Затемненная серебром. В лабиринте тайн - Алла Соловьёва

Смотрит странно, словно чего-то ожидает. Неужели признания? «…любишь меня», – мысленно закончила я за него и опустила голову, потому что поняла, что права. «Почему он заговорил об этом?» – пронеслась мысль. И что ответить? Казалось, что может быть проще – сказать всего одно предложение, чтобы осчастливить его. Дать то, чего он так ждет, и ложью это не будет. Но горло внезапно перехватило.

– Да, – ослабшим от ласк голосом ответила я.

Щеки налились прилившей кровью, потому что ответ прозвучал двойственно. Произнести желанных им слов я не смогла. Но, похоже, его удовлетворил и односложный ответ. Он с нежностью очертил мне скулу. Его лицо выражало сразу несколько чувств: привычные тепло, любовь, но одновременно с этим что-то новое. Удовлетворение? Кажется, не ошиблась: весь его вид говорит об этом. Чувствуя себя омерзительнее некуда, я торопливо прикрыла ресницы. Не солгала, но и откровением это не назовешь.

– Читала? – Фадеев заметил учебник, лежащий рядом с креслом.

Стараясь сгладить неловкость, я поднялась, подобрала с пола книгу, положила на компьютерный стол и села в вертящееся кресло.

– Искала что-нибудь о защите нашего клана. Естественно, ничего не нашла. Что было на совете? – сменила я тему.

Еще секунду назад Фадеев выглядел спокойным, но сейчас не выдержал моего взгляда. Отвернулся, уставившись на панель выключенного телевизора на стене.

– Принято решение начать строительство небольшой лаборатории для Колесникова под защитой клана, – наконец сказал он. – Еще поднимался вопрос о таинственной девушке-вампире. Ее будут искать. Хотя, возможно, она сама даст о себе знать.

Удивленно глядя на Макса, я моргнула. Ни о строительстве второй лаборатории, ни о том, что Николай намерен разыскать девушку-вампира, я не слышала. Но ошеломило не известие, а тон Фадеева. Да и узнать я хотела не о девушке, а о практике. Хотя последняя реплика мне не понравилась. «Даст о себе знать», – мысленно повторила я и поежилась. Надеюсь, она это сделает, не вторгаясь в мою голову. Найти ее хочется, а вот терпеть в своем сознании – как-то не очень. Боль от ее вторжения просто кошмарна!

– А практика? – покачивая тапкой, напомнила я.

Лицо Макса застыло, подобно камню. Кажется, вопрос ему не по душе.

– Продолжится, – буркнул он. – Еще две недели вы будете патрулировать мегаполис с Хранителями света. – Внезапно Макс разозлился. Перемена была настолько быстрой, что я растерялась. – Даже Фомин не смог помешать этому безумию! – горячо выдохнул он. – Советники и половина Хранителей не хотят думать о том, что Охотники появятся в любой момент и вы подвергнетесь опасности. Злата, ты должна уйти из академии. Займись живописью, тебе ведь это нравится! – Макс встал, в три стремительных шага пересек комнату и положил руки мне на плечи.

– Ты шутишь? – Я вскинула бровь и неожиданно для себя развеселилась. – Весь клан думает о том, как противостоять Виктору Коншину, а я все свое время буду хобби посвящать, – хмыкнула я. – Вдруг получится нечто оригинальное и своим талантом я напугаю Охотников до самосожжения.

– Я не шучу, Злата. – Макс едва зубами не скрипнул. – Ты знаешь, я никогда не хотел, чтобы ты была Хранителем. Ты едва не погибла! Я не желаю остаться в одиночестве, как Наталья. Не хочу оплакивать девушку, которую люблю!

Я ничуть не смутилась. Ему действительно никогда не нравилось, что я учусь в академии. Разумеется, он переживает, учитывая последние события. Но ведь он и сам Хранитель, должен понимать! Только не понимает. Да что с ним такое? Я пыталась найти ответы на его лице. Злится, но напрасно: ведь давно знает, что это не поможет.

Выбросив когти, я посмотрела на Фадеева кошачьими желто-зелеными глазами, давая понять, что в первую очередь я – верлаф. Сильный оборотень! И это не уровень самооценки – так написано в моем личном деле. «Наставник – Елизар Тагашев, мракаур. Разрешение на личного тренера одобрено главой клана Николаем Вязиным. Занятия проводятся по специальной программе, разработанной наставником. Цель программы – уничтожение Охотников. За короткое время достигла отличных результатов». Звучит веско, а из уст Фомина – и вовсе устрашающе. Я бы даже сильно поспорила, потому что сильной себя не чувствую, но Максу об этом знать необязательно. Мысленно хмыкнув, я очень осторожно провела когтями по его груди, едва касаясь темно-синей рубашки, под которой прощупывалась эластичная ткань костюма для трансформации. Наблюдая за мной, он не шевелился, но не от страха, а от ярости. Очевидно, тщательно борется с желанием сгрести меня в охапку и как следует надрать задницу. Вероятно, мой ответ он прогнозировал заранее. Однако меня это не остановило.

