Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Карр

Этот розыгрыш, следует признать, вызвал интерес и одобрение у Хью Донована. Ему не терпелось познакомиться с человеком, который, воспользовавшись байками о полтергейсте, бросил в викария чернильницей. Но было очевидно, что эти объяснения не удовлетворяют полковника Стэндиша, у которого было собственное обоснование для поведения епископа.

После долгого путешествия по сельской местности в четыре часа дня они свернули с лондонской дороги к деревне под названием Бридж Эйт. День выдался жарким. Дорога была покрыта рытвинами и ухабами, на обочине росли кленовые деревья, а в лобовое стекло постоянно бились пчелы, выводя Стэндиша из себя. На западе Донован видел дым, поднимавшийся из труб над красными крышами в пригородах Бристоля, но тут городской пейзаж сменялся сельским, с соломенными крышами домов и перезвоном колокольчиков. Вокруг простирались поросшие желтыми лютиками луга, на них паслись коровы с телесами необъятными, как у нудистов на пляже. К полям подступали валуны, журчали скрытые травой ручейки, темнели на склонах окрестных холмов перелески. И как всегда, когда он оказывался в сельской местности, Донован почувствовал себя намного лучше. Вздохнув полной грудью, он снял шляпу – плевать, что солнце печет голову. Вот он, здоровый образ жизни!

Нью-Йорк Хью теперь вспоминал с жалостью. Что за ослы там живут! Запираются в своих квартирах, включают радио на полную громкость, на потолке трясется люстра из-за вечеринки на третьем этаже, на Кристофер-стрит орут дети, горячий ветер поднимает над мостовой пыль и бумажки, а на Шестой авеню гудят застрявшие в пробке машины. Грустно. Очень грустно. Он представлял себе своих несчастных друзей, которые околачивались у магазинов спиртных напитков, прожигали время, скармливая медяки игровым автоматам: после поворота рычага они получали за все свои старания – даже если им удавалось дождаться ряда лимонов на экране – сущую чепуху. Сегодня на Шеридан-сквер кто-то из них с сосредоточенностью ученого отмеряет капли джина, падающие в стеклянный кувшин, содержащий полгаллона алкоголя и полгаллона воды. Другие бедняги ожидают с нетерпением, когда уже можно будет начать пить. Затем они забудут об ужине, переспят с чужой девчонкой и получат где-нибудь в глаз. Грустно.

А вот он… Епископ говорил что-то о Фоме Аквинском, и его сын благодушно взирал на него, пока машина неслась по дороге. Вот он…

Это должно прекратиться. Он будет подниматься с петухами (в какое бы время эта чертова птица ни просыпалась). Он будет ходить на прогулки перед завтраком. Он будет рассматривать надгробия, медитировать над увядшим цветком, как те парни, которые пишут об этом эссе, – у них-то не возникает потребности пойти в ближайший паб и надраться.

И он будет внимать деревенским философам, привыкшим излагать писателям местные небылицы. «Да-а, – скажет ему седобородый старец. – Да-а, эт’ двадцать лет уж исполнится на этот день Михаила-архангела с тех пор, как бедняжка Салли Феверли утопилась в пруду в лунную ночь…» Великолепно. Он уже представлял себе, как стоит в сумерках, опираясь на дубовую трость, слушает подобные истории, с грустью взирает на ручей и размышляет о том, как гробят свою жизнь те, кто пьют в больших городах разбавленный джин, а потом совращают невинных девиц в деревне, вынуждая их топиться в пруду. Мысленно Донован уже вознесся до самых вершин добродетели, как внезапно окрик с дороги вырвал его из мира грез:

– Эй! Какие люди!

Хью приподнялся, натягивая шляпу, чтобы солнце не слепило его. Машина поехала медленнее. Они уже находились в деревне, и вокруг потянулись дома. Донован заметил выбеленные временем каменные стены местной пивной с вывеской, на которой была изображена голова быка. Дорога сворачивала налево, к длинному пологому холму. На средине подъема виднелась небольшая церквушка с четырехугольной башней – хоть она и казалась непримечательной, но представляла историческую ценность. Вокруг церкви все поросло цветами, а надгробия кладбища подступали к самому ее порогу. До вершины холма дорога с четверть мили шла прямо. Слева раскинулись акры негустого леса, отгороженные от дороги низкой каменной стеной. А в центре этого природного парка возвышался огромный, пусть и невысокий, каменный дом. Окна, выходившие на восток, отливали багровым в золотистых лучах солнца.

