Психология образования человека. Становление субъектности в образовательных процессах - Виктор Слободчиков

Образовательное знание – это новый тип рационального знания, синтезированного и целостного, предметной областью которого выступает образование во всех его фундаментальных интерпретациях. Также принципиально новым в категориальном строе антропологии образования является рассмотрение практики как категории, а не как теоретически пустой эмпирии и опыта. Это позволяет затем без разрывов и фальсификаций перейти к организации, преобразованию, а затем к рефлексии всего пространства практических действий – как реальной действительности антропопрактики.

1.2. Образовательное знание – новый тип научности

Понятие образовательного знания. Конструктивный смысл образовательного знания. Образовательное знание в развивающем образовании. Образовательное знание и гуманитарные технологии

Понятие образовательного знания

В современном отечественном образовании на новом уровне складывается антропологическая парадигма – и не только в качестве нового объяснительного принципа феномена человека. Внутри самих гуманитарных наук, ориентированных на образование, – прежде всего в педагогике, в педагогической психологии, в психологии развития и образования человека – происходит своеобразный парадигмальный сдвиг. Речь идет о новом типе научности – об образовательном знании, о его принципиальном антропоцентризме, объемлющем не только представления акцентных антропологий, но и вненаучные знания (опыт вероисповедания, педагогический опыт, опыт преодоления жизненных коллизий и т. п.).

Несмотря на то что понятийный статус образовательного знания еще только складывается в категориальном поле гуманитарных наук, сам термин имеет более чем полувековую историю существования в западной философии образования. С конца XIX в. образование становится предметом изучения в психологических и социологических науках, что было связано с его превращением в автономную систему и соответственно с постановкой вопроса об автономии образовательных исследований, освобождении их от традиционного подчинения философии, а чаще идеологии.

Эволюцию взглядов на образовательное знание (с 50-х гг. XX в. по настоящее время) необходимо рассматривать на фоне важнейших дискуссий между основными направлениями западной философии образования – гуманитарными, эмпирико-аналитическими, конструктивными (педагогическая антропология, неомарксизм и др.) в их оппозиции к деструктивным течениям, связанным, в частности, с постмодернизмом. Эти дискуссии способствовали борьбе против «оккупационного режима» общей философии, из которой должна выводиться философия образования, а практика образования должна выводиться соответственно из философии образования.

Однако этому «освобождению» нередко сопутствовало прямое подчинение педагогики уже сложившимся парадигмальным наукам – сначала психологическим, а с 60-х гг. XX столетия социологическим, из которых якобы должно было выводиться образовательное знание. Именно в этих науках складывался образ человека в терминах биосоциального детерминизма, декларировался подход к целям образования, вектор которого был направлен только от запросов общества и его институтов к образованию и не был задан ценностями индивидуальности образующегося человека. В этих науках подчеркивался также особый пафос планомерных технологий обучения и воспитания, программированного обучения, тестового контроля усвоения знаний, стандартов образования, компьютеризации, что мы и наблюдаем в настоящее время. Тенденция сведения педагогики к этим дисциплинам – но под эгидой марксистской идеологии – была характерна и для советской системы образования. Можно утверждать, что сциентизм как научная парадигма доминирует в педагогике и сегодня.

На Западе философия образования с самого начала ее основания, вопреки господствующему сциентизму и естествознанию как идеалу научности в системе гуманитарного знания, опиралась не только на научные исследования, но и на идеи общественно-педагогического движения. Именно в этой вненаучной сфере в противовес формализму и бюрократизму официальной науки и философии выдвигается проблема соизмерения образовательной деятельности, ее антропологических целей, учебных планов и методов воспитания с жизненными ориентациями учащихся, с их потребностями, интересами и особенностями. Очевидно также, что главным источником этих идей был профессиональный опыт педагогов. В России аналогичные педагогические движения рождались в 1905 и 1917 гг. и умирали с наступлением реакции. Более влиятельным в России было педагогическое движение 90-х гг. XX в., которое еще ждет своего теоретического осмысления (равно как и два первых).

В отечественной литературе тематика образовательного знания, как правило, отождествляется с проблемой структуры и подразделений общей педагогики, с вопросами соотношения теории и практики – и чаще всего без специального отношения к вненаучному знанию. Этот подход выражается в следовании тезису о руководящей роли педагогической теории в отношении педагогической практики. При таком подходе не принимается во внимание, что педагогическая практика и профессиональный опыт педагогов при надлежащем их осмыслении могут приводить к существенным сдвигам в самих педагогических теориях.

За этим подходом кроется более общее утверждение о подчинении педагогической действительности научному знанию, теоретическим проектам и постулатам. В своем крайнем выражении подход, провозглашающий безусловную руководящую роль педагогической теории в отношении педагогической практики, исключает из образовательного знания все, что не соответствует научной теории. За пределами внимания оказываются проблемы соотношения научного знания с философией, с релевантными образованию областями культуры, эмпирико-аналитического и гуманитарного подходов в исследовании образования и др. Классический подход к соотношению теории и практики не раскрывает с достаточной ясностью автономии практической педагогической деятельности и свойственного ей знания (педагогического опыта), его обратного воздействия на развитие теории.

Вместе с тем сказанное не означает, что философское и научное знания должны быть подчинены вненаучному, житейско-практическому мышлению. Слишком часто профессиональный опыт педагогов грешит нарушением логики, привязанностью к локальным ценностям, традициям и предрассудкам, тенденцией к их универсализации, оппозиционностью к науке и философии, к связанным с ними уровням культуры. Нечто подобное проявляется и в современном течении западной педагогики – антипедагогике, преувеличивающей самостоятельность педагогического опыта, приоритет свободы учащихся в ущерб дисциплине мышления и деятельности, с ее нарочитой антипатией к «принудительности» стандартов системы образования. Образовательное знание преодолевает узкую ограниченность подобных крайностей.

Конструктивный смысл образовательного знания

В самом общем, содержательном смысле образовательное знание – это синтезированная совокупность религиозно-философских принципов, гуманитарных знаний, педагогического опыта, призванных преодолеть рассогласование и разнородность двух типов «производств»: «производства культурного человека» в образовании и «производства знания» о строении и базовых процессах самого этого образования. Образовательное знание в своей целостности должно быть способным ответить на четыре системообразующих вопроса:

– во имя Кого? – это вопрос об абсолютном смысле бытия человека, который открывается ему только в свете Того, Кто превыше всех конечных определений этого смысла. Подобный вопрос естественен для верующего человека, в пространстве религиозного сознания. В светской культуре он подменяется (но не отменяется) вопросом об идеологии и ценностях образования. Следующий уровневый вопрос в структуре иерархии – это:

– во имя чего? – именно это прямой вопрос о ценностях своей родовой культуры и ее со-бытии с другими культурами. Вся проблема при ответе на этот вопрос связана с ответственным назначением масштаба и границ своей культуры, а не ее «этнического генотипа». И только определив себя в этом ценностно-смысловом пространстве, можно впервые и по существу ставить вопрос:

– для чего? – это вопрос о цели человеческого деяния, о той точке (цель по-старославянски – мета, метка) в культурно-историческом пространстве, куда необходимо попасть и получить желаемые результаты. Цель хотя и деятельностная категория, но никакие средства и никакие результаты сама по себе она не может оправдать вне ответа на два предшествующих вопроса. В противном случае – «бешеный активизм» – «достичь во что бы то ни стало». И последний вопрос в этой иерархии, с которого начинается рациональное познание в Новом и Новейшем времени, это: