Цельняпушистая оболочка 2 (СИ) - "Бебель"

«Шляпа» с фермы и Арфа сидели в сторонке и о чем–то тихо переговаривались. Признаться, я был удивлен тому, что эта Энни не попыталась заступиться за брата, а лишь заявила, что тот «сам виноват» и что «ему не помешает мужская рука.» Руки жалко, но ботинок — сколько угодно! Откровенно говоря, я бы предпочел выбить этому котику все зубы и закончить на этом, но, увы, Солерия не одобрит.

— Запомните: боль это иллюзия чувств, отчаяние иллюзия разума, а берцем по сракам вы огребете по наяву, если шланговать удумаете! — процитировал я какую–то книжку про космических моряков, что читал давным–давно.

— Г-господин Лукин… Ну прекратите уже! Они же еле на ногах стоят! — плаксивым голосом обратилась ко мне рыжая мурзилка.

Блин, как же она задолбала ныть! Неужели эта дура не понимает, что это из–за неё такая байда приключилась!? Чертова овца! Ей котят учить надо, а не шашни со срочниками крутить. Уже собираясь в очередной раз послать её куда подальше, я закашлялся. Блин, пора уже заканчивать, а то охрипну нахрен.

— Отставить! Вольно! Через пять минут продолжим… — как–то неуверенно приказал я, сомневаясь что стакан воды поможет.

По правде, мне очень хотелось пообщаться с учительницей. Неужели она вправду запала на Лисина? Или я чего–то не понимаю? Интересно, блин!

— А ну–ка, иди за мной. — буркнул я малявке и повел ее в дом.

Краем глаза я заметил, как она замялась и взглянула в сторону Лисина. Тот, видимо, кивнул или еще что–то, и малявка неуверенно двинулась за мной. Прямо с порога я двинулся в сторону кухни. Не успел я хлебнуть воды из под крана, как услышал голос училки:

— И долго еще собираетесь измываться над ребятами!?

Вот же дура.

— Вот только не надо из меня козла лепить! Вся эта байда из–за тебя, между прочим! Ноги меньше раздвигать надо! Чай не балерина!

Та хотела что–то ответить, но осеклась, опуская голову. На секунду мне показалось, что на её глазах появились слезы.

— А ну–ка хватит мне тут спектакли разыгрывать! Влюбленную она изображает, знаю я такую любовь… Поматросит, а солдатики в караулах стреляются! Вены себе тупыми штык–ножами пилят! Никогда не гадила в окровавленном сортире?

Меня откровенно бесило, что какая–то сраная кошкодевка имеет такое влияние на моего бойца. Из–за неё Лисин влез в драку! Эта вафля! Черт, да у него же очко даже перед Пугачевым играет! А тут, на тебе, мужика включил, на кота кинулся! Правда, едва не огреб, но все же.

— Знаете?! А что вы знаете!? Да, я… Симпатизирую Александру… И что с того?! Ваше какое дело?! — запинаясь, запротестовала учительница нервно теребя подол запачканной юбки.

Ну да, конечно симпатизирует! Охотно, блин, в это верю! Еще бы она честно сказала «Я люблю манипулировать безухим уродцем!». Знаю я эту любовь — херня полная!

— Какая тут, нахуй, симпатия!? Вы, блять, разные виды! Ёпт, да вы же знаете друг–друга всего–то месяц от силы! Не пудри мне мозги, я всё прекрасно понимаю! Играться с моим бойцом!? Не позволю! — вновь вспылил я.

Эта скотина, может быть, и запудрила мозги ефрейтору, но со мной такая херня не пройдет! Мне было бы совсем похуй, но этот дурак — в моем взводе! А значит что я за него в ответе. И в личной жизни в том числе. Я уже собирался вернуться в рощицу, чтобы вправить мозги Лисину, как девушка яростно затопала ногами:

— А вам–то откуда знать!? Вы говорите так, будто в этом что–то понимаете! Вы сами–то когда–нибудь любили? Нет? А знаете почему!? Да потому что вы гнусный подонок! Вы завидуете чужому счастью и пытаетесь убедить себя в том, что на самом деле поступаете правильно… Ненавижу! — прошипела девушка и со слезами на глазах вылетела из дома.

Я уже собрался догнать её и от души припечатать башкой в стену, но удержался. Что взять с полоумной? Хотя… Что–то вся эта тирада не сильно похожа на типичный бабский спектакль. Да еще она все время здесь ошивалась и упрашивала меня прекратить воспитательную работу, а не слиняла по тихому…

Неужели она и вправду втрескалась в ефрейтора? Серьезно? А Лисин? Блин, если ради неё он полез в драку…

— Твою же мать!