Но возглас доносился не оттуда. На противоположной стороне дороги, прямо у подножия холма, стоял бревенчатый домик – из тех, что можно назвать коттеджем или бунгало. Дом окружала аккуратно подстриженная живая изгородь в человеческий рост, перед фасадом здания в нее были встроены железные ворота. На воротах висела табличка, гласившая: «Дом похмелья». Черные буквы были небольшими, но бросались в глаза. Прислонившись к воротам и помахивая трубкой, тут стоял какой-то парень, всем своим видом олицетворявший расхлябанность.

– Какие люди! – повторил он. – Какие люди!

Донован заметил, как его отец заиграл желваками, – ему этот тип явно пришелся не по душе. Но полковник, радостно хмыкнув, повернул к воротам. Оказалось, что парень у ворот не намного старше Хью, хоть и выше ростом. У незнакомца было узкое лицо, квадратный подбородок, веселые искорки в глазах, длинный нос, на котором красовались очки в роговой оправе. Одет он был в яркий блейзер, потрепанные серые брюки и рубашку цвета хаки с открытым воротом. Одной рукой парень выбивал пепел из погасшей трубки, во второй держал стакан с чем-то, весьма напоминавшим коктейль.

Полковник затормозил.

– Прекратите вопить, – проворчал он. – Мы торопимся и не можем зайти в гости. Что вы хотели?

– Заходите! – гостеприимно предложил парень. – Выпейте по коктейлю. Я знаю, что для спиртного еще рано, но немного выпивки никому не повредит. Кроме того, у меня есть для вас кое-какие новости. – Оглянувшись через плечо, он позвал: – Маделин!

При виде янтарной жидкости в стакане Донован почувствовал, как его вера в необходимость здорового образа жизни пошатнулась. На лужайке перед домом он заметил огромный пляжный зонт, установленный над столом. А на столе… о, этот предмет на столе не мог не навевать воспоминаний о Нью-Йорке. Если глаза не обманывали его, бока этого великолепного никелированного шейкера покрылись бледными бисеринками влаги. Хью охватила ностальгия. Он знал, что в сельской местности в Англии редко используют лед для напитков.

На зов парня откликнулась девушка – она выглянула из-под зонта и одарила всех лучезарной улыбкой.

Встав из-за стола, девушка подошла к воротам: темноглазая, черноволосая, как японка. Ее потрясающие формы сразу бросились всем в глаза – ведь их лишь подчеркивали широкие брюки-клеш и короткая шелковая блузка с цветочным узором. Обычно девушки одевались так только на пляж. Встав в проеме ворот, она обвела присутствующих взглядом, вскинула брови и воскликнула:

– Приве-ет! – Судя по ее голосу, она была искренне рада всех видеть.

Увидев ее брюки, полковник Стэндиш закашлялся, покосился на епископа и поспешно продолжил:

– Не думаю, что тут все знакомы. Хм. Это доктор Фелл – детектив вроде как, слышали о нем, да? Приехал из Скотланд-Ярда. И мистер Донован, сын епископа… Познакомьтесь, – в его голосе зазвучала гордость, – с Генри Морганом, писателем. И миссис Морган.

После этих слов Донован уставился на мужчину. Теперь даже авторитет отца не мог заставить его молчать.

– Простите, – сказал он, – вы Генри Морган?

Морган скривился и потеребил мочку уха.

– Мм… – смущенно протянул он. – Этого я и боялся. Маделин снова выиграла шиллинг. Видите ли, я плачу ей всякий раз, когда обо мне так говорят. Если же, с другой стороны, вы начнете петь «Скажет старый боцман Генри Морган»[5], то выигрываю я. Однако…

– Ура! – радостно воскликнула Маделин. – Я выиграла. Плати. – Она оценивающе оглядела доктора Фелла и прямо заявила: – Вы мне нравитесь. – А затем обратилась к Доновану: – И вы тоже.

Доктор Фелл, усмехнувшись, приподнял трость в приветствии.

– Благодарю, дорогая моя. И я, конечно же, рад познакомиться с вами обоими. Видите ли…

– Подождите-ка! – бесцеремонно прервал его Донован. – Вы создатель Джона Зеда, детектива-дипломата?

– Ага.

Следом вырвался второй вопрос, который под бдительным присмотром отца, конечно, следовало бы придержать. Юноша указал на стакан, который держал в руке писатель:

– Мартини?

Морган просиял.

– Еще какой! – согласился создатель Джона Зеда, детектива-дипломата. – Хотите?

– Хью! – прервал его епископ тоном, который способен был осадить даже взбунтовавшийся совет духовенства. – Мы не хотели бы отнимать у вас время, мистер Морган. Тем более что у всех нас есть важные дела. – Он сделал паузу, сведя вместе кустистые брови. – Надеюсь, друг мой, вы поймете меня правильно, если я добавлю, что после печальных вестей о смерти ваше поведение кажется неуместным и предосудительным. Заводите машину, Стэндиш.