Власов. Два лица генерала - Николай Коняев

Все изменилось в июне сорок первого…

Власов отправил к родителям в Горьковскую область супругу и, подобно многим генералам-фронтовикам, ощутил чувство неведомой доселе свободы.

Тогда даже шутка такая появилась.

Дескать, залог мужской бодрости на войне в том, что жены не могут попрекать своих мужей за измены.

Для солдат и офицеров с передка проку от такой свободы немного, но офицеры тыла, генералы, если хотели, могли насладиться свободой.

Так было и с сорокалетним генералом Власовым.

Летом сорок первого года начинается его военно-полевой роман с двадцатичетырехлетней Агнессой Подмазенко.

В восемнадцать Агнесса первый раз вышла замуж, но, родив в 1936 году сына Юрика, с мужем разошлась. Отдала ребенка родителям и поступила в Харьковский мединститут, который и закончила в аккурат в июне 1941 года. После выпуска ее сразу отправили на фронт.

Судя по фотографиям и по сохранившимся письмам, Агнесса Подмазенко была веселой, энергичной и «дюже гарной» дивчиной. Встретившись с «одиноким» генералом, она, как сама утверждала потом на допросах, «вышла за него замуж».

Почему образованная, развитая и уже тертая жизнью Агнесса Подмазенко лопухнулась, подобно деревенской дурочке, понять невозможно.

Ведь не могла же Подмазенко не понимать, что летом сорок первого года генерал Власов не имел возможности заниматься бракоразводным процессом со своей супругой Анной Михайловной.

Тем более что Власов и не думал разводиться с женой{10}.

Он просто предложил Агнессе выйти за него замуж, а когда та согласилась, сказал, что берет на себя все формальности, и через несколько дней объявил, что отношения их теперь узаконены.

Будучи генералом, А.А. Власов гипнотически действовал на женщин, шла война, и Агнессе даже и в голову не пришло попросить у генерала какой-либо документ, подтверждающий их брак. Поразительно, но и в сорок третьем году Агнесса совершенно искренне считала Власова своим законным мужем и безропотно отсидела положенные жене изменника Родины пять лет лагерей… [26]

Зато фронтовую жизнь Агнессы «муж» устроил основательно и прочно. Подмазенко была зачислена на должность старшего врача медпункта штаба 37-й армии.

Семейная жизнь «новобрачных» оказалась счастливой. Скоро Агнесса забеременела. Ребенка своего, которого благополучно родила, она назвала потом, кстати сказать, Андрюшей.

Правда, показать его отцу не сумела. Тогда уже завершилась трагедия 2-й Ударной армии.

Но это впереди.

Пока же, в сентябре 1941 года, Власов вывозил молодую жену из киевского котла. Относился он к ней заботливо и без нужды старался не волновать. Поэтому, пока ехали на штабных машинах, идущих позади частей прорыва, Агнесса и не подозревала, что они в окружении.

«Фактически об окружении немцами 37-й армии я узнала 26 сентября. Ввиду сильного обстрела дороги, по которой следовала наша колонна, ехать на машинах стало невозможно, и по приказанию Власова все машины были уничтожены в лесу между селами Березанью и Семенов-кой. Тут же все разбились на небольшие группы, и каждая самостоятельно стала выходить из окружения».

Эти показания{11}арестованная Агнесса Павловна Подмазенко дала 28 июня 1943 года на допросе, закончившемся ровно в полночь.

Судя по ее рассказу, в группе, с которой они выходили вместе с Власовым, было тридцать человек. Однако уже через три дня пришлось разделиться, и дальше шли втроем – Власов, Подмазенко и политрук Евгений Свердличенко.

«Следуя по лесу к селу Соснова, мы догнали одного местного жителя, возвращавшегося из деревни Помокли. Мы попросили помочь достать для нас гражданскую одежду…

Оставив Власова и Свердличенко в лесу, я с этим гражданином зашла в село.

В Соснове мой провожатый сказал, что здесь проживает местный старый партийный работник Любченко, который сумеет обеспечить нас гражданской одеждой. Я попросила пригласить Любченко, чтобы лично с ним переговорить.

Когда пришел Любченко, я попросила его оказать помощь в приобретении гражданской одежды для двух командиров Красной Армии в обмен на принесенное мною кожаное пальто и гимнастерку, а также указать безопасный маршрут следования в расположение частей Красной Армии… [27]

Переодевшись, Власов и Свердличенко зашли в Соснову, где встретились с Любченко. Они представились как командиры Красной Армии, при этом политрук показал Любченко свой партийный билет.

Любченко связал Власова с партизанским отрядом, находившимся близ Сосновы в лесу, где Власов узнал, что менее опасным был путь на город Прилуки через село Черняховку, обходя населенные пункты, так как в них находились немцы. Из этого села мы ушли на следующий день, не будучи никем задержаны. Мы с Власовым ночевали здесь у одной старухи, а Свердличенко у гражданина, с которым я пришла в Соснову.

Перед уходом мы с Власовым отдали Любченко на хранение свои пистолеты и документы, за исключением удостоверений личности. Кроме этого, Власов оставил при себе партийный билет»{12}.

Как рассказывала на допросе Агнесса Павловна, вместе с Власовым и Свердличенко они благополучно добрались до Прилук, но, выяснив, что немцы уже в городе, обошли Прилуки стороной. Через Сребное, Хмелев, Смелое, Белополье вышли первого ноября к Курску, который уже готовился к эвакуации. Отсюда их отправили в Воронеж…

В июне сорок третьего следователя интересовало, не помышлял ли уже тогда Власов об измене.

– Нет!-ответила Подмазенко. – Напротив… Власов давал высокую оценку действиям частей Красной Армии в районе Киева и заявлял, что, если бы немецкие войска не окружили Киев, они не смогли бы его взять. Успехи немцев он рассматривал как временные и противопоставлял им исторические факты, когда при первоначальных неуспехах в войне русские выходили победителями… Никаких отрицательных настроений он не высказывал и только желал быстрее соединиться с частями Красной Армии.

Разумеется, Агнесса Подмазенко, хотя и спала в одной постели с генералом, в вопросах военной тактики и стратегии разбиралась чисто по-женски. И тем не менее, похоже, что именно так, как рассказывала Подмазенко, и мыслил командующий 37-й армии. Действительно, если бы немецкие войска не окружили Киев, они не смогли бы его взять.

Мысль необыкновенно глубокая.

Буквально ощущаешь, как ошеломила она в холодном осеннем лесу генерала Власова, рассчитывавшего, что немцы будут брать город в лоб, укладывая дивизию за дивизией перед позициями 37-й армии.

Обнимая беременную военно-полевую жену, Власов поведал ей о своем стратегическом озарении. Аля, Алик, как звал Власов Агнессу [28] Павловну, замерла в его объятиях, впитывая в себя эту генеральскую мудрость.