Шляпа. Юмористические миниатюры - Алексей Смирнов

Профессор помолчал и подвигал челюстью. Потом резко оживился и дружелюбно погрозил пальцем.

– Оставьте ваши радостные жесты, – взмолился тот.

– Увеличьте галоперидол, – велел профессор сестре. – Инсулиновые комы мы тоже продолжим.

Он вывел студентов в коридор.

– А побочное действие у такого лечения бывает? – закудахтала отличница.

Профессор посерьезнел.

– Конечно, бывает. Пройдемте в следующую палату, там есть еще один, который боялся царя.

В соседней палате сидел идиот и ронял слюни.

– Не было царя? – подозрительно осведомился профессор.

– Не было, – восторженно заулыбался идиот.

– Ну вот, – профессор махнул рукой в его сторону. – Именно то, о чем вы спрашивали. Теперь уже все, без царя в голове.

Живое золото

У входа на эскалатор собралась толпа.

Неожиданно появившиеся милиционеры приволокли железные заборчики. Они соорудили отводной рукав, куда с готовностью хлынул пассажиропоток. Самые ловкие молодые люди подбегали сбоку и подныривали под заборчики, а то и перепрыгивали через них.

Звучали деловитые шутки.

Раздавались увещевания:

– Пройдите вперед, много желающих!

– Еще капельку потеснитесь!

Поток, удаляясь от эскалатора, изливался на платформу и перетекал в маленькую дверь, откуда никто и никогда больше не выходил.

***

Через месяц праздновали открытие новой станции. Новенькие, чистые эскалаторные лестницы струились туда-сюда.

Приятный голос объяснял:

– Помните, что каждая незанятая ступенька эскалатора – это неперевезенные пассажиры, ждущие в очереди перед эскалатором.

Черный Доктор

По вечерам, когда съедена запеканка, врачи и больные, прислушиваясь к вою ветра, людей и кухонных собак, сдавленными голосами рассказывают друг другу истории о Черном Докторе.

Черный Доктор приходит ночью, когда его не ждут.

На нем черный халат, черные бахилы, черная шапочка, грязно-белая марлевая повязка и ослепительно белый галстук. В одной руке он несет черный фонендоскоп, а в другой – чемоданчик с черным крестом.

Когда Черный Доктор проходит тихими коридорами, в реанимации кончается кислород, в гинекологии наступает семинедельная беременность, а в детском отделении начинается поголовный понос. Дежурные врачи и сестры засыпают мертвецким сном в друг у друга в объятиях. Черный Доктор минует пищеблок, и там обнаруживается недостача масла.

Тех больных, кто клянется, будто видел Черного Доктора, переводят в психиатрический стационар. А докторам, которые его видели, велят заткнуться под страхом строгого выговора.

Однажды Черный Доктор задержался у одного дежурного врача.

Сели они играть в шахматы.

А Черный Доктор и говорит:

– Давай халатами поменяемся.

Ну и поменялись.

Дальше все пошло, как обычно: понос и агония, но никто и не пикнул, потому что все видели, как ходит Белый Доктор, а значит – все под контролем.

Опять власть меняется

Штаб натуралов располагался на окраине села.

Дюжий и грубый капитан едва успел опрокинуть стакан горилки, когда в горницу приволокли штабного писаря. Писарь был связан по рукам и ногам, глаза попрятались в фиолетовые мешки, а нос ему скособочили и расколошматили в кровь.

– Шпион, ваше благородие! – хором доложили солдаты.

Следом вошел особист, бесшумный очкарик со змеиными губами.

– Как же это так получается, товарищ капитан? – спросил он зловеще. – Не вы ли давеча употребили этого фрукта? А он оказался разведчиком голубых!

Капитан икнул и мелко задрожал.

– Но я… но ведь иногда допускается… замкнутый мужской коллектив… четвертые сутки пылают станицы, а мы без баб… одни старухи вокруг… простительно уестествить на безрыбье…

– Допускается? Вот вы и допустили до себя шпиона!

Капитан опустился на стул и обхватил голову руками.

– Что делать, что делать? – забормотал он в отчаянии. – Он в курсе диспозиций и дислокаций… Нарочного ко мне! трубить отступление… Сейчас они будут здесь.

Натуралы в спешном порядке покинули село, предварительно расстреляв лазутчика голубых на гумне. Капитан, седлая коня, корил себя за полупрезрительное отношение к особистским плакатам и агиткам. Классическое внедрение! об этом написано во всех учебниках, на первой странице, в предисловии… А он утратил бдительность. К вечеру голубые займут село – попробуй потом их выкури…

Селение осиротело.