Походу я опять поспешил с выводами. Ну отлично, просто отлично. Мало того что у меня кошкоебство взводе, так я ему еще и весь роман обломал. То ли смеяться, то ли плакать — хер знает. Немного постояв да покурив, я двинулся в рощу.

При моём приближении бойцы вместе с мурзиком нехотя оторвали задницы с травы, уже морально готовые к продолжению. Черт, неужели эта дура права? Нахера я над ними издеваюсь? Дал бы пару затрещин, попугал, да отпустил, делов–то. Блин, что–то мне стыдно стало.

Возле пары «влюбленных соперников» стояли Скоков с Пугачевым и откровенно посмеивались бедолагами, сияющими ссадинами да синяками на всю округу.

— Разойдись… Хули встали!? Свободны, я сказал! И ты, Бургер, тоже! Давай–давай, шагом–марш! — объявил я об окончании воспитательной работы.

Рядовые неохотно, но все же свалили, раздосадованные что такое шоу закончилось, а кот с виноватым видом подошел к своей сестре, принимаясь за что–то извинятся. Только Лисин остался на месте и просто сел на траву. Вид у него был крайне мрачный.

— Что вы ей сказали? Почему она попросила больше к ней не подходить? — ошарашенно спросил боец, когда остальные отошли подальше.

Блин, похоже, она уже успела с ним пообщаться. Быстрая киска, блин.

— Ничего… Встань, когда с тобой офицер разговаривает!

— Да идите вы… Куда–нибудь! Офицер… Какого черта вы всё время лезете, куда вас не просят!? Ну нафига?! Что я вам сделал?! — срываясь на крик, перебил меня солдат.

Моя вспышка гнева оборвалась не начавшись. Пожав плечами, я лишь отвернулся в сторону, всё пытаясь подобрать правильные слова. Что мне ему ответить? То, что я немного долбоеб? Так это все и так прекрасно знают, тоже мне открытие. Черт, ну нахера я влез!? Чувствую себя полной задницей…

— Извини… Поспешил немного. — только и смог выдавить я.

В голову всё лезли мысли о взводе, о Шепилове, о Сивире и обо всем на свете. Всегда действую в полной уверенности в своей правоте, даже не задумываюсь. Рублю с плеча и всё тут. Постоянно считаю, что мне все чем–то обязаны. А сам–то! Ёпт, ну что я за мудак–то такой!? Весь в папашку, блин… Нравится ему кошек трахать, так пусть развлекается! Мне–то какое дело? Чай не на моей же койке?

Боец молча уставился на землю и о чем–то грустно размышлял. Ой, ну ладно–ладно, хватит тут уже комедию ломать!

— Че расселся?

Ефрейтор со смесью удивления и раздражения взглянул на меня.

— Иди уже к своей бабе, хер ли сидишь?! Или она тебе уже не нужна!? Хочешь, чтобы я ей сопли вытирал!? Цветов, блять, купи да выеби. Драму тут развели! Ромео и Киттикет, не дать ни взять. Тоже мне, проблема…

Лисин недоумевающе посмотрел на меня, но вдруг по его лицу пробежала волна облегчения. Он, видимо, перестал воспринимать произошедшее как конец света, а вскочил на ноги и сбивчиво спросив разрешения, едва–ли не бегом устремился в сторону города.

Я лишь молча смотрел ему вслед. Хорошо быть дураком… Никакой ответственности, никаких забот.

— Тащ лейтенант, разрешите идти? Мне уже домой надо… — смущенно спросила Арфа, подойдя ко мне сзади.

Я отмахнулся от мелкой да молча двинулся в дом, не обращая внимания на рыдающего на плече сестры, Гамбургера. Надо что–то решать. Либо я дальше буду играть в офицера и лезть в чужие дела, либо… Либо что? Жить так же как и все? Тоже на ферму работать пойти? Блин, да я же нихрена не умею! У меня даже интересов–то никаких нет… Всё, на что способен — это служить. И нихрена больше!

Зайдя в дом, я сходу двинулся к себе в комнату. Хватит уже заниматься херней! Никакой я больше не лейтенант, а они никакие не солдаты… Мы просто люди. Пятеро мужиков, живущих в стране ушастых лилипутов. Вернее, четверо парней и один придурок с паранойей вместо мозга. Подхватив свой вещмешок, я пошел в оружейку. Как бы то ни было, с пустыми руками я уходить не собираюсь. Повесив за спину автомат и закрепив на портупее подсумок, я взял несколько свертков с монетами.