Странные повадки ос - Джеффри Лэндис

Я взглянул на женщину, и она выпрямилась, позволяя себя рассмотреть. В других обстоятельствах она могла бы выглядеть если не красивой, то, по крайней мере, привлекательной. Но сейчас… истрепанный донельзя чепец, исхудавшее лицо и несомненные признаки ранней чахотки. Ей бы лежать в постели, а не проводить ночь на улице, в сырости и холоде.

Я уже решил обратиться к ней, отвести в паб и купить горячительное — лишь ради того, чтобы увести со стылой улицы и, возможно, спасти от монстра, крадущегося по туманным улицам. Холмса можно подождать и в заведении. Раскрыл было рот, чтобы заговорить, но вдруг увидел мужчину, приближавшегося со стороны тупика, хотя раньше там никого не было. Я намеревался окликнуть его, приняв за моего друга, но вовремя увидел: хотя незнакомец ростом с Холмса, он гораздо дороднее, с отчетливым брюшком, и одежда на нем сидит скверно. Другая женщина поприветствовала его, улыбаясь. Он кивнул и принялся расстегивать брюки. Я отвернулся, исполненный отвращения; разговаривавшая со мною женщина взяла меня под руку.

Третья женщина исчезла из виду. И я удивился не меньше остальных, когда за спиной холодно и властно прозвучало:

— Стой, злодей!

Я оглянулся: третья женщина уверенно держала в руке знакомый револьвер Холмса с легчайшим спуском, целясь в голову незнакомца. Я узнал тонкий орлиный нос моего друга, его напряженный и решительный взгляд.

Мужчина с поразительным проворством обернулся и прыгнул на Холмса. Я оттолкнул руку женщины и выхватил из кармана револьвер. Два выстрела грянули почти одновременно. Мужчина зашатался и упал на спину — обе пули вошли над левым глазом и снесли половину черепа.

Женщины завизжали.

Мужчина с размозженной головой оттолкнулся рукой от земли, вскочил и снова бросился на Холмса. Я опять выстрелил, и моя пуля снесла все, что еще оставалось у него на плечах. Разорванная трахея с шипением втягивала воздух, из нее лезли синевато-белые щупальца. Но чудовище не прекратило атаку.

Пуля Холмса вошла толстяку в середину груди. Тот пошатнулся, по туловищу расползлось красное пятно — вот и весь эффект.

Мы снова выстрелили разом, целясь ниже и надеясь поразить спрятавшееся чудовище. Две пули развернули безголовое тело. Шатаясь, оно ударилось о котел с битумом и опрокинуло его.

Холмс мгновенно подскочил к противнику.

— Нет! — закричал я.

Но он воспользовался преимуществом и толкнул монстра в расползающуюся лужу битума. Тот встал, роняя капли вязкой жидкости, и стряхнул цеплявшегося изо всех сил Холмса, как лошадь стряхивает со спины шаловливую цирковую обезьянку. Затем повернулся, чтобы напасть.

Мой друг выхватил из костра пылающую головню и ткнул ею в грудь чудовищу.

С устрашающим шипением битум занялся, и враг обеими руками схватился за грудь. Холмс же одним мощным рывком поднял котел и выплеснул остатки битума на разорванную шею. Когда же пламя высоко взметнулось, отскочил. Чудовище закружилось, зашаталось — это выглядело жуткой пародией на движения пьяного.

После того как сгорела одежда, мы увидели, что вместо человеческого репродуктивного органа у монстра торчит устрашающе шипастый яйцеклад. Он корчился, пульсировал в огне. На наших глазах он вздулся, сократился и вытолкнул наружу покрытое слизью фиолетовое яйцо. Монстр засучил ногами и опрокинулся на спину, его живот медленно раскрылся.

— Быстрее, Ватсон! — крикнул Холмс. — Сюда!

Он сунул хворостину мне в руки, а другую подхватил сам. Мы встали по обе стороны от тела.

Выползавшие из него жуткие существа напоминали гигантских омаров, но были отвратительнее и куда подвижнее. Мы били членистых тварей палками, стараясь, чтобы брызжущая из них маслянистая слизь не попала на одежду, и пытаясь не вдыхать кошмарный запах горелого мяса. Твари были чрезвычайно упорные и живучие. Полагаю, лишь их растерянность из-за огня и внезапность нашей атаки спасли нам жизнь. Шесть монстров покинуло тело, и мы убили всех.

В лежавшей перед нами пустой оболочке не осталось ничего даже отдаленно напоминавшего человеческое. Холмс снял юбки, чтобы подпитать огонь. Маслянистая кровь монстров горела ясным жарким пламенем; в конце концов остались только дымящиеся лоскуты, клочки нечеловеческой плоти и обгорелые кости.

Кажется невероятным, что стрельба и шум борьбы не привлекли сотню горожан и констеблей. Но узкие улицы так искажали звук, что определить его источник было почти невозможно, а густой туман растворял шум и надежно скрывал нас от посторонних глаз.

Мы с Холмсом отдали дочерям греха все деньги, оставив себе лишь на поездку в кебе. И сделали это не столько ради их молчания (едва ли они пошли бы в полицию с такой невероятной историей), но в надежде, может и наивной, что женщины прекратят на время свой тяжкий промысел и найдут теплое пристанище на зиму.

Я пишу эти строки спустя два месяца со времени последнего убийства в Уайтчепеле. Холмс, как всегда, спокоен и безмятежен, а я не могу смотреть на ос без холодного необъяснимого страха.

Это дело оставило больше вопросов, чем дало ответов. Холмс предположил, что приземление летательного аппарата было результатом загадочного происшествия в глубинах пространства, а не разведкой перед вторжением и колонизацией. Такой вывод он сделал, исходя из неподготовленности и хаотичной активности чужеродных существ, полагавшихся на случай больше, чем на тщательное планирование.

Думаю, произошедшее так и останется загадкой, но я верю: нам удалось остановить ужас. Надеюсь, на Землю наткнулся лишь один корабль, сбившийся с курса и не вернувшийся к родным берегам где-то в неведомой космической глуби. Я смотрю на звездное небо и содрогаюсь. Что таится в этих далеких пространствах, подстерегая нас?