Крах - Арне Даль

она довольствовалась самыми бессмысленными и скучными делами. Теми, что не требовали больших усилий.

Но это лишь его перспектива.

– И что тут? – спросил Бергер, положив руку на папку.

– Серийный убийца, – коротко ответила Ди.

8

Воскресенье, 28 мая

В свете весеннего солнца подводные камни кажутся еще больше. Без ледяного одеяла они, казалось, намного выше выступают над поверхностью воды. Так же, как и отражение в панорамном окне выглядит значительно более рослым. Теперь у молодого человека другая осанка. Он растет.

Он растет по мере выполнения своей миссии. Эта миссия занимает все больше места у него внутри, накачивает его жизнью, делает более величественным. Ведь он создан именно для этого. И никак иначе.

Он наблюдал за своей левой рукой. Выжидал.

Никакой дрожи. В последнее время она появлялась все реже. Может быть, со временем удастся и вовсе избавиться от нее. Теперь, когда он нашел свое призвание.

Он должен это сделать. Так вышло. За несколько месяцев у него выработалась зависимость.

Столько различных методов. Первый раж, бесконечные ножевые удары, кровь на ноже. Он бросает беглый взгляд на низкий столик, на кровавые пятна, которые теперь уже выглядят как часть узора на скатерти. Лишь легкая тень на сине-зеленом узоре.

Затем все было по-другому. Во второй раз – полное спокойствие. Удушение, самый гуманный способ убийства. И, наконец, один-единственный точный выстрел в голову. Легкие убийства.

Тем грязнее все казалось потом.

Медленно двигаясь вправо вдоль заляпанного панорамного окна, он ощущает покалывание в теле. Значит, скоро пора действовать. Близится момент спасения.

Именно так. Вот что это для него. Ежемесячное спасение.

Ледостав.

Но до истинной чистоты еще далеко.

Когда исчезнет все.

Останется чистый лист.

На столе лежит старый блокнот. Совершенно плоский, обложка к обложке. А странички висят на стене. У него ушел целый день на то, чтобы аккуратно вырвать листы и прикрепить их на деревянную стену.

Он рассматривает их, не вчитываясь в выведенные знакомым педантичным почерком слова. Взгляд опускается ниже, продираясь через полоски весеннего света на стене, к немногочисленным рисункам из блокнота. Выполнены они так же скрупулезно и аккуратно, как и записи. Даже когда сверху, по другую сторону панорамного окна, загорается левый экран, молодой человек не может оторвать взгляда от первого рисунка. На нем – расчлененный младенец.

Наконец, он подходит к экранам и смотрит на тот, что засветился. Видит автомобиль, подъезжающий к тому месту, где заканчивается дорога. Это всего в паре сотен метров. Значит, машина проехала и шлагбаум, и многочисленные таблички с надписью «Проезд запрещен». Такое случалось и раньше. Интересно, как любопытным удается прорваться за шлагбаум. Надо бы проверить. Когда эти уедут.

Обычно машины останавливаются на какое-то время, а потом разворачиваются. Но этот автомобиль припарковался, оттуда вышли двое. Молодой человек снимает со стены пульт и увеличивает регистрационный номер. ZUG 326. Автомобиль – старый зеленый «Сааб». Перед ним стоят пассажиры, мужчина и женщина, молодые, возможно, и вовсе подростки. Ищут какой-нибудь уединенный, нагретый солнцем камень для первого в этом году секса на свежем воздухе.

Некоторое время они стоят, осматриваются, а затем направляются по узкой тропинке к дому. Не задумываясь, проходят еще одну табличку «Проход строго воспрещен». Теперь их фигуры крупнее, они все ближе к камере. Девушка темненькая, парень значительно светлее: он идет впереди, подбадривает ее, она, похоже, колеблется. В ту секунду, как они проходят камеру, загорается правый экран, картинка постепенно стабилизируется.

Наискосок виден высокий забор, на котором, видимо, и закреплена вторая камера. Забор продолжается поперек всего берега и даже заходит в воду. Парочка снова появляется в поле зрения, теперь они замедляют шаг. Парень впереди, девушка за ним. Она что-то кричит, протягивая к нему руки. Он подходит к забору, останавливается перед табличкой. Что на ней написано, отсюда не видно.

Молодой человек наблюдает за парой. Его защищает еще одна преграда, самая мощная. Все должно быть хорошо.

И все-таки его пальцы нащупывают длинное ружье с оптическим прицелом, прислоненное к стене у окна. Он крепко сжимает дуло, видя, как юнец на экране тянется к забору.

Он что, читать не умеет?

Даже на мониторе с низким разрешением отчетливо видна молния. Яркая вспышка едва проскальзывает вдоль руки парня и исчезает. Из-за отсутствия звука происходящее кажется еще более невероятным. Пару секунд юнец стоит как окаменелый. А потом просто падает назад, но к тому времени девушка уже успевает подбежать к нему и поймать.

Молодой человек в доме продолжает стоять, держась за ружье. Не меняясь в лице, он наблюдает за происходящим. Девушка поднимается, машет руками, хватается за телефон, потом передумывает, снова бросается к упавшему. Наконец, парень начинает шевелиться. Медленно встает, опираясь на девушку. Наклоняется вперед, его рвет. Пошатываясь, пара бредет к машине. Девушка поддерживает парня.

Они снова появляются на первом экране, садятся в свой старый зеленый «Сааб» – она на водительское место, он валится на заднее сидение – и на полной скорости уезжают.

Молодой человек наблюдает за экранами, пока они не гаснут, один за другим. Он размышляет.

Оценивает риски.

Этот мобильный в руках у девушки…

Она позвонила? Или не стала? Может быть, отправила сообщение?

Пара кому-нибудь говорила, куда собирается? Похоже, это была тайная встреча, возможно, даже запретная. Девушка совсем темненькая, явно из иммигрантов, наверное, и ее, и его родители достаточно консервативны.

Может быть, они слишком молоды для секса? Или ни у того, ни у другого нет водительских прав?

Закон не запрещает возводить забор под напряжением, если напряжение не слишком высокое, но его можно уменьшить.

И все-таки тут имеется кое-что не для глаз посторонних.

Вернутся ли ребята обратно? С целой бандой из какого-нибудь пригорода? Или, наоборот, заявят в полицию? Или расскажут влиятельным родственникам?

Все это лишь предположения.

Молодой человек стоит, замерев на месте, и думает.

«Старый зеленый „Сааб“», – думает он.

«ZUG 326», – думает он.

Он вешает пульт обратно на стену, не спеша ставит ружье прямо под ним, на пол. Возвращается к другой стороне панорамного окна. По-прежнему светит солнце. Совсем по-летнему. Наверное, из-за изменения климата.

Изменения, которые человек привносит в природу, даром не проходят.

Взгляд молодого человека скользит по стене, по аккуратно исписанным страничкам. Снова останавливается на странном рисунке, где изображен расчлененный труп младенца. Поразительно детальное изображение. Труп ребенка разрезан пополам по линии пупка.

На остальные детали тяжело смотреть.

Даже молодому человеку.

Он переводит взгляд на первый фрагмент текста. Преодолевая себя, читает:

«Мы слишком долго принимали тот факт, что должны умереть. В то