Бог ненавидит нас всех - Хэнк Муди

— Это ты? — спрашивает она меня.

— Ну, типа того, если не ошибаюсь, — отвечаю я, мысленно благодаря маму, настоявшую на том, чтобы я сегодня пошел на работу не в джинсах и футболке.

— Ты что-то не похож на наркодилера.

— А кто тебе сказал, что я наркодилер?

«Никогда не признавайся, что ты дилер, — предупреждал меня Рико. — Так ты просто вручишь копам ключ от собственной тюремной камеры».

— Нет, нет, да, нет, да, — со вздохом произносит она.

— Это еще что?

— Ответы на те вопросы, которые ты собираешься задать мне.

— Значит, ты не в первый раз.

— Да, — говорит она, нетерпеливо пританцовывая на цыпочках. — А ты?

— Не поверишь: я сегодня первый день на этой работе.

— Мои поздравления. А нельзя ли как-нибудь побыстрее? Меня дома ждут.

Деньги она достает из одной из кроссовок. Я передаю ей пакетик. Она сует его за пояс обтягивающих лайкровых штанов и удаляется от меня трусцой. Вот тебе и новые знакомства. Вот тебе и друзья на новой работе.

Встреча со вторым клиентом назначена мне на Уолл-стрит. Туда я добираюсь на метро по прямой — по Второй линии. Между станциями «Чемберс» и «Фултон» Джозеф протискивается мимо меня в вагоне, незаметно засовывая мне в карман очередной пакетик. 1з метро я вылезаю минут за десять до назначенного времени. Идет мелкий дождь. Спрятавшись под навесом у какой-то двери, я с интересом наблюдаю за дефилирующими мимо меня тысячедолларовыми костюмами и за их обладателями, с прилизанных, намазанных гелями причесок которых, как со стекла, скатываются дождевые капли. Не обращая внимания на погоду, эти люди бубнят что-то в свои мобильные телефоны. Я хлопаю себя по карману в поисках зажигалки.

Проходят остающиеся до назначенного времени десять минут, затем еще десять. Наконец я замечаю, что неподалеку от меня завис парнишка, который вполне мог бы оказаться на моем месте. Как, впрочем, и я — на его. Только видок у него куда более отстойный.

Волосы его зачесаны назад, как и у прочих окрестных яппи, но костюм выдает его с головой: это всего лишь дешевая офисная униформа, никак не сшитая на заказ, а купленная в обычном магазине готового платья. Парень пытается заглянуть мне в глаза, я же, со своей стороны, изображаю что-то вроде кивка.

— Здорово, — говорит он, — ждешь Дэнни?

— Ну, это как сказать, — отвечаю ему я. — А ты что, Дэнни?

— Типа того. А что?

— А то, что я жду явно не тебя, — заявляю я. — Человек, с которым мы договорились встретиться, должен быть одет от Армани.

— Ладно тебе, Докере, — оскорбительно намекает он на брюки, купленные мне мамой; говорю же, отстойный чувак. — Дэнни в офисе, он сказал, чтобы я нашел тебя.

Я кошусь на вход в метро и как бы ненароком отступаю на шаг-другой в ту сторону, чтобы, в случае чего, быстро делать ноги. По крайней мере, так советовал Рико.

«Доверенное лицо — это сигнал опасности, — говорил он, немало удивив меня тем, что использовал выражение „доверенное лицо“. — Не бывает людей настолько ленивых, чтобы не оторвать задницу от стула и не прийти за „дурью“ лично. Въезжаешь?» А вот полиция, судя по опыту Рико, как раз горазда «на подставы в таком духе».

Я говорю парню, что не знаю никаких таких Дэнни.

— Дэнни Карр, — настойчиво гнет он свое. — Он сказал, что тебе Бенджамин [6] светит, если поднимешься в офис.

Странное дело: если предлагают подзаработать деньжат сверху оговоренного, значит, это вряд ли подстава. Очередной рикоизм гласит: «Копы не имеют права заводить дело на человека, которому сами пообещали забашлять за совершение противоправных действий».

— Ну и какого хрена я должен переться в его офис?

Парень пожимает плечами и разводит руками:

— Работать на Дэнни — значит делать то, чего он хочет, причем ровно тогда и ровно так, как он этого хочет. Другими словами, как говорит сам Дэнни, никакие «почему» не входят в мои обязанности.

— Тебя послушаешь, так сердце кровью обливается от жалости. Вот только есть одно маленькое «но»: я на Дэнни не работаю.

— Я, видимо, тоже не буду, если не приведу тебя к нему. Да ладно тебе, пошли. Сто баксов за десять минут лишней работы — неплохие бабки.

Я лихорадочно пытаюсь уловить еще какие-нибудь признаки опасности. Черт, откуда мне знать?

— Ты коп? — спрашиваю я его, решив вернуться к стандартному сценарию.