– Неужели ты думаешь, после всего, что произошло, я смогу быть в стороне? Я – Хранитель и навсегда останусь им, нравится тебе это или нет! – спрятав когти, невозмутимо заявила я.

Последующие слова, произнесенные Фадеевым, пришлось пропустить мимо ушей. Обычно так выражаются парни, со всей силы опустившие лом не на землю, а себе на ногу. Правда, Максу пришлось бы уронить что-то более основательное, нежели лом, но смысл от этого не изменился бы. Как правило, при мне он не ругается, но в данный момент реакция оказалась бурной. Не выдержав, я все же рассмеялась, чем заставила его покраснеть до самой шеи. Мой смех разрядил накал страстей, полыхающих в парне. Опустившись на корточки, он присел перед креслом и положил голову мне на колени. Теплая щека потерлась о мою ладонь.

– Давненько ты не выводила меня из себя. И все равно я никогда не смирюсь! Но ты ведь упрямая.

Я довольно улыбнулась и запустила ноготки в волосы, приводя Фадеева в состояние мурчащего котенка.

– Не злись! Практика продлится всего лишь две недели, а после нападения Охотников другие вампиры словно обходят нашу территорию стороной. Да и вы с Елизаром, как обычно, будете сопровождать меня. Ничего не изменилось.

А вот это я сказала, похоже, напрасно. Макс вскинул голову. В синих глазах появилось что-то необъяснимое. Миг, и от котенка не осталось и следа. Стремительное перевоплощение парня в разъяренного оборотня заставило проглотить слюну.

– Елизар… – даже не процедил, а прорычал Макс. – Неужели все время нужно говорить о нем?!

Он поднялся и подошел к окну, чернеющему сгустившейся на улице темнотой. Не находя объяснения сменам его настроения, я поднялась и встала позади него.

– Что с тобой? – Обхватив широкие плечи, я прижалась.

– Ничего, – не поворачиваясь, мотнул головой Макс.

– Тогда откуда злость? Я никогда не видела тебя таким. – Кончики пальцев пробежали по его предплечьям. – И ты несправедлив к Елизару. Сегодня ты напрасно его обидел, если не сказать, что был невыносимо груб. Тебе не нужно ссориться с ним из-за меня!

Лучше бы я промолчала. Японский автомобиль и тот завелся бы медленнее. Фадеев повернулся так резко, что едва не сбил меня с ног. Точеные скулы покраснели, затем побелели. Я съежилась. Зажженное в синих глазах пламя ничего хорошего не предвещало.

– Считаешь, я несправедлив к нему? – горячо выдохнул он. – Поверь, я помню, чем обязан мракауру, вот только никогда не смогу простить твою любовь к нему, потому что слишком люблю тебя сам! – Фадеев сжал мои плечи с такой силой, словно пытался раздавить.

Жгущей плетью его слова обрушились на сознание. Дернувшись, я постаралась вырваться из цепких рук, но он не отпустил. Перехватив ладонью лицо и притянув меня к себе, Макс сжал мой подбородок и прижался к губам. Но теперь его поцелуй не был нежным – скорее собственническим. Этим поцелуем он громко заявлял право на свою девушку, и я почувствовала его ожесточение, боль и ревность на своих устах. Ярость и грубость Макса напугали, сбили с толку. Он никогда не вел себя так по отношению ко мне. Только не он! Наверное, это и напугало больше всего. Вырвавшись, я смахнула ресницами выступившие слезы и попятилась. Спина коснулась легкой вуалевой шторы, уперлась в подоконник. Желваки парня ходили ходуном. Не в силах выдержать тяжелый взгляд, я бросилась к гардеробной, скорее машинально, чем задумываясь. Дверь распахнулась, пропуская внутрь. Единственное желание – избежать прожигающих глаз, занять руки и прийти в себя. Несколько вешалок с грохотом посыпались на пол. Не знаю, что Макс успел прочитать на моем лице, но он бросился ко мне и нежно прижал к себе.

– Злата, прости! Я вел себя как животное. – Он осторожно обвел пальцем мои припухшие губы. – Сегодня сам не свой, слишком много всего навалилось. Ты ведь не прогонишь меня, забияка? – Голос Макса внезапно сел. Он выглядел так подавленно, словно считал, будто я собираюсь выставить его за дверь.

Сквозь слезы я растерянно уставилась на него. С чего он взял? Одна мысль о том, что мы можем поссориться и его не будет рядом, вызвала дрожь. Внезапно я поняла, что судорожно сжимаю любимую пижаму со спящей совой на майке и надписью «Z-Z-Z» на брючках. «Какая же я дура!» – пронеслось в голове. Ну что он мог подумать? Конечно, он сегодня сам не свой: ссора с Елизаром, серебряная пантера у того на шее, церемония прощания. Он расстроен и искал во мне поддержку, а я начала размахивать «красным транспарантом», высказываясь о практике и в защиту Тагашева. Сама засунула палку в осиное гнездо, а теперь удивляюсь укусам, да еще и за пижаму ухватилась. Дескать, я – спать, а ты убирайся. Обвив шею Макса руками, нежно коснулась его губ.