Шляпа. Юмористические миниатюры - Алексей Смирнов

– Это чей же секрет? Это для кого же секрет?

– Это ни для кого ни секрет, – буркнули заказчики.

Майор поднял тост:

– Выпьем за нашего юбиляра! Выпьем за его вечную пионерскую молодость, которой свойственно есть пакеты!

Полковник смущенно раскланивался и сыпал шутками:

– Попробуйте! Возьмите ложечкой. Ах, постойте! у вас же нет допуска к таким секретам!…

Его следственные замашки, однако, не дремали:

– И кто это догадался?

– Это все товарищ генерал, – добродушно пробасил майор. – Он у нас выдумщик.

Генерал обиделся:

– Я? Я ничего не выдумывал. Это не моя идея.

Гости переглянулись.

– Но как же? От вас пришла бумага…

– Я не писал никакую бумагу!

– Да вот же она!..

Майор сунул руку за пазуху и вынул конверт. Развернул, высыпался пепел. Воцарилась тишина.

– И кто же заказал этот торт? – зловеще спросил генерал.

Полковник покрывался смертельной испариной.

– Там было что-то твердое. Секрет. И я его раскусил.

– Все понятно. Тревога! – гаркнул генерал. – Мои соболезнования, полковник. Что это за секрет – скоро покажет время. Хотя, скорее, пищеварение.

Тема: движение – ПРОСЬБА

Не двигайтесь, очень просим. Замрите.

Вам нельзя шевелиться.

Вы часто говорили, что на вас держится небо. Что вы отвечаете за все. Что ваше дыхание аукается катаклизмами. А если не говорили прямо, то думали так. Это было написано у вас на лице. Вы излучали такую уверенность, были настолько убедительны, что вам верили.

Вам нравилось думать, что мы не винтики. Что судьба мироздания в наших руках. Особенно – в ваших. Вот и дождались. Наступил момент, когда малейшее ваше движение отзовется катастрофическими последствиями. Вы шли к этому всю свою жизнь. Двигались. Теперь стойте тихо. Вам запрещается моргать, вам запрещается дышать.

Если вы дернетесь, то в эфире, атмосфере и прочем вакууме распространятся тонкие колебания, которые чуть искривят пространство и время. Этого не заметит ни один телескоп. И даже микроскоп. Но этого хватит, чтобы начался неприятный и необратимый процесс. Солнце погаснет, Земля остановится, звезды взорвутся, и случится много чего еще, хотя нам до этого уже не будет никакого дела.

Так что двигаться незачем.

Вас даже к черту опасно послать – вдруг вы пойдете?

Не огорчайтесь, просто стойте на месте. Вам это к лицу. В вашем случае статика ничем не хуже динамики. Вам должно быть приятно узнать, что вздор, который вы несли, оказался правдой. Судьба мира зависит от вашего чиха – вы так считали, правильно? Оказывается, вы угадали.

Вот и стойте.

Вы опасная фигура.

Утешает то обстоятельство, что вы монумент. Мы посетили вас, высказались и двинулись дальше, потому что нам пока можно. Хотя вы придерживались иного мнения.

Так что мы спокойны. Замри, умри, а третьего, что там дальше, мы не допустим.

Лучше бы вас вообще не было, конечно.

Тема: сказочный гость – СТАРОСТЬ НЕ РАДОСТЬ

Старуха угомонилась к утру, а старик так и маялся бессонницей. Он ворочался на печи, вздыхал, сползал выпить капель, вскарабкивался обратно и снова ворочался, страдая от бабкиного храпа. Уже светало, когда он, в сотый раз отвернувшись от стены и старухи, обнаружил в горнице незнакомую бабу средних лет. Баба сосредоточенно рассматривала на свет стакан, в котором плавали его вставные челюсти.

– Что за черт, – бормотала баба, не замечая старика.

Тот кашлянул, гостья вздрогнула.

– Ты кто? – прошамкал дед.

– Зубная фея, – рассеянно отозвалась баба. – Что это такое, дедушка?

– Это протезы, – ответил хозяин.

– Как же я оплошала? – расстроилась фея. – Очень похожи на настоящие. Я впервые попадаю в такое идиотское положение.

Старик приподнялся на локте.

– Оставь подарок и ступай, – предложил он. – Я никому не скажу.

– Какой же подарок? – вспылила фея. – Это же искусственные зубы. Мне нужны натуральные.

– Странное дело, – не сдавался старик. – Зубы нужны натуральные. А подарки твои – резиновые. Вот, например, мячик. Помнишь, как ты подарила мне мячик, когда я был маленьким?

– И что? – возразила фея. Но видно было, что она колеблется.

– Ты не имеешь права уйти без подарка, – дед поднажал и понял, что попал в точку.

– Это верно, – признала фея. – Но за искусственные зубы я не смогу подарить тебе искусственный мячик. Только естественный.

– Валяй, – согласился дед. – Пусть будет естественный мячик.

– Ты пожалеешь, – предупредила фея.

