«Н» – значит невиновен - Сью Графтон

Я промотала еще несколько метров пленки, но ничего существенного не обнаружила. Заказала копии всех интересных газетных статей, заплатила за них и на ходу начала обдумывать, с кем стоит встретиться и как подвести этих людей к воспоминаниям о днях шестилетней давности. Спросили бы меня, что тогда происходило, и я бы ничего не вспомнила, кроме крошечного отрывка. Все остальное покрыто мраком забытья.

4

Дальше мой путь лежал в окружную тюрьму и изолятор предварительного заключения округа Санта Тереза. Протокол беседы Морли с Кэртисом Макинтайром я обнаружила в одной из папок, хотя повестку о явке Макинтайру так и не вручили. Их разговор состоялся в середине сентября, и больше, судя по всему, никаких контактов не было. Из записей Морли следовало, что Макинтайр в течение первой ночи после ареста Барни содержался с ним в одной комнате. По словам Макинтайра, они подружились. Барни произвел на Кэртиса неизгладимое впечатление, так как в отличие от других обитателей изолятора – неудачников в жизни, имел все, что душе угодно. Когда пришло время суда, Макинтайр, вышедший тогда на свободу, присутствовал на процессе в качестве зрителя. Он подошел к Барни, чтобы поздравить с оправдательным приговором, и, по его словам, услышал от него признание, что убийца все-таки он. Обосновать это высказывание Макинтайр никак не мог.

Припарковав машину напротив тюрьмы в стае черно-белых полицейских автомобилей и пройдя в приемную полицейского управления, я остановилась у стойки со стеклом в верхней части. Примерно шесть недель назад я провела здесь ночь и должна признать, что быть посетителем много приятнее, чем заключенным.

Заполнив необходимые бумаги, я стала ждать, пока вызовут Кэртиса Макинтайра. На стене висели адреса и телефоны организаций и лиц, куда можно перевести деньги для оплаты освобождения под залог. Здесь же имелись телефоны таксистов. Да, невеселое место. За тебя платят залог, потом отбирают машину, и ты вынужден ехать на такси домой. Сплошное унижение после кошмарной ночи в камере изолятора.

Женщина за стойкой сделала мне знак рукой.

– Ваш клиент будет здесь через одну минуту. Кабина номер два.

– Спасибо.

Я прошла в помещение для свиданий. Здесь было три кабины, в которых подследственные могли общаться со своими следователями или адвокатами. Каждая из кабин была разделена на две части стеклянной стеной. У стеклянной стойки стоял высокий табурет, как в барах. Я взобралась на него и оперлась локтями на стойку. Вскоре ввели Кэртиса Макинтайра. Видимо, он был озадачен неожиданным визитом.

Ему было тридцать восемь лет, он был невероятно худой, тюремные штаны чудом держались на нем, а вот синяя тюремная роба была ему к лицу. Короткие рукава открывали длинные руки – да, было где разгуляться фантазии тюремного татуировщика. Кто-то, видимо, сказал Кэртису, что у него выразительные глаза, так как уже с порога он начал меня этими глазами сверлить, сверкая ими из-под отросшей шевелюры, что после нескольких месяцев тюрьмы было неудивительно. Здесь, как известно, нет парикмахерских салонов.

Я представилась, объяснила ему ситуацию, сказала, что мне нужно получить от него показания в письменном виде.

– Из записей мистера Шайна я поняла, что впервые вы встретились с Дэвидом Барни в тот день, когда его арестовали...

– Вы одна?

– Кто? Я? – Я оглянулась вокруг себя.

Он улыбался мне прямо в лицо улыбкой, которую, наверное, долго отрабатывал перед зеркалом.

– Вы слышали мой вопрос?

– А какое это имеет значение?

– Ну, ну, признавайтесь. Вы же видите, я парень хоть куда. – Он говорил противным слащавым голосом, который приберегают для женщин и собак.

– Я вижу, вы парень хоть нуда, но задаете вопросы, которые вас совершенно не касаются.

Мой ответ вызвал у него бурный восторг.

– Как же так? Вы боитесь отвечать? Так я вам понравился? Могу признаться, что это взаимно.

– Да, я вижу, вы очень настойчивы, Кэртис. И все-таки, скажите мне все, что считаете нужным, о Дэвиде Барни.

Он усмехнулся:

– Вся в делах. Великолепно. Вы, вероятно, считаете себя весьма серьезной особой?

– Вот именно. И надеюсь, что вы тоже отнесетесь к моему вопросу серьезно.

Он откашлялся, вздохнул, явно продолжая играть спектакль.

– Так вот, мы и вправду сидели вместе. Его арестовали во вторник, а к судье он пошел только в среду. Оказался неплохим парнем. Когда начался процесс, я уже оказался на свободе и решил посмотреть на своего знакомого.

– Вы говорили в тюрьме об убийстве?

