер, смеявшийся звонко,

И мать мне твоя повстречалась в деревне,

И сон неотступный нес весть о тебе мне,

Мне вести носили пустые недели

И вслед за тобой мне пуститься велели.

Вся жизнь без тебя потускнела в долине,

Ни смеха, ни слез я не знала поныне,

К чему ты стремишься, мне не было вести,

Но знала я: быть нам положено вместе.

Пер Гюнт

А что же отец?

Сольвейг

Никого не назвать

На целой земле мне "отец" или "мать".

От всех отреклась я.

Пер Гюнт

И все потому лишь,

Что хочешь ко мне?

Сольвейг

Да, к тебе одному лишь.

Один утешенье ты мне и опора.

(Сквозь слезы.)

Оставить сестру было горше позора,

Еще было горше отца оттолкнуть,

Но горше всего - материнскую грудь

Отринуть безжалостно. Боже, помилуй!

Уйти от родных - что сродниться с могилой.

Пер Гюнт

А знаешь, недавно что вырешил суд:

Наследственный дом у меня отберут.

Сольвейг

Ах, Пер, твоего ли желая наследства,

Рассталась я с теми, кто дороги с детства?

Пер Гюнт

Ты знаешь, закон мне теперь не охрана,

Чуть из лесу выйду - убьют невозбранно.

Сольвейг

Я мчалась на лыжах и всем на бегу

Твердила: спешу к своему очагу.

Пер Гюнт

Долой все засовы, замки и защелки,

Сюда не проникнут чертовские толки.

С охотником ты остаешься сегодня,

Теперь снизойдет ко мне благость господня.

Позволь мне взглянуть на тебя! Погоди

И не приближайся. Нет, не подходи!

О, как ты чиста! На руках бы носил

Всю жизнь я тебя, и хватило бы сил.

Я не оскверню тебя. Не подойду

К тебе, дорогая, тебе на беду,

Не ждал я совсем твоего появленья,

Но жаждал его и всю ночь и весь день я.

Я стал было хижину строить в лесу,

Она некрасива, ее я снесу.

Сольвейг

Красива иль нет, но она хороша.

На горном ветру воскресает душа,

А было в долине совсем не вздохнуть,

Вот я почему и отправилась в путь.

Но здесь, где деревья поют, словно птицы,