Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон

Этот предлагаемый новый мир «реальных» денег был бы сопряжен с высокими экономическими издержками. Если банковские резервы должны соответствовать объему выданных кредитов, экспансия экономики посредством кредитования невозможна и остается мало пространства для рынков деривативов, сложность которых – в обычные времена – способствует решению таких проблем, как засухи, неурожаи, отзыв автомобилей с обнаруженными дефектами и т. д. В мире, где банки держат резервы, равные 100 % их вкладов, постоянно повторялись бы экономические циклы, следующие принципу «стой-иди», а безработица держалась бы на высоком уровне. И простая арифметика показывает нам, что мы попали бы в дефляционную спираль. «В экономике, где денежное предложение не меняется, а производительность растет… цены будут обнаруживать тенденцию к снижению», – говорит Шлихтер[33].

Для денежных фундаменталистов правого толка этот вариант – предпочтительный. Больше всего они боятся, что для поддержания системы фиатных денег государство национализирует банки, спишет долги, установит контроль над финансовой системой и навсегда уничтожит дух свободного предпринимательства.

Как мы увидим, до этого может дойти. Однако в их рассуждениях есть одна ключевая ошибка: они не понимают, чем деньги являются на самом деле.

В популярной версии экономической науки деньги – это просто удобное средство обмена, изобретенное потому, что в ранних обществах обмен нескольких картофелин на мех енота происходил довольно редко. Действительно, как показал антрополог Дэвид Гребер, нет доказательств того, что в ранних человеческих обществах использовалась меновая торговля или что деньги возникли благодаря ей[34]. В них использовалось нечто намного более мощное. В них использовалось доверие.

Деньги создаются государствами, и так было всегда. Они не являются чем-то, что существует отдельно от правительств. Деньги всегда представляют собой «обещание выплаты», данное правительством. Их стоимость не зависит от объективной ценности какого-либо металла. Ценность определяется верой людей в устойчивость государства.

Фиатные деньги в Техасе сработали бы, если бы люди думали, что государство будет существовать вечно. Однако в это никто не верил – даже поселенцы времен битвы за Аламо. Как только они поняли, что Техас присоединится к США, стоимость техасского доллара восстановилась.

Как только вы это осознаете, проблема подлинной природы неолиберализма становится ясной. Проблема не в том, что, «черт, мы напечатали слишком много денег по отношению к количеству реальных товаров в экономике», а в том – хотя мало кто это признает, – что, «черт, нашему государству больше никто не верит». Вся система зависит от доверия к государству, которое выпускает купюры. А в современной глобальной экономике это доверие зависит не просто от отдельных государств, а от многослойной системы долгов, платежных механизмов, неформальной привязки валют, формальных валютных союзов вроде еврозоны и больших резервов в иностранной валюте, накопленных государствами, чтобы застраховать себя на тот случай, если система рухнет.

Настоящая проблема фиатных денег возникает в том случае, если или когда эта многосторонняя система обрушивается. Однако это вопрос будущего. В настоящее время мы знаем, что фиатные деньги в сочетании со свободной рыночной экономикой – это машина, порождающая циклы бума и спада. Если оставить ее без надзора, она может – в одиночку, еще до того, как мы рассмотрим остальные дестабилизирующие факторы, – подтолкнуть экономику к долгосрочному застою.

Отправьтесь в любой британский город, пострадавший от промышленного упадка, и вы увидите один и тот же пейзаж: заведения, предлагающие ссуды до зарплаты, ломбарды и магазины, где продаются хозяйственные товары в кредит под невероятный процент. Рядом с ломбардами вы, вероятно, обнаружите еще одну золотую жилу погрязшего в нищете города – агентство по трудоустройству. Загляните в его окна, и вы увидите объявление о работе за минимальную зарплату, которая, однако, требует больше чем просто минимальных навыков. Прессовщики, сиделки в ночную смену, рабочие складов: раньше за такую работу платили приличную зарплату, теперь – минимальный разрешенный законом оклад. В другом месте, подальше от света фонарей, вы натолкнетесь на людей, собирающих мелочь для продовольственных банков, управляемых церквями и благотворительными организациями. Рядом будет находиться Бюро консультаций для граждан, главной задачей которого стало консультирование тех, кто погряз в долгах.

