Адвокат своих демонов - Алексей Анатольевич Калинин

выкладывает, а в Вконтакте меня нет. И не знаю, может он уже и вернулся в РФ, а может и нет.

Помню, приехала какая-то барышня с Бали ко мне и жила пару дней со мной, но запамятовал, куда она делась в итоге. Дальше воспоминания как альбом фотографий «полароид» и кинохроника из обрезков пленки VHS: звёздное небо рябит в глазах, раскачиваюсь на гамаке, и прёт экстази. Не знаю, откуда они появились у меня. Закрываю глаза. Когда открываю, уже сижу на веранде: рассвет начинается, у меня в руках пластиковая бутылка с проделанной дырочкой внизу, вдыхаю содержимое… Уже день, солнце в зените, купаюсь в одежде в океане…Вдруг вижу закат, разместившись в кресле-мешке на берегу и проснувшись от того, что пролил на себя холодную колу.

Тук-тук-тук — Хэллоу, хэллоу, сэр!…..

Открываю глаза, верхней частью тела лежу на деревянном полу, ноги на кровати, щека прилипла к полу от рвоты и пота, и черт знает от чего еще. Рука прижата животом и грудью и не шевелится, так как затекла. Все вокруг сыро, наверное, обоссался или так сильно потел — такое со мной бывало за месяцы тренировок по курсу выживания и экспериментируя в поисках грани между состоянием овоща и отходом в небытие. Голова не то что болит — по ней будто стучат киянкой (деревянным молотком), виски пульсируют, начинаются судороги, но я в сознании. Пытаюсь приподняться, отжимаясь с пола, но ноги не шевелятся. Вдруг рука, которая затекла, подламывается, и я плюхаюсь лбом и лицом о пол. Начинаю стонать, и в этот момент от головокружения рвота желчью и кровью — ведь почти неделю в желудке не было ничего, кроме колы, наркотиков и алкоголя. Вся эта масса на лице, шее… Я не могу пошевелиться.

У меня бывали состояния, когда в голову лезли мысли о пощаде от мучений, причиняемых себе своими демонами. Хотелось, чтобы кто-то просто остановил мне сердце, и все мои личности перестали бы существовать вместе со светлым Алешей — лишь бы наступила тишина. В тот момент я сам хотел себя уничтожить физически, и как можно быстрее. Если бы я мог шевелиться и под рукой было что-то грозное, я бы это сделал. Но кто-то словно парализовал мое тело.

Физическая боль — это лишь верхушка айсберга, добровольного спуска в чистилище. Это похоже на кому, в которой я пребывал двое суток в 2015 году после передозировки. Тогда скорую вызвала гражданская жена, и врачи меня спасли. Сегодня же рядом не было никого. Я, кажется, кое-что вижу, что-то слышу, пытаюсь пошевелиться, даже кричать, но получается только жалко мычать. Леденящий ужас от полного бессилия: я даже жизнь прекратить не могу.

Я понимаю, где я нахожусь — в тысячах километров от дома. Жалкие попытки хотя бы мысленно там оказаться прерываются телесной болью и возвращают меня в этот ад в географическом раю на земле.

Осознание того, что рядом нет никого, кто хоть чуть-чуть мне близок, не то чтобы друзей, вообще никого, кроме барыг-индонезийцев, жаждущих только одного — чтобы я жил, убивая себя и обогащая их, да обслуги отеля, примерно с такими же желаниями, но скрытыми за вежливостью и официальными счетами за алкоголь. Одиночество в такие моменты — вот истинная кара и ужас, так выглядит проклятие.

Вообще с годами я понял, что дружба и люди — это самое важное, что может быть в жизни, и что настоящие взаимоотношения — это жертва, потому что, когда тебя зовут куда-то гулять, тусить, да просто провести время, когда тебе особенно нечего делать, подрываешься легко, и вы идете под руку хоть на край света. А вот попробуй сорваться с веселья или любых простых человеческих радостей — будь то свидание с девушкой, вечер в баре, просмотр фильма под одеялом и т. д. — к другу, и променять всё это просто на то, чтобы рядом с ним посидеть, ведь ему это надо. Вот она, жертва.

Я был богат в этом плане — у меня четыре таких друга, принимавших меня любого и готовых хоть сон мой охранять, если мне это понадобится.

А тут я один на полу, не могу даже кричать, и никто меня не обнимет и не поднимет. Я даже плакать не мог настолько страх сковал меня.

Придя чуть в чувство и немного осознав, что надо хотя бы до острова Бали добраться — ведь это мой нынешний, пусть и не родной, дом — а это непросто: паромы ходят по расписанию, билеты надо покупать заранее. Я и приобрёл пару дней назад, когда хотел вместе с Леночкой уехать, но волею пороков задержался.

Паспорт забрали работники отеля, поскольку счет за мое пребывание превысил начальный бюджет в пять раз. Ну естественно — гусары за вином не ходят, им его приносят по бешеной цене. Наверное, таков был мой мотив, когда рум-сервис обивал порог моего номера.

Я начинаю искать банковскую карту Банка Индонезии, но вспоминаю, что она заблокирована. Пара местных барыг, пока Ману спал, сперли ее и пытались подобрать пин-код — в итоге карта заблокировалась. Наличных нет, паспорт на ресепшене, я весь в рвоте, крови и еле стою на ногах, на острове размером с российский двор из хрущевок, почти не говорю по-английски, до родного дома 9000 км, жара 40 градусов.

Я всегда был живуч, но в такие моменты понимаешь, что человек вообще существо выносливое. А если еще кто-то или что-то оберегает сверху, другого объяснения у меня просто нет: почему я до сих пор жив, при явном стремлении оказаться на том свете.

Во мне скорее просыпается желание не выжить, а сбежать от чего-то. Если сегодняшний побег и можно назвать выживанием, пусть так. Дальше все как в мультике: управляемый невидимым джойстиком, делаю пару глотков виски из открытой на веранде бутылки, но не допиваю и не ухожу в отрыв, а будто дозирую — чтобы просто мотор завести. Выхожу на улицу, беру велосипед, начинаю крутить педали, с периодическими остановками: закурить, проблеваться кровью, искать русскоговорящих. Нахожу, договариваюсь о сложных транзакциях с карты на карту российских банков, биржа Binance мне в помощь — вуаля, у меня нужные наличные. Кое-как закрываю счет и успеваю на паром.

Три часа на катере, блюя на палубе под осуждающие и одновременно сочувственные взгляды туристов. Добираюсь до Бали, ложусь под одеяло в отеле, где все мои вещи, типо мой дом здесь. Четыре дня в темноте и тишине.

Лживая надежда