Победитель не получает ничего - Эрнест Хемингуэй

- Signorina!

- Что вы желаете, сэр?

- Вы бы не согласились поразвлечься со мной? - спросил Джонсон.

Кельнерша покраснела.

- Что вы, сэр!

- Я не думал ничего дурного. Вы не составили бы мне компанию - пойти посмотреть ночное Веве? Если хотите, пригласите подругу.

- Я не могу уйти отсюда, - сказала кельнерша. - Ведь я на службе.

- Я знаю, - сказал Джонсон. - Но, может быть, вы кого-нибудь поставите за себя? Во время Гражданской войны это часто делалось даже мобилизованными.

- Нет, нет, сэр. Я сама должна быть здесь.

- Где вы изучили английский язык?

- На курсах Берлица, сэр.

- Расскажите мне о них, - сказал Джонсон. - Там, должно быть, учились большие шалопаи? Приставали, наверно, с нежностями? Много среди них было франтов? Не приходилось ли вам встречать Скотта Фицджеральда?

- Простите?

- Я хотел бы знать, считаете ли вы студенческие годы лучшими в вашей жизни? А какую команду выставили курсы Берлица прошлой осенью?

- Вы шутите, сэр?

- Чуть-чуть, - сказал Джонсон. - Вы славная девушка. Так не хотите со мной поразвлечься?

- Нет, нет, сэр. Что-нибудь вам еще подать, сэр?

- Да, - сказал Джонсон. - Принесите мне, пожалуйста, карту вин.

- Сию минуту, сэр.

С карточкой в руке Джонсон направился к столу, за которым сидели носильщики. Они оглянулись на него. Все трое были пожилые люди.

- Wollen sie trinken?[1] - спросил он. Один из них кивнул головой и улыбнулся.

- Oui, monsieur[2].

- Вы говорите по-французски?

- Oui, monsieur.

- Что же мы будем пить? Connais vous des champagnes?[3]

- Non, monsieur[4].

- Faut les connaоtre[5], - заметил Джонсон. - Fraulein! - окликнул он кельнершу. - Мы будем пить шампанское.

- Какое вам угодно, сэр?

- Самое лучшее, - сказал Джонсон. - Какое тут самое лучшее? - обратился он к носильщикам.

- Le meilleur?[6] - спросил тот, который заговорил первым.

- Непременно.

Носильщик вытащил из кармана золотые очки и стал смотреть карту. Он провел пальцем по четырем напечатанным на машинке строчкам с названиями и ценами.

- "Sportsman", - сказал он. - "Sportsman" - самое лучшее.

- Согласны, господа? - спросил Джонсон других носильщиков. Один из них кивнул в ответ. Другой сказал по-французски:

- Самому мне не приходилось пробовать, но я много слыхал про него. Вино хорошее.

- Бутылку "Sportsman", - сказал Джонсон кельнерше. Он посмотрел цену: одиннадцать швейцарских франков. - Ну, давайте две бутылки. Ничего, если я посижу тут с вами? - спросил он носильщика, предложившего "Sportsman".

- Пожалуйста. Присаживайтесь вот здесь. - Носильщик улыбнулся ему. Затем он снял свои очки и спрятал их в футляр. - Что, monsieur сегодня празднует день рождения?

- Нет, - сказал Джонсон. - Праздновать мне, собственно, нечего. Моя жена потребовала развода.

- Что вы? - сказал носильщик, - Не может быть. - Другой носильщик покачал головой. Третий, по-видимому, был туг на ухо.

- Дело, конечно, обычное, - сказал Джонсон. - Вроде первого посещения зубного врача или первого нездоровья у девушки, но меня это выбило из колеи.

- Да оно и понятно, - сказал старший из носильщиков.

- Я вас понимаю.

- Из вас, господа, никому не приходилось разводиться? - спросил Джонсон. Он уже перестал умышленно коверкать слова и говорил теперь на хорошем французском языке.

- Нет, - сказал носильщик, назвавший "Sportsman". - Здесь разводы бывают редко. Попадаются, конечно, разведенные мужья, но их немного.

- У нас иначе, - сказал Джонсон. - Почти все разводятся.

- Это верно, - подтвердил носильщик. - Я читал об этом в газетах.

- Я сам немножко запоздал, - продолжал Джонсон, - развожусь только первый раз. А мне тридцать пять.

- Mais vous etes encоrе jeune[7], - сказал носильщик. - Monsieur n'a que trente cinq ans[8], - пояснил он двум другим. Те закивали в ответ.

- Он совсем молодой, - сказал один из них.

- И вы в самом деле разводитесь в первый раз? - спросил носильщик.

- В самом деле, - сказал Джонсон. - Откройте, пожалуйста, бутылку, mademoiselle.

- А дорого стоит развестись?

- Десять тысяч франков.

- Швейцарских?

- Нет, французских.

- Ага. Значит, на швейцарские деньги две тысячи. Все-таки не дешево.

- Да.

- Зачем же это делать?