Всего поколение назад на этих улицах процветали настоящие фирмы. Я помню, как в 1970-е годы на главной улице в моем родном городе Ли, в северо-западной Англии, в субботнее утро прогуливались зажиточные семьи рабочих. Тогда занятость была полной, зарплаты большими, а производительность высокой. На перекрестках было много отделений банков. Это был мир труда, сбережений и большой социальной сплоченности.

Уничтожение этой сплоченности, снижение зарплат, слом социальных структур этих городов – все это изначально было осуществлено для того, чтобы расчистить почву для системы свободного рынка. В первое десятилетие результатом стала преступность, безработица, упадок городов и масштабное ухудшение системы здравоохранения.

А потом наступила финансиализация.

Сегодняшний городской пейзаж – заведения, обеспечивающие дорогие деньги, дешевый труд и бесплатную еду – представляет собой зримый символ того, чего достиг неолиберализм. На смену зарплатам, которые не растут, пришли займы: наша жизнь финансиализируется.

«Финансиализация» – длинное слово, хотелось бы использовать покороче, но именно оно лежит в основе неолиберального проекта и его нужно лучше понять. Экономисты используют этот термин для описания четырех специфических изменений, которые начались в 1980-е годы:

1. Компании отвернулись от банков и начали обращаться к открытым финансовым рынкам в поисках средств, необходимых для расширения.

2. Банки обратились к потребителям, которых стали рассматривать как новый источник прибыли, и стали проводить ряд сложных операций с высокой степенью риска, которые мы назовем инвестиционной банковской деятельностью.

3. Потребители превратились в непосредственных участников финансовых рынков: кредитные карты, перерасход средств, ипотеки, студенческие займы и кредиты на покупку машины стали частью повседневной жизни. Растущая доля прибыли в экономике теперь приходится не на занятых работников, производство товаров или оказание услуг, которые они покупают на свою зарплату, а на выдаваемые им кредиты.

4. Все простые формы финансов теперь порождают рынок сложных финансов на более высокой ступени этой цепи: каждый покупатель дома или водитель машины порождает известную финансовую прибыль в другой части системы. Ваш договор оказания услуг сотовой связи, абонемент в фитнес-клуб, договор электроснабжения – все ваши регулярные платежи упаковываются в финансовые инструменты, которые обеспечивают устойчивый доход инвестору задолго до того, как вы решили их купить. А потом кто-нибудь, кого вы никогда не встречали, заключает пари на то, будете вы платить или нет.

Возможно, система и не была специально разработана для того, чтобы удерживать зарплаты и инвестиции в производство на низком уровне – неолиберальные политики постоянно утверждают, что способствуют созданию высокооплачиваемых рабочих мест и повышению производительности; однако, судя по результатам, финансиализация и низкие зарплаты подобны непостоянной работе и продовольственным банкам: они идут рука об руку.

По данным правительства США, реальные зарплаты рабочих, занятых на производстве, не растут с 1973 года. В течение этого же периода размер долга в американской экономике вырос вдвое, до 300 % ВВП. Тем временем доля американского ВВП, приходящаяся на финансы, страхование и сферу недвижимости, выросла с 15 до 24 %, превзойдя обрабатывающую промышленность и приблизившись к сфере услуг[35].

Финансиализация также изменила отношения между компаниями и банками. Начиная с 1980-х годов данные о краткосрочной ежеквартальной прибыли превратились в финансовую дубинку, которая забила до смерти старые модели корпоративного бизнеса: компании, показывающие слишком низкую прибыль, были вынуждены переводить бизнес за рубеж, сливаться, проводить в жизнь безответственную стратегию, призванную обеспечить им монопольное положение, распределять операции между различными сторонними ведомствами – и беспощадно резать зарплаты.

В основе неолиберализма лежит фантазия о том, что каждый может вести потребительский образ жизни без того, чтобы ему повышали зарплату. Вы можете брать взаймы, но вы никогда не сможете разориться: если вы занимаете деньги на покупку дома, его стоимость будет постоянно расти. Инфляция тоже будет всегда, поэтому если вы занимаете деньги на покупку машины, то к тому времени, когда вам понадобится новая машина, стоимость остающегося долга уменьшится, благодаря чему вы совершенно спокойно сможете занять еще больше.