А как лучше сказать? - Дитмар Розенталь

Ложный пафос «красоты» стиля не чужд и авторам школьных сочинений; например: «Катерина – чистое, небесное создание, хрупкий цветок, выросший в могильном холоде дома Кабанихи»; «Павел Власов – орел с могучим размахом крыльев, принесший факел счастья людям, открывший им глаза на окружающий мир».

Что скажет грамматика?

Наше путешествие по стране, которую называют Лексика, пришло к концу. Как вы могли заметить, мои читатели, нас больше интересовали не широкие дороги, бескрайние просторы (область лексики действительно безбрежна), а узкие тропинки, порой весьма запутанные, когда встает вопрос: а как выбраться отсюда, какой путь лучший и кратчайший?

С тем же стремлением найти для себя точные ориентиры, подобрать верный компас мы отправляемся дальше – в страну Грамматики. Нам придется сначала пробираться через лабиринты Частей Речи, где нас ждет немало коварных опасностей сбиться с пути, прежде чем мы выйдем на широкие просторы Синтаксиса, где имеются свои подъемы и спуски, где нас подстерегают подводные камни, которые нужно умело обходить.

Во многих случаях таким компасом может служить наше собственное языковое чутье, но не всегда, и тогда на помощь мы призовем справедливые правила грамматики.

Немного о существительных

«Подайте мне мое стуло!»

Так, конечно, никто не скажет: все знают, к какому грамматическому роду принадлежит имя существительное cmул. Но, вероятно, немногим из вас известно, что еще в прошлом веке была в употреблении форма зало в значении «зал». Устарела не только эта форма, но и другая примерно в том же значении – слово зала.

Речь, таким образом, идет о колебаниях в роде некоторых существительных. Что считать правильным, какую форму предпочесть: вольер или вольера, жираф или жирафа, скирд или скирда, ставень или ставня? Если, по данным современных словарей, обе формы в каждой паре равноправны, то в других случаях такого равноправия в литературном языке нет.

Устарели формы женского рода георгина, желатина, погона, рельса, санатория, вместо них в литературном языке используются формы мужского рода георгин, желатин, погон, рельс (поэтому правильно: Поезд сошел с рельсов, а не «с рельс»), санаторий.

Чаще всего формы женского рода заменялись формами мужского рода, как более экономными (выигрыш целого слога – окончания). В других случаях сказался закон аналогии – «равнение на большинство». Голову моют шампунем (а не «шампунью»), крышу кроют толем (а не «толью»), но лицо было покрыто вуалью (не «вуалем» – победила форма женского рода). Обычно в этих случаях проявляется историческая изменчивость нормы: была одна норма, стала другая.

А теперь снова понадобятся имеющиеся у вас сведения о стилях языка. Как вы, по-видимому, помните, языковые стили – это разновидности языка, связанные с различными сферами деятельности людей, различными условиями человеческого общения. Они характеризуются наличием особых лексических и фразеологических средств, особых грамматических форм и конструкций, используемых преимущественно в каждом из них.

Вспомните, как вы пользуетесь языком, с одной стороны, у себя дома, среди родных и знакомых, а с другой – при выступлении с докладом на уроке или на заседании какого-либо кружка. В первом случае ваша речь характеризуется отсутствием предварительного обдумывания мыслей и заранее сделанного отбора языкового материала, непринужденностью беседы, широким использованием обиходно-бытовой лексики, употреблением грамматических форм и построений, нередко нарушающих литературные нормы: это разговорная речь. Во втором случае вы чувствуете себя немного скованными, более внимательно подбираете слова и выражения, строите предложения по образцам, которые вам знакомы из чтения художественных и публицистических произведений, из учебной литературы, строже следите за соблюдением правильного произношения и ударения: это книжная речь. Получаются как бы два языка в пределах одного национального языка, хотя, конечно, до разрыва между разговорной и книжной речью дело не доходит, тем более что между книжными и разговорными элементами находится значительный нейтральный слой.