Когда наступили сумерки, из ближайшего леса с гиканьем и свистом вылетели брички, подводы и тачанки. Бисексуалы, фроттажисты, вуайеристы и зоофилы потирали руки и пускали слюни в ожидании легкой наживы. В ужасе завыли собаки, загоготали гуси. Некрофилы, сидевшие на подводах свесивши ноги, восторженно указывали пальцами на мертвых с косами, стоявших вдоль дороги. Пользуясь междувластием, в село вступала банда зеленых под управлением атамана Страпона в звании батьки-ангела.

Флаг

Рогова начинало тошнить, а у Макарова открылось носовое кровотечение.

Рогов покосился на счетчик Гейгера:

– Уже половину взяли. Надо поторапливаться.

Макаров шел по колено в зловонной жиже, зажимая пальцами нос. Он прогнусавил в ответ:

– Ничего. Спускаться – не подниматься…

Высотное здание, залитое бетоном с первого до последнего этажа, вздымалось перед ними, переходя – повинуясь монументальному замыслу архитектора – в остроконечную стелу, конечный пункт их путешествия.

Далекий репродуктор рассказывал:

– Прошло уже сорок лет с того рокового дня, когда оператор котельной Хударгалиев повернул вентиль и вызвал величайший техногенный катаклизм в новейшей истории. Лаборатория радиоизотопного исследования фекалий, расположившаяся на берегу этого живописного водохранилища, взорвалась вместе с канализационным коллектором. Гордость современного зодчества умерла, в ее недрах остановился производственный цикл… Критическая масса, достигнутая за считанные секунды…

Макаров и Рогов уже добрались до стен бывшей лаборатории и заколотили в стену первые костыли. Макаров истекал кровью, а Рогова рвало.

Они уже почти не слышали репродуктор, а то продолжал объяснять:

– Подвиг отцов по сложившейся ежегодной традиции повторяют юные верхолазы, выпускники Университета ДОСААФ…

Рокотал и нарезал круги вертолет.

С Макарова и Рогова капало, они карабкались из последних сил. Им было очень тяжело в просвинцованных фартуках. Счетчик горестно завывал.

– Последние метры.. последние дюймы… И вот уже свежий флаг развевается над побежденной стихией!

Макаров и Рогов, разорвав старое полотнище пополам, обмотались им поверх фартуков и победоносно махали руками высоким гостям и случайным прохожим.

Четырехгранник (приквел и сиквел для «Одиссеи» Кубрика)

Экспедиция, имевшая целью насаждение Космического Разума, близилась к завершению. Уже во многих областях юной Земли торчали индукторы – высокие, непроницаемо черные столбы-четырехгранники, которые зудели в неуловимом диапазоне и собирали вокруг себя заинтересованных обезьян. Напитавшись жужжанием и облизавши столбы, обезьяны располагались к рациональному мышлению, подбирали палки и упоенно ими орудовали.

На последнем континенте пришлось задержаться.

Местное племя продемонстрировало полное равнодушие к обелиску, который Миссионер-Навигатор и Биолог-Контактер вонзили в чистое поле.

– Не знаю, что и делать, – в отчаянии пробулькал Биолог после недели безуспешных трудов. – Апогей перигелия переходит в зенит, и мы рискуем никогда не увидеть родную звезду.

Миссионер огорченно втягивал и вытягивал уроподии, угрюмо созерцая непрошибаемое стадо.

– Попробуем повысить частоту, – предложил он неуверенно.

Он сомневался не напрасно: частоту жужжания повысили, но положение не изменилось. Ее понизили, но и это не помогло.

Времени оставалось в обрез. Обезьяны похаживали вокруг столба, почесывались, вылавливали друг у дружки блох, плодились и размножались, бездумно свергали и назначали вожаков.

Тогда Биолог решился на отчаянный шаг. Переливаясь и хлюпая, он вскарабкался на верхушку индуктора и привязал туда хромовые сапоги.

– Получается! Получается! – закричал он возбужденно, любуясь жадным огнем, загоревшимся в глазах приматов.

…Улетели вовремя, когда зенит перигелия перешел в апогей. Местное население штурмовало четерехгранник и не обратило внимания на их отлет.

– Главное – не сапоги, – объяснял Биолог Миссионеру долгими и страстными межзвездными вечерами. – Намечается очень самобытная цивилизация. Сапоги им быстро наскучили. Главное было намазать столб маслом…

Шествие

– Почему вы тут идете?

– Я шествую.

– Зачем?

– Чтобы привлечь внимание к моим проблемам.