Адвокат своих демонов - Алексей Анатольевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот я обнулился (визаран) и иду по парковке в аэропорту за своей 150-кубовой Ямахой. Не спал, толком не питался все 30 часов, проебланил женщину всей жизни, всё меня бесит: жара, нет близких друзей, эти еще добрые, но навязчивые и тупенькие индонезы таксисты, шум от самолетов и вишенкой на торте, начинается дождь…
— «Ред вайн», — малознакомая мне украинка в тот же вечер напротив в суши-баре заказывает себе и молвит страшное:
— А ты что будешь?
— Ммм… Нууу…. Как бы…. — мямлю я, бой с демонами затягивается на секунды.
Трудно описать, какие чувства меня наполняли в тот момент. Как будто это мог быть мой последний бокал — это меня пугало и в то же время манило, как будто всё сейчас могло прекратиться: постоянные гонки за будущее, тревога с бессонницей, тоска по больному отцу, ненависть к мировой ситуации и мобилизации, к копателям металлолома, которых я винил регулярно. Засыпая на вилле среди малознакомых мне людей, каждый день убеждал себя в иллюзиях светлого будущего, периодически даже в них верил, а потом слёзы накатывались, когда понимал, что, блин, ничего не будет как раньше.
— Мне ту, дабл, плиз, — как только я просто это произнёс, сразу стало пофиг на себя, на свою жизнь, на будущее, даже на то, как я доберусь из этого бара на байке не трезвый, как будто вышел из горячей бани, где уже задыхался, на улицу и вздохнул. Одно меня грызло — это ощущение отцовской любви ко мне, единственного человека в моей жизни, кто каждый день писал мне, сообщая — он жив и переживает за меня, но я знал: после бутылки и это рассеется в небытие.
— Ноу, ноу, сэр, ноу!!! — кричит мне индонезийский парковщик байков у ресторана, когда видит, как я еле живой в говно пьяный пытаюсь оседлать свой скутер, ещё и шлем скинул на землю, дабы прическу не испортить.
— Фак офф, бро, ай эм ол райт! — как всегда с улыбкой в этом состоянии кричу ему и завожу Ямаху. У меня уже был план: пить, пока могу, и найти наркотики. Слухи ходили, что с моим любимым препаратом здесь тяжко, даже нереально. Я помчался в аптеку, т. к. слышал о барбитурате (Реталине и Лирике), легализованной в этой стране, которую отпускали в аптеках без рецепта и эффект которой схож с кокаином. Слышал я это от русскоязычных спортсменов-качков, давно живущих на острове. Инстинкт самосохранения пропал, я мчал уже по темным узким улочкам, забитыми двухколесным транспортом, еле держа равновесие.
На Бали ПДД как таковые вообще отсутствовали. Даже регулировщики на оживленных перекрестках их не знали. Не говоря уже о самих участниках движения — им мог быть пацан лет 10, женщина с малолетним ребёнком, прицепившимся сзади к ней как рюкзак, какой-нибудь сёрфер с собаками и т. д. Короче, кто во что горазд, и выбор, кому уступать дорогу, а кому нет, был интуитивным.
Последнее, что помню: передо мной появляется старенькая Хонда с двумя девушками с какими-то корзинами и пакетами, перпендикулярно моему движению. Они выехали с уверенностью, что им все уступят, и все это сделали, кроме меня. Я даже среагировать не успел и со всего маху въезжаю в бок их байка. Они на земле и я тоже. Встаю как могу пьяной головой, диагностирую себя — вроде не сломан. Девушки тоже неспешно поднимаются, одной лет 25, другая раза в полтора старше и мудрее: видит, что я «иностранец», — начинает демонстративно стонать. Но я не придаю этому значения, т. к. они уже поднялись на ноги и, видимо, не поломаны. «Фух, слава Богу!» — начинаю трезветь и принимать реальность, и вдруг чувствую удар по голове чем-то твердым. Не успеваю обернуться, как прилетает по спине, снова по голове, уже с другой стороны. Начинаю крутиться и понимаю, что еще очень пьян. Падаю, пытаюсь встать, удары ногами, камни какие-то летят, палки, по рукам, голове. Разъяренная толпа из 20–30 индонезийцев, откуда они взялись — непонятно, налетела, как на корм мальки. Что-то орут, каждый считает нужным внести свой вклад в эту ситуацию — приложиться по моему телу посильнее.
— Сооррии, сооррии, блядь, больно, ааа, сооррии! — кое-как встаю на ноги, получая удары, прикрывая голову и лицо.
— Ван момент, достаю доллары из кармана, — удары моментально прекращаются. Крики стихают. Всё, что я делал дальше, можно делать на любом языке, особенно в стране, пропитанной коррупцией. И даже будучи сильно пьяным, я ощутил, как демоны внутри могут конкурировать между собой, даже в такой ситуации выбирая, чем же убить носителя.
Когда я орал от побоев и боли, готовность отдать всё содержимое карманов была стопроцентная, но как только побои прекратились, отдавать всё желание пропало, ведь надо же оставить деньги на препараты — такой способ самоуничтожения мне льстил больше.
Я начал торговаться. Суть торга была проста: я сунул 20 долларов в руку молодой пострадавшей, и она заулыбалась, но вторая, постарше, застонала. Не успел я даже ей какую-то купюру протянуть, как получил палкой по голове сзади. Не оборачиваясь, понял, что нужно как минимум удвоить или утроить сумму, и я удвоил, думая не о возможном ещё одном ударе, а о Риталине и т. д. Без средств на покупку сего я остаться не планировал.
Отделался 65 долларами и пакетом с мороженым — жест благодарности толпе за синяки и ссадины, а не бездыханное тело в канаве, за которым они гнались, пока эта стая удерживала мою Ямаху в заложниках.
И вот я уже паркуюсь у нужной аптеки и чувствую мощный прилив опьянения от адреналина. Я вообще давно ощутил: когда пофиг на свою жизнь, этого можно не осознавать, всё подтверждается действиями по самоуничтожению. И проявляется во всём. Сегодня я был на волосок от смерти, но продолжал себя там удерживать торгом за деньги.
С алкоголем и наркотиками та же история: если