– Это мы посмотрим, – успокоил ее тот.

– Хорошо, – гостья поставила стакан на стол. – Закрой глаза и спи. Подарок появится, когда ты проснешься. Таковы правила.

– Естественный мячик?

– Естественный мячик.

Старик послушно закрыл глаза и через минуту заснул.

Когда он проснулся, естественный мячик уже вовсю катался по комнате, а старуха всплескивала руками и умиленно кудахтала, приговаривая, что боженька сжалился и послал им на старости лет утешение.

Колобок ухмылялся, но до поры помалкивал и только посматривал на дверь.

Тема: работает ночью – СИСТЕМА СТАНИСЛАВСКОГО

Мне хотелось развлечься, и я завернул в кафе.

Там я немного выпил и подсел к нарядно одетой барышне. Она откровенно скучала.

– Коньячку? По случаю знакомства? – предложил я.

– Но мы не знакомы, – возразила барышня.

– Сейчас познакомимся. Меня зовут Петр Иванович. А вас?

– Анна Петровна, – улыбнулась она.

– Да вы мне в дочки годитесь. Ваше здоровье!

Мы чокнулись.

– Чем вообще занимаетесь? – осведомился я, разваливаясь посвободнее. Барышня была ничего себе, довольно изящная. Слишком накрашенная, но это необходимое и достаточное условие.

– Я работаю ночью, – она потупилась. Меня покоробил ее неуклюжий эвфемизм.

– А где же ужас, летящий на крыльях ночи? – я оглянулся в поисках сутенера.

Она жеманно рассмеялась.

– Думаю, мы поладим, – обнадежил ее я. – Договоримся. Как насчет Госпожи?

– Пока не доверяют, – вздохнула она.

– Жаль. Ну, не беда. И сколько денег это стоит?

– Тысячу рублей. Заходите.

– Что-то дешево, – отозвался я деловито. – За анал, конечно, доплата?

– Нет же, – она вскинула брови. – Я работаю ночью. Я играю Ночь в Театре Юного Зрителя.

Я встал. На мое плечо легла большая рука и усадила обратно. Я покосился: надо мной нависал огромный бугай – кавалер барышни, ненадолго отлучившийся.

– А вот и Ужас, – сообщила барышня. – Он играет Ужас.

– Очень убедительно, – голос мой дрогнул.

И я не ошибся в оценке.

Тема: призраки

Грех

Призрак, поселившийся в дальнем углу комнаты, мне не сильно мешал. Он никому не мешал, потому что ничего не делал, кроме как проступал на фотографиях уродливым пятном.

Я заметил его случайно; в дальнейшем не однажды фотографировал с разных точек, под углами косыми, прямыми и тупыми. Проверял объектив – нет ли пятнышка, не закрываю ли пальцем; ощупывал пустоту, на глаз остававшуюся пустотой, угол и угол, в нем ничего не было. Но снимки показывали, что это не так, что-то есть. Я накрывал призрака кастрюлей, пинал, поливал водой, ставил блюдечко с молоком, изводил расспросами, ругал, хвалил, выдавливал мебелью, но он никуда не девался и продолжал маячить.

– Что с ним делать? – спросил я у приятеля.

– Это неупокоенная душа, – ответил тот. – Я думаю, это душа какой-то вещи. Поэтому она ни хрена не делает и молчит. Что у тебя здесь стояло?

Я пожал плечами.

– Пианино. Давным-давно.

– А что с ним стало?

– Выбросил. Оно сгнило насквозь.

– Что ж – вполне может быть! – воскликнул приятель. – Очевидно, его что-то мучает. Наверное, совесть.

Я посмотрел на него недоверчиво:

– Совесть? У пианино? Скорее, его мучает то, что я свез его на помойку.

– Нет, это будет мучить тебя, когда призраком станешь ты… А сейчас мучается пианино. Что-то оно тебе сделало нехорошее.

Мне пришлось напрячь память.

– Оно прищемило мне пальцы, – припомнил я. – Когда я был маленьким. Когда оно еще только прививало мне любовь к музыке.

– Это серьезно, – кивнул приятель.

– Но у меня все прошло. Слышишь, ты! – я обратился в угол. – Давно все зажило! Я прощаю тебя. К тому же ты искупило вину, ведь ты мне привило любовь к музыке.

Мы сделали пару снимков; пятно упорствовало в раскаянии. Казалось, что призрак даже немного сгустился.

– Плевать оно хотело на твое прощение, – объявил товарищ. – Оно само себя не прощает. Это самое трудное – простить себя.

– Ну, я тоже наплюю. Черт с ним! Пошли репетировать. Эй, пианино! Можешь заниматься самоедством, сколько хочешь, но учти: я тебе очень признателен. Любовь к музыке – откуда ей было взяться без тебя?

Мы перешли в соседнюю комнату, там у меня стояла ударная установка. Я оседлал ее, мой товарищ начал настраивать бас. Я проехался по тарелочкам, и дом замер в ожидании неизбежного-ежедневного.