– Нет, на эту тему нет. Он был очень подавлен. Леди выбило пулей глаз – это некрасиво. Не знаю, кто бы мог это сделать? – разглагольствовал Кэртис. – Но вполне возможно, это сделал именно он.

– Так о чем вы с ним говорили?

– Не помню. Так, обо всем понемногу. Он расспрашивал, как я оказался в тюрьме, к какому судье нас поведут, в общем – о всякой ерунде. Я рассказал ему о судьях, о том, что большинство из них строгие ребята. Есть один нормальный, а к остальным лучше не попадать.

– О чем еще?

– Ни о чем.

– И после этого вы пришли в суд, следили за ходом процесса?

– Нет, я был не на всех заседаниях. Разве кто-нибудь способен высидеть целый процесс? Это же скука смертная. Я всегда так радуюсь, что не попал в юридический институт.

– Да уж, – обронила я, просматривая свои записи. – Я читала заявление, которое вы сделали мистеру Кингману...

– Вы одна?

– Вы уже об этом спрашивали.

– Бьюсь об заклад, что угадал. Знаете, почему я догадался? – Он явно любовался собой. – Я психолог.

– Тогда вы наверное догадываетесь, о чем я спрошу вас сейчас?

– Нет, не знаю. – Он зарделся от удовольствия. – Я еще недостаточно хорошо вас изучил, но сделаю это с удовольствием.

– Было бы здорово, если бы вы сразу дали ответы на все мои вопросы.

– Я постараюсь. Нет, правда. Давайте. Я слушаю. – Он наклонил ухо к окошку и изобразил на лице серьезность.

– Повторите еще раз, что именно сказал Дэвид Барни, когда вышел оправданным из зала суда?

– Сказал... подождите-ка. Значит, он вышел, весь из себя такой... ну, в общем, гордый. "Ну как? – спрашивает он меня. – Понравилось? Вот что значит нормальный адвокат, которому нормально платят". А я ему: "Ну, тебе повезло, старик. Здорово. Я так и думал, что это не ты ее прикончил". Ну, тут он скорчил такую рожу! Потом нагнулся ко мне и шепчет на ухо: "Ха-ха, старик, в том-то и дело, что их удалось обхитрить".

Я не поверила ни одному слову из его рассказа. Никогда в жизни не видела Дэвида Барни, но вряд ли он стал бы так говорить. Я посмотрела в глаза Кэртиса.

– И какой вывод вы из этого сделали?

– Я сделал вывод, что он ее убил. Так у вас есть приятель?

– Да. Он полицейский.

– Чер-р-р-т возьми! Не верю. Как его зовут?

– Лейтенант Долан.

– Чем он занимается?

– Он из отдела по расследованиям убийств.

– Вы что, больше ни с кем никогда не встречались?

– Лейтенант очень ревнив. Он вам голову оторвет, если узнает, что вы ко мне пристаете. Так вы встречались еще когда-нибудь с Дэвидом Барни? Говорили с ним?

– Кроме тюрьмы и суда? Нет, вроде нет.

– Странно, что он сделал вам такое признание.

– Почему странно? Не согласен, давайте поспорим. – Он положил голову на стойку и приготовился к долгому разговору.

– Он же совсем не знал вас, Кэртис. С какой стати стал бы он доверять вам такие вещи? Да еще прямо в суде. Когда за спиной еще звучит колокольчик судьи.

Кэртис нахмурился и задумался.

– Если хотите, спросите его сами, а если вы спрашиваете меня, то я вам отвечаю – он доверял мне, потому что я – тертый калач, полжизни по тюрьмам. Не то что его приятели-снобы. Да-да, именно так. Процесс закончился. Ему уже ничто не угрожает. Даже если бы кто-нибудь услышал его слова, его не смогли бы привлечь к ответственности во второй раз. Такого закона нет.

– Где вы находились в момент разговора?

– За дверью. Это был зал № 6. Он вышел, я похлопал его по плечу, он пожал руку...

– А как насчет журналистов? Разве его не осаждали со всех сторон в эти минуты?

– О, да! Конечно! Они были повсюду. Выкрикивали его имя, совали ему в рот микрофон, спрашивали, как он себя чувствует.

– И посреди всей этой шумихи он остановился и сказал эти слова?

– Ну да. А что такого? Он наклонился и прошептал мне это на ухо. Так вы – частный детектив? На самом деле?

Меня передернуло от его приставаний, но я взяла себя в руки, начала печатать на переносной машинке протокол беседы.

– Да, именно этим я и занимаюсь.

– Значит, если я выберусь на волю и у меня возникнут проблемы, я найду ваш телефон в телефонном справочнике?

Я не особенно обращала внимание на то, что он несет, так как была занята составлением протокола беседы.

– Да, это возможно, – кивнула я и мысленно добавила: "Если ты умеешь читать".

– Сколько вы берете за услуги?