— Охренел, что ли? Нет, конечно! — с нервной улыбкой отвечает парень. — С чего ты вдруг решил, что я коп?

Инстинкт самосохранения в конце концов сдается под натиском жадности: мне же предлагают вдвое с лишним увеличить мой дневной заработок. Вслед за парнем я пересекаю улицу и захожу в какой-то бизнес-центр. В холле мой провожатый привычно кивает охраннику. Мы заходим в пустой лифт и едем на двадцать четвертый этаж.

Как только двери лифта закрываются, парень протягивает мне руку.

— Рик Клири, — представляется он.

— О’кей, — говорю я, не подав ему руки.

— Значит, ты типа нового наркокурьера у Дэнни?

— Понятия не имею, о чем это ты.

— Ладно-ладно, понял. Просто ты же спрашивал, не коп ли я… — (Я тем временем оглядываю лифт, пытаясь найти глазки скрытых камер, и старательно делаю вид, что ничего не слышу.) — Значит, даже говорить об этом не хочешь. Ну, ты крутой!

На двадцать четвертом этаже над пустующей стойкой дежурного администратора прикреплена большая вывеска: «Добро пожаловать в „DC Investments“». Людей не видно не только за стойкой, но и в большинстве закутков разделенного полупрозрачными перегородками офисного помещения. Рик тем временем ведет меня через весь офис к закрытой двери. Там, в кабинете, я наконец вижу человека в действительно правильном костюме, но при этом с прической, как у Арта Гарфан-кела. Человек не то кричит, не то рычит что-то в спикерфон, даже не подняв трубку. Причем едва ли не на японском. Судя по всему, это и есть Дэнни Карр. Заметив меня, он кивает в сторону дивана. Заметив же Рика, сердито машет рукой, явно указывая ему на выход. Рик пятится мелкими шажками, как гейша, и через секунду скрывается за дверью.

Я поудобнее устраиваюсь на мягкой черной коже, а Дэнни тем временем оборачивается и достает из стенного шкафа какой-то странный дивайс, напоминающий мне птичью клетку, которую я соорудил на уроке труда в девятом классе. Впрочем, скоро выясняется, что эта клетка электрическая. Вилка втыкается в розетку на стене, и внутри этой приблуды загорается тускловатая зеленая неонка. Продолжая болтать по-японски, Дэнни достает из шкафа кусок хирургического жгута фута два длиной и небольшой металлический диск размером примерно с банку из-под жевательного табака «Скоал».

— Где Карлос? — спрашивает он меня, закончив телефонные переговоры.

Карлос — мой предшественник, тот самый парень, который прямо на моих глазах звезданул «Моторолу» об стену там на лестнице.

— Я — новый Карлос, — говорю я.

— Новый Карлос, — хихикает он, повторяя мои слова. — Звучит как «Новая кока» [7]. Ладно, будем надеться, что ты дольше продержишься. Ты, кстати, не похож на наркокурьера.

— Занятное дело. Мне это все говорят.

— У нас с Карлосом были кое-какие договоренности, вот и все. Договоренность первая: чуть-чуть бабла сверх положенного за короткую поездку вверх и вниз на лифте. — Он отслюнявливает от большой пачки денег две стодолларовые купюры и протягивает их мне. — Надеюсь, ты не против?

— Надеюсь, что нет, — отвечаю я и ловлю себя на том, что все время непроизвольно посматриваю на птичью клетку.

— Эта штука называется испаритель, — поясняет Дэнни, поймав мой взгляд. — Двоюродный брат прислал из Лос-Анджелеса. Такой вроде аксессуар для здорового питания. Никаких смол, никакой гадости, один чистый ТГК [8]. Жаль только, греется долго.

Дэнни достает пачку «Вэнтеджа» и, щелкнув ею пару раз по ладони, так, чтобы наполовину выбить несколько сигарет, протягивает их мне. Я мотаю головой. Пейджер у меня на поясе вновь оживает.

— Мне, вообще-то, пора.

— Бедный Дедушка Мороз, все время работа, ни минуты покоя. Но раз уж ты пока здесь, дай я тебя еще кое-чем загружу. У нас с Карлосом был еще один уговор. Понимаешь, эти убогие четвертушки — милое дело для офиса, — говорит он, показывая на пакетик, который я положил перед ним на стол. — Но на выходных мне нужно оттянуться по-настоящему — а значит, и травы нужно побольше. Только не говори, что так не положено, я и без тебя знаю, что тебя проинструктировали: больше четверга зараз одному покупателю не приносить.

Он абсолютно прав: Рико ясно дал мне понять, что любые операции, в которых фигурирует объем, превышающий джентльменскую четверть, категорически запрещены папской декреталией. Умение не зарываться и позволяет Первосвященнику до сих пор избегать полицейского внимания и оставаться на свободе. Кстати, Рико недвусмысленно намекнул и на то, что именно нарушение данного указа стало причиной увольнения Карлоса.