- Потому что этого требуют.

- А для чего требуют?

- Чтобы выйти замуж за кого-нибудь другого,

- Да ведь это же глупо.

- Вполне согласен, - сказал Джонсон. Кельнерша налила всем четверым вина. Они подняли стаканы.

- Prosit! - сказал Джонсон.

- A votre santé, monsieur[9], - сказал носильщик.

Двое других прибавили: - Salut.

Шампанское было на вкус точно сладкая фруктовая водица.

- Это что, швейцарский обычай - отвечать всегда на другом языке? - спросил Джонсон.

- Нет, - сказал носильщик. - По-французски выходит вежливее. Кроме того, ведь здесь французская Швейцария.

- Но вы говорите по-немецки.

- Да, в моей деревне говорят по-немецки.

- Понимаю, - сказал Джонсон. - Так вы, значит, никогда не разводились?

- Нет. Это слишком дорого. И потом, я никогда не был женат.

- Вот как! - сказал Джонсон. - А эти господа?

- Они женаты.

- Вы довольны, что женаты? - спросил Джонсон второго носильщика.

- Как вы сказали?

- Вам нравится быть женатым?

- Oui. C'est normal[10].

- Именно, - сказал Джонсон. - Et vous, monsieur?[11]

- Ça va[12], - сказал третий носильщик.

- Pour moi, - сказал Джонсон, - ça ne va pas[13].

- Monsieur собирается развестись, - объяснил первый носильщик.

- О, - сказал второй носильщик.

- Ага, - сказал третий.

- Ну, - сказал Джонсон, - тема, по-видимому, исчерпана. Вам неинтересно слушать о моих огорчениях, - обратился он к первому носильщику.

- Нет, почему же, - возразил носильщик.

- Давайте говорить о чем-нибудь другом.

- Пожалуйста.

- О чем же нам поговорить?

- Вы занимаетесь спортом?

- Нет, - сказал Джонсон. - Вот жена моя спортсменка.

- А вы как развлекаетесь?

- Я - писатель.

- Это хорошо оплачивается?

- Нет. Но потом, когда приобретешь известность, - да.

- Интересно.

- Нет, - сказал Джонсон, - совсем неинтересно. Очень сожалею, господа, но я должен проститься с вами. Прошу вас распить и вторую бутылку.

- Да ведь поезд придет не раньше чем через три четверти часа.

- Я знаю, - сказал Джонсон.

Подошла кельнерша, и он уплатил за вино и за свой обед.

- Вы уходите, сэр? - спросила она.

- Да, - сказал Джонсон. - Хочу немного пройтись. Чемоданы я оставлю здесь.

Он надел кашне, пальто и шляпу. На платформе густыми хлопьями валил снег. Он оглянулся назад и в окно увидел трех носильщиков, которые все еще сидели у стола. Кельнерша выливала им в стаканы остатки вина из начатой бутылки. Неоткупоренную бутылку она унесла обратно. На этом они заработают по три с лишним франка на душу, подумал Джонсон. Он повернулся и пошел вдоль платформы. Когда он сидел в буфете, ему казалось, что боль притупится, если он будет говорить об этом; но она не притупилась; только на душе у него стало скверно.

В буфете на станции Территэ было слишком тепло: буфет был ярко освещен, и чистенькие столики отполированы до блеска. На столиках стояли корзинки с соленым печеньем в бумажных пакетиках и лежали картонные подставки для пивных кружек, чтобы мокрые донышки не оставляли следов на дереве. Стулья были деревянные, резные, с залоснившимися от времени, но очень удобными сиденьями. На стене висели часы, в глубине комнаты была буфетная стойка, а за окном шел снег. За столиком под часами какой-то старик пил кофе и читал вечернюю газету. Вошел носильщик и сказал, что Восточно-симплонский экспресс идет из Сен-Мориса с часовым опозданием. К столу мистера Гарриса подошла кельнерша. Мистер Гаррис только что кончил обедать.

- Экспресс на час опаздывает, сэр. Может быть, выпьете кофе?

- Если вам угодно.

- Простите? - переспросила кельнерша.

- Да, будьте добры, - сказал мистер Гаррис.

- Пожалуйста, сэр, - сказала кельнерша.

Она принесла из кухни кофе. Мистер Гаррис положил сахар в чашку, раздавил его ложечкой и, повернувшись к окну, стал смотреть, как падает снег на освещенную платформу.

- Вы говорите еще на каких-нибудь языках, кроме английского? - спросил он кельнершу.

- Как же, сэр! Я говорю по-немецки, по-французски и на местных диалектах.

- Какой язык вам больше всех нравится?

- Они очень похожи, сэр. Я не могу сказать, что тот или другой мне нравится больше.

- Хотите что-нибудь выпить - вина или чашку кофе?

- Нет, что вы, сэр! Нам не разрешается пить с посетителями.

- Может быть, сигару?

- Нет, что вы, сэр! - Она засмеялась. - Я не курю, сэр.