Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста - Владимир Лобас

– Ты зачем выключил счетчик? – спросил я мальчишку, высунувшегося по пояс в открытое окошко перегородки, отделявшей меня от пассажиров.

– Я не выключил.

– А что же ты сделал?

– Я остановил таймер.[8]

Ребенок хитро улыбнулся, на него нельзя было сердиться.

– Мистер, дай мне квотер, – попросил он.

Я дал.

– А мне-е?! – в окошко высунулась девочка. Пришлось дать и ей.

– Пожалуйста! – горячо зашептал мальчик. – Дай еще один…

Это мне совсем уже не понравилось, но мальчишка меня пристыдил:

– Смотри, как у тебя их много!

Я дал ему второй квотер.

– А мне-е! – захныкала девочка.

Наконец, появились отец с матерью, а с ними еще дети, совсем малышня. Снова смех, возня, взволнованный детский шепот, и опять тянутся ко мне ручонки – попрошайки: «Дай нам тоже!».

Я обернулся и посмотрел на родителей. Они сохраняли улыбчивый нейтралитет. Они – не вмешивались! Что за публика?..

Папаша указывал дорогу и одновременно вел странный допрос:

– Скажи: какие бывают таксисты?

Я не понимал, о чем он, собственно, спрашивает.

– Негры бывают?

– Конечно.

– Японцы бывают?

– Бывают.

– А цыгана-таксиста ты видел?

Я пожал плечами: не знаю, мол…

– Не видел и никогда не увидишь! – назидательно произнес папаша.

– Это почему же? – удивился я.

– Потому что у таксиста тяжелая работа, – объяснила мать семейства, – а мы работать не любим!

Только теперь я догадался, что изображало переплетение неоновых трубок в витрине, возле которой я ожидал этих клиентов. То была перевернутая вверх ладонью рука, по которой гадалка читает судьбу. Такая же рука, только из синих, а не из красных трубок мерцала в окне дома, у которого мы остановились. Счетчик показывал 1.85, я получил – два… Но, видимо, супруги ощутили некоторую неловкость, и цыганка решила доплатить таксисту по-своему:

– Хочешь, погадаю?

Я молчал.

– Бесплатно! – она протянула руку, и я подал ей свою.

– Ой! – восхитилась цыганка, едва взглянув на мою ладонь, и зацокала языком: – Ой, что я вижу!.. Ты скоро станешь богатым! Да, да: кто-то оставит в твоем кэбе мешок с деньгами…

Я кисло улыбнулся, а прорицательница сказала:

– Не веришь? Потом сам увидишь…

Было три часа дня. К четырем я обязан вернуться в Квинс, в гараж: кэб будет ждать водитель вечерней смены. «Хватит на сегодня», – решил я. Мне хотелось есть, и я вошел в пиццерию. Всей выручки вместе с мелочью, согласно моим подсчетам, должно было набраться – 26 долларов; а полагалось «сделать» за утреннюю смену – 65. Впрочем, расстраиваться из-за невыполненной «нормы» не стоило: лиха беда начало. Я глотнул кока-колы, откусил кончик огнедышащей пиццы и – застонал! Господи, у меня же нет этих 26 долларов!.. Как назло, уходя из дому, я взял с собой ровно столько, сколько стоили два сабвейных жетона и пачка сигарет. Между тем 65 центов я задолжал гаражу, плюхнувшись сдуру на «горячее сиденье»; доллар выклянчили у меня цыганята, доллар стоила пицца, а чаевых я не брал…

Растрата невелика, но каково – объясняться. Хоть большую, хоть малую выручку таксист обязан сдать до цента. Что я скажу? Ну, как я буду кричать в окошечко диспетчеру, что нельзя отказывать детям, попросившим подарить им по монетке! – а рядом будут стоять съехавшиеся после смены водилы и слушать?

Словно насмехаясь над моими горестями, авеню Колумба провожала меня в гараж криками «Такси! Такси!». Теперь, когда я кончил работу, на каждом углу маячила поднятая рука… Подойдя к застоявшемуся чекеру, я заметил у себя за спиной нагруженную покупками парочку.

– Куда вам? – спросил я, ковыряя в замке ключом и совершая свое первое таксистское преступление: «ПОКА ПАССАЖИРЫ НЕ СЕЛИ В КЭБ, ВОДИТЕЛЬ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА СПРАШИВАТЬ ИХ, КУДА ОНИ НАМЕРЕНЫ ЕХАТЬ. ЗА НАРУШЕНИЕ ЭТОГО ПРАВИЛА – ШТРАФ 100 ДОЛЛАРОВ».

– Я возвращаюсь в Квинс, в гараж, – объяснил я просительно глядевшим на меня клиентам и тотчас спохватился, что совершил второе преступление: «НИ СЛОВОМ, НИ ЖЕСТОМ И НИКАКИМ ИНЫМ ОБРАЗОМ ВОДИТЕЛЬ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА УКАЗЫВАТЬ ПАССАЖИРУ, В КАКОМ НАПРАВЛЕНИИ ОН НАМЕРЕН И В КАКОМ НЕ НАМЕРЕН ЕХАТЬ. ЗА НАРУШЕНИЕ – ШТРАФ 100 ДОЛЛАРОВ.» Какую в сумме я уже заслужит кару?