Со всем этим мы сталкиваемся не только при отборе лексических средств (книжные, нейтральные, разговорные слова), но и грамматических форм и конструкций. Применительно к рассматриваемому сейчас вопросу – о колебаниях и изменениях в грамматическом роде имен существительных это выглядит так: наряду с формами книжными или нейтральными имеются формы разговорные, просторечные, профессиональные.

Приведем ряд примеров. Если нескольким людям предложить образовать единственное число от формы туфли, то, по всей вероятности, мы услышим два ответа: «туфель» и туфля. И хотя в обувном магазине чаще говорят «Разрешите примерить правый туфель», все же нормативной считается форма туфля. Это можно показать при помощи несложной «алгебраической» задачи:

земля – земель (родительный падеж множественного числа)

х – туфель („„)

Чему равен я? Очевидно, это форма туфля. А форма «туфель» разговорная и, добавим, весьма активная. Один остряк предложил решить вопрос таким образом: если это мужская обувь, то «туфель», если женская, то туфля. Ему возразили, указав, что при таком подходе мозоль у мужчины – мужского рода, а у женщины – женского рода.

Как, по-вашему, правильно: клавиша или клавиш, манжета или манжет, заусеница или заусенец? Оказывается, обе формы в каждой паре правильны, но используются в разных условиях: музыкант скажет клавиша, а техник – клавиш – «наконечник рычажка в разного рода механизмах – пишущей машинке, кассовом аппарате и т. п.»; мы с вами говорим манжета – «обшлаг рукава, блузки», а техник предпочтет манжет – «кольцо для скрепления концов труб»; мы привыкли к форме заусеница – «задравшаяся кожица у основания ногтя», а в просторечии – заусенец; то же и в технике, но в значении «шероховатость, острый выступ на поверхности металла».

В парах просек – просека, расценок – расценка, плацкарт – плацкарта современными литературными формами считаются вторые (что не мешает, например, проводнику железнодорожного вагона говорить «билет с плацкартом», используя профессионально-просторечную форму).

На первый взгляд никаких затруднений не должно вам доставить определение грамматического рода такого обиходного слова, как кофе. Ведь существует простое правило: несклоняемые имена существительные иноязычного происхождения, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду (бюро, депо, пальто, кафе, пенсне, шоссе, такси и др.), но слово кофе составляет одно из немногих исключений и относится к мужскому роду (вероятно, по связи со словами кофей, кофий, бытовавшими ранее). Стало быть, нужно говорить и писать черный кофе, а не «черное кофе». Однако практика разговорной речи не всегда считается с теоретическими положениями и склонна выравнивать аналогичные формы, поэтому нередко мы слышим в разговоре и читаем в печати сочетание «черное кофе», которое стало уже допустимым вариантом устной речи.

Одна из сестер – библиотекарша, другая – врачиха

Вероятно, вы почувствуете некоторую неловкость при чтении этого заголовка: уж очень выпадает из литературного языка форма «врачиха». Не вызывают никаких возражений подобные формы с суффиксом – их(а), давно существующие в языке: портниха, ткачиха и некоторые другие (также спортивный термин пловчиха). Но такое образование, как «врачиха», не приобрело прав гражданства в литературном языке (возможно, что сказываются нежелательные ассоциации с названиями животных: зайчиха, слониха и т. п.).

Что касается форм с суффиксом – ш(а), то они имеют более широкое распространение в разговорной речи: библиотекарша, кассирша, кондукторша, секретарша и др. Однако и здесь наблюдается ограничение, связанное не только со сниженным стилистическим оттенком, но и с возможной неясностью из-за присущей некоторым словам этого типа двузначности: такие слова, как бригадирша, докторша, инженерша (также дворничиха, сторожиха), могут быть поняты и как название действующего лица, и как название жены по профессии, роду занятий мужа.