Ангельский кайф - Максим Леонидович Волков

утопил город в его собственной крови, титаны со зверскими криками падали один за другим. Когда я очнулся, я был весь в крови, подняв голову, я улицезрел кровавый дождь — я пропитал всё небо насилием. Дождь моросил тёплой кровью на моё измученное сознание. Вспомнив про Ефима, я бросился его вызволять из обломков туши титана, разрезав мёртвую плоть, я увидел, как раненый Ефим, еще в состоянии держаться на ногах, придерживал разорванное крыло.

Ефим: "Мы с тобой не жильцы, как и этот мир"

Огромный океан крови начал поступать со всех сторон. Схватив за шкирку Ефима, я рванул в небо. С высоты птичьего полёта было прекрасно видно, как весь мир заполняла бордовая жидкость, вскоре весь город и трупы титанов погрузились вглубь красной жидкости, весь мир превратился в красную водную гладь.

Ефим: "Какие же мы глупцы, но в этом зато равны все: демоны, бесы, серафимы, ангелы, люди и грешники, мы сами утопили и уничтожили свои миры, нам остаётся только добить загнивающую реальность"

Я: "Через разлом в раю мы сможем обрести свободу и построить новый мир"

Ефим: "Да, но его охраняем Гордыня, единственный смертный грех в раю… Кхм… Кхм… Ты думаешь, мы справимся?"

Я посмотрел в глаза Ефиму, он был сильно измучен и кашлял кровью. От него пахло смертью…

Я: "У нас нет выбора."

В раю всё также было перемазано кровью, и посреди этого бардака гордо стоял огромный титан. На его лице была шакальная улыбка, которая доходила до самых ушей, сам же он был одет в белоснежный плащ и аристократичный фрак, поддетый под него. Его чёрные туфли необыкновенно блестели, отражая его самодовольную улыбку.

Гордыня: "Вы надеетесь выбраться отсюда?"

По его щелчку пространственная спасительная плешь в реальности затянулась.

Я: "Но как? Ты же обычный смертный грех? Обычный порок, не более чем демон"

Гордыня: "А ты думал, как человечество достигло таких высот, вся их раса продала мне свою душу, тело, будущее и прошлое, взамен на величие в настоящем"

Резко его рука удлинилась и лёгким ударом пронзила сердце Ефиму, из его глотки брызнула кровь.

Я: "Нет, подожди, стой, ты дойдёшь со мной до конца?"

Ефим: "Нет… Ты дойдёшь до конца за нас обоих"

Я: "Я знаю, знаю… Давай заключим сделку."

Ефим: "Как пожелаешь…"

Его рука загорелась чёрным огнём, я подал ему руку и возжелал одного:

Я: "Дай мне сил убить их всех, уничтожить само бытие, я больше не желаю свободы, она ложь, я хочу лишь отомстить за все свои страдания, сделать так, чтобы больше никого не существовало"

Ефим: "Да будет так…"

Его тело и душа спаслись со мной, я обрёл абсолютную форму, сравнялся с самим богом, демон продал душу демону, невозможное стало возможным…

Моё тело обратилось в тело бога, надо мной образовался чёрный нимб, крылья стали неописуемы, их описание уходило далеко за грань человеческого понимания, мои раны излечились, я вслух проговорил

Я: "Рвать и кромсать, пока не иссякнут…"

В небесах прозвучала музыка проклятой арфы, десятки воплей наполнили тишину. Мне хватило мгновения, чтобы сохранить расстояние с противником, но, несмотря, на мою мощь, Гордыня была защищена защитным полем. Я наносил десятки ударов по защитному силовому полю. Десятки, нет сотни ударов клинками звучали на многие мили. Моя плоть начала слезать с костей, но результата не было, времени становилось всё меньше, мои силы покидали меня… Но вот чудо, его защита дала трещину! Глаза Гордыни заполнились гневом.

Гордыня: "Да как ты смеешь?!!"

Сделав замах, он допустил роковую ошибку, его защитное поле ослабело на секунду, но это хватило, чтобы разбить его. Светящиеся осколки разлетелись на сотни километров по всему раю.

Его глаза резко промокли:

Гордыня: "Стой, давай договоримся…"

Не слушая его предсмертный бред, я пронзил его грудную клетку. Он заверещал пуще пережнего.

Гордыня: "Стой, подожди, я могу даровать тебе мировое господство, не надо!!!"

Одним укусом я проглотил его голову, неутолимая жажда крови заставила меня испить из его раны. Когда я вновь пришёл в себя, одним взмахом я уничтожил все три мира, сил хватило только на это…

Я мгновенно ослаб и мёртвым грузом пал с небес. Перед вечным забвеньем я улицезрел, как все три мира расщепляются на молекулы и покрываются трещинами. На моём лице засияла улыбка удовлетворения…

Но я не умер… Я жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив, жив, эта мысль прозвучала, как эхо, простирающееся в пустоте. Открыв глаза, я находился в дивном саду, посреди него находилось вечно цветущее дерево, на нём росло всего одно яблоко. Но несмотря на то, что оно было не сорвано, отпечатки человеческих зубов выдавали историю этой сцены. Около дерева лежали два скелета: один мужской, а второй женский. Всё же людей никто не выгонял из рая, их просто погубил сам создатель, а так называемый змей искуситель лишь желал донести истину в умы смертных. Похоже, Всеотец родом отсюда, здесь была своеобразная песочница для богов, останки самых ранних божественных созданий, заснувших вечным сном. В каждом скелете мертвеца находилась небольшая горстка белого порошка. Создатель хотел скрыть истину и решил уберечь людей от ненужных размышлений в сторону справедливости создателя, он просто подсадил их на веру… Веру главенствующую над их жизнью. Веру, дарящую и отнимающую смысл жизни. Интересно, как бы поступил я, будучи богом? Но зачем я задаюсь таким глупым вопросом? Я новый создатель, новое абсолютное божество, я создам новый мир, в котором не будет места насилию. Но если я создам идеальный мир, буду ли я идеальным для него? Я сам пролил столько крови только для того, чтобы выбраться из системы. Хотя нет, это не моя вина, люди и другие существа сами идиоты, они перебили друг друга. Но с другой стороны, я тот палач, что добил само сущее, выдумав для себя глупую отговорку в виде мести за Ефима, мне было плевать на его смерть. Я лишь хотел отвести от себя мысль о том, что мне нравится насилие, отвести ту мысль, что я хотел убить Гордыню просто за его дерзкое поведение. Я хотел отвести от себя мысль, что я завидую своим братьям, я надумал причины их идиотизма и причины их убийства. Да это сделал Азазель, но он просто демон, не более чем соблазнитель. Он просто вытянул самые тёмные мысли и возвёл их в абсолют, а чёрные мысли появились задолго до его появления. Может и тот порошок не так уж плох. Взяв горсть, я отважился принять