– А нам как раз в Квинс и нужно, – обрадовался парень.

Везуха! Я открыл багажник, мы погрузили пакеты. Девчонка, лет ей пятнадцать, заговорщицки мне подмигнула:

– А ты не теряешься!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты меня понял!

Была она такая счастливая, такая гордая: никто и не в чем не смей ей сейчас перечить! Я и не стал выяснять, что у нее на уме.

Парень, ему уже стукнуло двадцать, накануне вернулся из дальнего плавания. Моряк. Пять месяцев не был дома. Вчера эта девчонка встречала его в порту. Сейчас она льнет к нему, багажник загружен подарками.

– Поедем через туннель?

– Если ты укажешь дорогу…

Он не удивляется моему невежеству и не впадает в менторский тон. Он указывает таксисту, как найти связывающий Манхеттен с Квинсом туннель, и звучит у него это так же естественно, как и рассказ о плавании.

Канада, Норвегия, Португалия, Египет, Китай… Красных он не любит, возмущается: какие-то подонки из Гринич-Виллидж недавно организовали социалистическую партию.

– Недавно? По-моему, это произошло лет шестьдесят назад…

Смеется:

– Ты что-то спутал. Наши ребята точно говорили – в прошлом году.

И девчонка кивает, она хорошо помнит: именно в прошлом году.

Разговор прерывается, когда мы въезжаем в туннель со встречным движением. Для меня это – эксперимент на выживание…

Убогий домик, у которого кончается наша поездка, прилепился к заброшенному складу… 6.05…

– Сколько с нас? – зачем-то спрашивает девчонка и смотрит – хитро, испытующе.

Молча указываю на счетчик.

– Эх ты, кэбби называется! А про туннель – забыл? Про багажник – забыл? А я-то думала…

За проезд по туннелю я, действительно, уплатил 75 центов, но брать деньги с пассажиров за пользование багажником – запрещено; меня на этот счет строжайше проинструктировали в гараже.

– Не спорь, я лучше знаю! – наступает на меня девчонка: – Мой отец таксист.

Пресекая никчемный наш спор, парень протягивает мне самую крупную за день купюру – десятку, сдачи не надо!

Я отнекиваюсь: они и так были удачными пассажирами, без них мне пришлось бы ехать в Квинс пустым. Я сую сдачу и чувствую, что жест мой насквозь фальшив. Ведь мне позарез нужны эти деньги…

– Ты за нас не волнуйся, – уговаривает меня морячок. – Я привез шесть тысяч!

– Да! – подтверждает девчонка.

Мы долго прощаемся, пожимаем друг другу руки. Потом еще много раз буду я испытывать эту особенную радость от внезапно возникающей симпатии к незнакомым людям.

– Не забывай брать по пятьдесят центов за багажник! – напутствует меня девчонка. – Это помогает. И смотри, с тебя еще станет, не вздумай возить черных!..

8

Наутро я снова попытался выиграть гонку за ранним пассажиром. Я развил скорость, обогнал одно, другое, пятое такси и теперь, сколько видел глаз, впереди не было желтых акул.

Я сам был акулой! Мой чекер мчался посередине мостовой, стрелка спидометра приближалась к «50» – я господствовал над Лексингтон-авеню!

Гонку выигрывает тот, кто идет с наивысшей скоростью. Первый же пассажир, которого я увижу, будет мой. Ну, где же он? Где?!..

В конце следующего квартала у бровки остановился пешеход и поднял руку. Я прибавил газу и – бац! – руль ударил в грудь, кэб споткнулся о красный свет… Но пассажир-то все равно мой. Никуда он, голубчик, не денется. Остальные такси – отстали! Я впился глазами в светофор: ну, быстрей же, быстрей… Ну!..

Не тут-то было: плавно кативший сзади «форд», который я давным-давно обогнал, – не споткнулся о красный свет… Я рванул с места! До конца утопил педаль газа! Но в моторе чекера только шесть цилиндров; это не «ягуар» и не «порш». Я опять проиграл гонку. Гонку, в которой не знаешь заранее ни дистанции, ни числа участников и в которой победу приносит, оказывается, не скорость… Но если не скорость, то – что?

Я свернул с гоночной трассы авеню и, поездив минут десять по тихим улицам, спокойненько подобрал клиента. Отвез. Пошарил еще с четверть часа и снова нашел. Так у меня появился свой, оригинальный стиль работы. Пусть дураки участвуют в дикой гонке без судьи и правил. Я же получал своих пассажиров без всякой нервотрепки. Правда, их было немного, но зато коварный почтамт все реже преграждал мне дорогу, присмирели вокруг водители, все реже я слышал брань и скрежет тормозов. Одно было скверно: денег я привозил в гараж вдвое меньше, чем остальные кэбби. В конце недели меня вызвал менеджер, мистер Форман.

– Знаешь, сколько денег ты получишь за первую свою неделю? Я догадывался, что чек будет более чем скромным.

– Тебе начисляется 43 процента от выручки. За воскресенье ты заработал 12 долларов,[9] в понедельник – 14, во вторник – II… Понимаешь, почему так мало?